Эдит Несбит - Искатели сокровищ

Мы все заслужили это наказание, потому что кто не сбрасывал снег сам, тот помогал. И вообще, даже если сделать что-нибудь плохое, из этого тоже может выйти приключение, как знает каждый, кто читал книжки о разбойниках и пиратах.

Элайза не любит, когда нас рано укладывают спать, потому что тогда ей приходится приносить нам ужин наверх и разжигать камин в комнате Ноэля гораздо раньше обычного. У него в комнате всегда должно быть тепло, потому что простуда у него еще не совсем кончилась. Но в тот день нам удалось подкупить Элайзу, подарив ей ту ужасную брошку с фальшивыми аметистами, которую тетушка отдала Алисе, и она принесла нам побольше угля, а когда вечером заглянул зеленщик (по субботам он всегда приходит поздно) Элайза купила у него не только картошку, но и каштаны. Так что когда папа после ужина ушел прогуляться, мы все устроились вокруг огня в комнате Ноэля и завернулись в одеяла, потому что мы были краснокожими. Элайза тоже ушла, она сказала, что в субботу вечером все можно купить по дешевке. У нее есть друг, который торгует селедкой, и он очень щедрый, он продает ей селедки меньше чем за половину их природной цены.

Мы остались дома одни, даже Пинчер ушел вместе с Элайзой, и мы начали говорить о грабителях. Дора сказала, что это ужасное и отвратительное занятие, но Дикки возразил:

— По-моему, быть взломщиком очень интересно. И можно грабить только самых богатых, а бедным великодушно помогать, как Клод Дюваль.

Дора сказала:

— Грабителем быть нельзя.

— Правильно, — сказала Алиса, — у грабителя ни минуты не бывает спокойной. Попробуй-ка уснуть, когда под кроватью у тебя спрятаны награбленные драгоценности, а все полисмены и детективы Англии идут по твоему следу!

— Можно быть грабителем так, чтобы это не было плохо, — сказал Ноэль — например, если ограбить грабителя.

— Как ты его ограбишь? — спросила Дора, — Он хитрее тебя и потом, даже его грабить нехорошо.

— Нет, не хитрее и ничего плохого в этом нет и вообще грабителя надо сварить в кипящем масле вот тебе! — распалился Ноэль. — А как же Али Баба?! Ага! — и мы все поддержали Ноэля.

— Что же ты сделаешь, если тебе попадется разбойник? — спросила Алиса.

Г. О. посоветовал сварить его в кипящем масле, но Алиса сказала, что она имела в виду живого разбойника и прямо сейчас, у нас в доме.

Освальд и Дикки промолчали, Ноэль же сказал, что на его взгляд будет лучше тихо и вежливо попросить грабителя уйти, а если он не послушается, надо ему задать.

Теперь я должен написать одну очень странную и необычайную вещь и я надеюсь, что вы мне поверите. Я бы не поверил, если б мне это рассказал какой-нибудь мальчишка, разве что я знал бы его как человека чести, да и то я заставил бы его поклясться. Тем не менее, все, что я говорю, чистая правда и это только доказывает, что еще не миновали дни подлинной романтики и отважных подвигов.

Едва Алиса спросила Ноэля, как именно он предполагает расправиться с разбойником, если тот не уйдет, когда его об этом вежливо попросят, мы услышали внизу какой-то шум — самый обычный шум. Не такой, какой бывает, когда что-то кажется. Было похоже, что кто-то там передвинул кресло. Мы затаили дыхание и прислушались — и снова услышали какой-то звук, словно кто-то ворошит угли в камине. Но ведь там не было никого, кто мог бы двигать стулья или ворошить огонь в камине, потому что Элайза и папа — оба они вышли, и они не могли вернуться так, чтобы мы их не услышали, потому что и передняя и задняя дверь закрываются очень туго и с таким грохотом, что его можно услышать на другом конце улицы.

Г. О., Алиса и Дора вцепились друг в друга и уставились на Дикки и Освальда, и все мы побледнели, а Ноэль прошептал:

— Привидение! — и мы снова прислушались, но больше никаких звуков снизу не доносилось, и тогда Дора шепотом сказала:

— Что же нам теперь делать — что же нам теперь делать — что же делать?

И она повторяла это, пока мы не попросили ее заткнуться.

Случалось ли тебе, читатель, играть в краснокожих индейцев сидя у костра в детской укрывшись одеялом и точно зная, что кроме тебя и твоих братьев и сестер в доме никого нет — случалось тебе, читатель, заслышать в эту минуту странный звук, словно внизу передвигали стул и ворошили огонь в камине? Если нет — ты не сумеешь вообразить, что мы почувствовали. Это было совсем не похоже на то, как описывают в книжках: волосы не поднялись дыбом у нас на голове (или головах?), и никто из нас ни сказал «Тс-с!» ни единого разу, только у нас как-то сразу замерзли ноги, хотя мы сидели у огня укутавшись в одеяла, и Освальд почувствовал, как вспотели у него руки, и нос стал холодный, словно у собаки, а уши, наоборот, горели как ошпаренные.

Девочки потом говорили, что их трясло от страха и даже зубы у них клацкали, но в ту минуту мы ничего подобного не заметили.

— Давайте откроем окно и позовем полицию, — предложила Дора, но тут Освальд кое-что вспомнил, вздохнул с облегчением и сказал:

— Это вовсе не призрак и скорее всего даже не взломщик. Я думаю, какая-нибудь кошка забрела в дом, когда вносили уголь, и она пряталась в погребе, а теперь вылезла. Давайте пойдем вниз и посмотрим.

Девочки все равно боялись идти вниз, но я видел, что они уже не так бояться, а Дикки сказал:

— Конечно, я пойду, если ты тоже пойдешь.

Г. О. спросил:

— Ты уверен, что это кошка? — и мы сказали, что ему лучше остаться с девчонками. После этого нам пришлось разрешить ему идти вместе с нами, а заодно и Алисе. Что же касается Ноэля, Дора сказала, если мы вытащим Ноэля из постели несмотря на его простуду, она будет вопить на всю улицу «Пожар! Убивают!» и пусть все соседи слышат.

Ноэль сказал, что он оденется, и тогда мы все пошли вниз поискать эту кошку.

Освальд сказал, что это, наверное, кошка, и теперь нам легче было идти вниз, но в глубине души сам он не был уверен, что это все-таки не грабители. Конечно, мы уже сколько раз болтали о грабителях, но одно дело болтать, а другое сидеть в комнате и прислушиваться, и Освальд решил, что уж лучше самому сходить и посмотреть, что там делается, чем сидеть и прислушиваться и прислушиваться и ждать и ждать и прислушиваться, а потом услышать как Это поднимается по лестнице, тихо-тихо, так тихо, как только можно подниматься, если снять башмаки, и ступеньки скрипят, а Оно подбирается к той комнате, где мы сидим, и дверь у нас не заперта, на случай, если Элайза неожиданно вернется — чтобы ей не было чересчур темно в прихожей. В конце концов все будет ничуть не лучше, чем если самому спуститься и посмотреть на это, и не надо так долго ждать и к тому же не будешь трусом. Дикки потом говорил, что он думал точно так же. Я знаю, некоторые люди назовут нас юными героями за то, что мы так бесстрашно спустились навстречу неизвестному, поэтому я постарался объяснить, как все обстояло на самом деле, ведь юным героям вовсе не нужно, чтобы им приписывали больше, чем они заслужили.