Святослав Сахарнов - Остров водолазов

Капитан с полуночи только дважды покинул мостик. Первый раз, около трех часов, он спустился в свою каюту, выпил чашку горячего чая и сменил влажное от тумана белье на сухое. Второй раз он прошел в рубку радиотелеграфиста, поскольку тот доложил о том, что наладил искровой передатчик. Но сообщение оказалось преждевременным: как только капитан попросил связаться с Хаккодате и запросить погоду, передатчик вышел из строя опять.

Закутанный в длинную, до пят, шубу Мостовой стоял у брезентового обвеса и смотрел, как впереди движется лиловыми полосами туман.

Настроение капитана не улучшалось. Долгий рейс на Камчатку не сулил ничего хорошего.

Около 13 часов он приказал помощнику вынести на мостик карту. Отпечатанная в Лондоне, она уверенно показывала полное отсутствие в районе плавания опасностей. Ближайшая земля — Шикотан и цепочка не названных на карте мелких островов оставались справа от курса. Приглубый высокий берег Кунашира должен был открыться часа через четыре. Обратив внимание помощника на высокую и, очевидно, приметную вершину вулкана Тятя-яма, капитан приказал взять, как только откроется вершина, ее пеленг.

В 14 часов 03 минуты капитан подошел к компасу и заметил, что рулевой, вместо заданного ему курса 48 градусов, держит 43 градуса. Мостовой сделал ему замечание, и в тот же момент послышался крик помощника:

— По носу — камни!

Первым движением капитана было — перевести ручки телеграфа на «стоп». Почти одновременно, взглянув за борт, он увидел слабый водоворот над камнем, едва скрытым водой.

В машинном отделении не сразу заметили перевод стрелки. Капитан резким движением повторил «стоп». Телеграф звякнул и подтвердил получение команды.

Глухие удары винта затихли.

— Прямо по корме — камни! — закричал помощник. Он успел выбежать на крыло мостика и, приложив к глазам бинокль, обшаривал взглядом пространство, по которому только что прошел пароход.

Этот доклад, вероятно, имел роковые последствия. Трудно сказать, были или нет в действительности за кормой камни или помощник принял за них движение воды, потревоженной судном. Во всяком случае, Мостовой, вместо того, чтобы дать команду «полный назад», снял руки с телеграфа, и пароход на какое-то время был отдан во власть ветра и течения.

Изменение хода не могло остаться незамеченным, на палубе появился боцман с двумя матросами.

— Отдать правый якорь! — последовала команда с мостика.

«Минин» по инерции продолжал движение.

Боцман отдал стопора, и тяжелый судовой якорь, увлекая за собой цепь, с грохотом рухнул в воду.

Прошло еще около двух минут, прежде чем последовал доклад:

— Якорь забрал!

Цепь натянулась, и «Минин» под действием слабого ветра начал медленно разворачиваться.

Капитан осмотрел водную поверхность около судна. То тут, то там виднелись выступающие из-под воды камни. Тихая погода оказала пароходу плохую услугу: в ветер, при волнении, пенные буруны легко бы выдали местоположение затопленных скал…

Мостовой приказал отдать еще один якорь. Когда отгрохотала вторая цепь, судно остановилось в окружении мрачных смотрящих из-под воды камней. Проклиная карту, капитан опять прошел в радиорубку.

Искровой телеграф не работал. Надеяться на помощь не приходилось.

Пассажирам капитан ничего не объявил. Он выставил на носу и на корме вахтенных, вооружив их ракетницами, и приказал боцману приготовить на полубаке бочку, набив ее вымоченной в мазуте паклей. На мостике были прикреплены к валам сигнальные флаги, обозначающие бедствие и необходимость помощи.

Хотя непосредственная сиюминутная опасность судну не грозила, Мостовой прекрасно понимал, что, как только ветер усилится, положение судна очень быстро может стать критическим. Поэтому он решил как можно скорее обследовать район вокруг судна, произвести промеры, обозначить буйками отдельные камни и, выбрав между ними путь, вывести судно.

Боцман начал готовить шлюпку, одну из двух, имевшихся на борту.

Однако тут произошли первые неприятности. Как только прекратился шум машины, пассажиры, решив, что пароход подошел к берегу, стали кучками появляться на палубе. Далеко не все поняли, что произошло, но постепенно по судну стали распространяться слухи, и на мостике появилось несколько офицеров.

Успокоив их, насколько это было возможно, Мостовой спустился с мостика к шлюпке и проинструктировал помощника, который должен был отправиться на рекогносцировку.

Шлюпка переменными галсами начала производить промер.

Между тем ветер стал усиливаться, Якор-цепи натянулись. Размахи судна, которое первое время лишь слегка покачивалось на пологой зыби, сделались значительными. Шлюпка то скрывалась среди пенных гребней, то показывалась вновь. Вскоре работать на ней стало невозможно, и помощник подошел снова к борту «Минина». Шлюпку подняли.

Первым почувствовал надвигающуюся катастрофу капитан. По резкому подрагиванию цепей он понял, что якоря ползут, а взяв пеленг на отдельно лежащую скалу, увидел, что пароход смещается по ветру в направлении двух больших торчащих над водою камней.

«Аян». Оставалась одна надежда — на него. Однако Мостовой не знал, на сколько часов позже он вышел из Хаккодате и стал ли соблюдать в точности намеченный курс?

Напрасно всматривался капитан в горизонт, затянутый тучами, — «Аяна» не было видно.

Между тем ветер крепчал. Тяжелое тело судна неотвратимо дрейфовало к камням. В 16 часов 20 минут послышался слабый удар, корпус парохода вздрогнул. Никто из пассажиров, покинувших палубу и томившихся в каютах и трюмах, вероятно, не придал значения толчку, но Мостовой понял: «Это конец».

…Получил приказание капитана осмотреть трюм. Спустился. Мешали люди, которые с вещами сидели на ящиках. Воды не обнаружил. Хотел уходить, когда ударило и сбросило меня с ног. Народ закричал. Говорили разное, например: «Завезли нас и топите!» Опять хотел уйти. Вдруг женщина крикнула: «Вода!» Между ящиками увидел воду. Ударило еще раз. Долго не давали вылезти наверх — все отталкивали друг друга. Поднялся на палубу и доложил капитану…

Вопрос. Что предпринял капитан?

Ответ. Мостовой? Приказал запустить трюмную помпу. Стали качать. Вдруг еще удар. Тут вода хлынула потоком. Я понял — не откачать…

Пробоина, которую обнаружил Калинчук, оказалась не единственной. Волны кренили пароход с борта на борт, и он то и дело касался днищем камней. Скоро вода была обнаружена в коридоре гребного вала, а затем начала поступать в машинное отделение.

К этому времени относится и первое столкновение команды с пассажирами.