Александр Воронцов - Юнгаши

— Как куда? — вопрос и пристальный взгляд кассирши смутили Марата, но не лишили дара речи. — В Ленинград.

— В Ленинград, мальчик, пароходы не ходят, — наставительно изрекла кассирша.

— Не ходят? — в растерянности повторил Марат и упавшим голосом спросил: — Почему?

Выражение любопытства на лице кассирши сменилось удивлением, а затем скорбью.

— Ты что, с неба свалился?.. Блокада, чай, знаешь.

Последние слова она произнесла почти шепотом.

Марат сник. Как это он не догадался? Ведь в Шлиссельбурге и на левом берегу Невы — немцы. Боевой корабль не проскочит, не то что пассажирский пароход.

— Да, конечно, — растерянно забормотал он, — я имел в виду… на тот берег, где Ленинград.

Сумел-таки вывернуться.

— А-а, это другое дело, — добродушно-протяжно согласилась кассирша. — На тот берег ходят. Только тебе-то там делать нечего.

— Почему это нечего? — заершился было Марат.

И понял: ершиться в его положении не следует.

— Потому, что таких, как ты, с того берега вывозят, — сердито отрезала кассирша и с болью добавила: — Чуть тепленьких… Короче: документы у тебя есть?

Какие у мальчишки документы? Даже свидетельства о рождении он не взял, мать спрятала эту бумажку так, что и сама, наверное, не скоро найдет. Подозревала, видно, что сын может из дому на фронт убежать.

— А зачем документы? — с наивным видом поинтересовался Марат.

— Билеты продаются только по предъявлении документа.

Кассирша начала сердиться, и Марат понял, что с пароходом ничего не получится.

— Спасибо, — смиренно поблагодарил он и отошел от окошечка.

Оставался один выход — добираться на западный берег Ладожского озера зайцем. Способ знакомый, испытанный им в поездках по железной дороге.

«Тут еще военные транспорта ходят, — объяснил ему молодой моряк, когда Марат угостил его половинкой сухаря из своего скудного запаса. — Почти каждую ночь. Во-он от того пирса… Но учти: там охрана, посты на каждом шагу».

Что ж, пусть посты. Не отступать же, когда он почти у цели.

И Марат стал ждать. На ночь устроился под остовом шлюпки, выброшенной на берег взрывной волной при бомбежке. Ветер там не так пробирал, а главное — наблюдать удобно.

Глаза слипались, и Марат едва пересиливал себя, чтобы не заснуть. Один раз, уже после полуночи, где-то за портом прозвучали зенитки, но он даже из-под шлюпки не высунулся.

Транспорт прибыл лишь под утро. Прорезая скупой ноябрьский рассвет, он медленно подполз к берегу.

Когда судно причалило, Марат вылез из своего укрытия. Было холодно, ветер стал забираться под полушубок, но он сделал несколько резких движений руками, попрыгал на месте и преодолел озноб. Озираясь, подошел к причалу, остановился, прикидывая, что предпринять.

По широкой сходне с борта судна спускались раненые бойцы. Все они были перевязаны бинтами, некоторые опирались на костыли. Многих несли на носилках.

Следом за ранеными шла большая группа детей. Изможденные, иссушенные голодом, закутанные во что попало, они угрюмо и молчаливо ступали на незнакомый берег.

«Проклятые фашисты! — У Марата защемило в груди. — Сколько горя и несчастий из-за них». Эх, достать бы ему оружие да на передний край. Он представил себя в бою, на палубе быстрого корабля, ловко орудующим у пулемета или пушки. С какой яростью уничтожал бы он жестоких захватчиков.

Мысли Марата невольно вернулись к прошлому. Зачем год назад родители увезли его из Ленинграда? Сейчас он мог бы находиться там, рядом с отцом, в строю защитников родного города. И не пришлось бы ему пробираться туда тайком.

Из раздумий Марата вывел сердитый голос:

— Чего рот разинул, парень? Посторонись, дай дорогу раненым.

Марат отскочил в сторону и, оглянувшись, увидел за собой грузного широколицего моряка в мичманке, который сопровождал, подхватив под руку, перебинтованного матроса.

— Конечно, конечно, — опешил Марат. — Проходите.

Моряк настороженно посмотрел на него:

— Потерялся, что ли?

Не хватало еще расспросов.

— Нет, — пролепетал Марат. — Жду… тут вот…

Моряку, однако, было не до разговоров.

— Вижу, что тут. Делом надо заниматься, — недовольно буркнул он и повел своего подопечного дальше.

«Пронесло, — облегченно вздохнул Марат. — Однако пора, пожалуй, действовать». Он с беспокойством огляделся: нет ли поблизости патруля береговой охраны? И стал осторожно приближаться к судну. Нет, по сходне не пройти, там вахтенные, сразу заметят. Нужно придумать что-то другое.

Решение пришло само собой. Он вскочит на судно перед самым отходом. А пока надо спрятаться, не мозолить глаза экипажу.

Пользуясь сутолокой и еще не рассеявшимися сумерками, Марат незаметно юркнул под настил причала. По свайным креплениям пробрался поближе к борту судна и затаился на перекладине между опорами. Здесь и решил дожидаться удобного момента.

Он кое-что видел сквозь расщелины, многое слышал и поэтому мог судить, что происходило вокруг.

Прямо перед ним округлым боком выпирал корпус судна. При желании Марат мог дотронуться до него рукой. Мог запросто перебраться на палубу. Но нельзя было. Сейчас нельзя. Вахтенные там, наверху, ничего не проморгают. Шевельнись или кашляни — немедленно заметят. И тогда весь план Марата провалится с треском.

Над ним по толстым доскам настила непрерывно сновали люди. Что-то волокли, катили, передвигали. С залихватским уханьем, подбадривающими выкриками, со скрипом и скрежетом. С неизменными и незаменимыми матросскими прибаутками.

Разгрузили транспорт быстро, часа за полтора. А на погрузку ушел почти весь скудный ноябрьский день.

Марат внимательно наблюдал за корпусом корабля. Сначала его шершавая металлическая обшивка постепенно поднималась из воды. Точнее, из ледовой шуги, скопившейся на поверхности воды. Высоко поднялась граница между серой окраской надводной части и черной — подводной. Марат знал: эта граница называется грузовой ватерлинией. При полной загрузке судна она чуть уйдет под воду, и палуба окажется совсем низко. Один прыжок — и он там.

«Главное — не упустить момент», — наставлял сам себя Марат.

Расчет у него был точный: груженый транспорт задерживаться не станет, его ждут на другом берегу. Опять же место у причала освобождать надо. Да мало ли что? «Юнкерсы» могут налететь… Значит, отойдет быстро, сразу, как загрузится. И тут — не прозевать. Только отдадут швартовы — немедленно туда. Ни раньше, ни позже.

— Раз-два, взяли! — хрипло кто-то командовал наверху. — Еще раз, взяли!

Голос показался Марату знакомым. Не тот ли это моряк, который его от причала отгонял?

Доски настила скрипели, местами прогибались.