Эдит Несбит - Общество «Будем послушными»

Потом толпа стала вновь распадаться на плащи и шляпки и просачиваться к нашему дому, так что стало ясно, что дело идет к концу. Мы во всю прыть помчались домой, и там Президент объявил дяде Альберта:

«Замечательная находка — очень интересно. Один из них ваш. Нет, нет, не возражайте! Ну, если вы так настаиваете…»

Постепенно эта толпа стала таять, будто снег, и мелкими ручейками растекаться с лужайки, гостевание закончилось, и нам осталась только груда немытой посуды и вытоптанная трава.

Вечером мы замечательно поужинали на той же лужайке — все-таки помимо прочего оставалось еще немного пирогов — а когда царственный владыка неба склонился к западу (проще говоря, совсем уж под вечер), Алиса сказала:

«Давай теперь расскажем».

Мы доверили рассказывать Дантисту, поскольку это была его идея, но все время помогали ему, потому что он еще не научился рассказывать все по порядку.

Когда мы все закончили, дядя Альберта сказал: «Ну что ж, это позабавило вас и это позабавило наших друзей, любителей Древностей».

«Позабавило?» — встревожено переспросила Дэйзи. — «Разве они — разве они догадались, что это ненастоящее? В „Венке из маргариток“ они ничего не заподозрили».

«Конечно, догадались», — ответил дядя Альберта, — «Президент и секретарь просили поблагодарит вас за то, что вы так тщательно подготовились к их приезду».

«Мы не хотели, что бы они ушли с пустыми руками», — сказала Дора.

«Они ушли не с пустыми руками», — успокоил ее дядя Альберта, — «Не наваливайся так на сливы, Г. О., мой мальчик. Рядом с тем кладом, который вы столь любезно для них приготовили, они откопали два подлинных римских горшка и удалились, благословляя свою удачу».

«Значит, они все-таки попались!» — восторжествовала Алиса. — «Это были наши горшки!» — и она рассказала все о том, как мы нашли старые никому не нужные горшки и зарыли их при лунном свете, и все слушали нас в почтительном молчании. — «Правда, они попались?» — повторила она.

Но Освальд еще в самом начале заметил, что дядя Альберта смотрит на них как-то странно, и предчувствие очередной катастрофы оледенило его голубую кровь. Дядя Альберта молчал, и кровь Освальда продолжала стыть, пока не превратилась в айсберг. Да, Британия — не Индия…

«Попались?» — настаивала Алиса (в отличие от Освальда, она еще не поняла, что происходит, но нельзя же требовать от нее такого же чутья, как у нашего благородного героя или у Пинчера).

«Если вы так настаиваете, мне придется с вами согласиться», — медленно произнес дядя Альберта. — «Действительно, попались. Эти горшки, которые вы сняли с буфета, на самом деле римские и очень древние. Эти амфоры, которые вам вздумалось зарыть при свете луны, поистине бесценны, причем принадлежат они хозяину этого дома. Вы их зарыли. Президент Мейдстоунского общества откопал их и увез. Что теперь будем делать?»

Мы с Алисой не знали, ни что делать, ни куда прятать глаза. Все остальные, конечно, тут же переметнулись и стали нам объяснять, как глупо мы поступили.

Наконец, наступило молчание. Освальд мужественно поднялся и сказал: «Алиса, выйди со мной на минутку. Нам надо поговорить».

Поскольку дядя Альберта сам не ничего не предлагал, Освальд не стал унижаться и просить у него помощи или совета.

Алиса вышла вслед за Освальдом, они устроились в саду на скамейке и потратили минут десять на бесплодные вздохи — «О, если б мы не…» и так далее. Но подобные сожаления, как известно, не только тщетны, но и бесполезны. Мы должны были сделать что-то.

Но что?

Алиса и Освальд погрузились в мрачное молчание, а с лужайки до них доносились веселые вопли их родственников, затеявших игру в прятки. Бессердечная юность! Освальд не стал бы играть в прятки, если б его брат и сестра попали в такую беду, но Освальд, конечно, феникс среди мальчиков (если вы знаете, что такое феникс!). Правда, Дикки потом говорил, будто они думал, что дядя Альберта просто пошутил с нами.

Сумрак надвигался, листья на дереве сливались друг с другом, а Освальд и Алиса все еще сидели, погрузившись в мрачное молчание, и сколько они ни думали, они ничего не могли придумать. Луна уже вышла на небо.

Тут Алиса подпрыгнула, как раз в ту минуту, когда Освальд что-то надумал, и сказала: «Я знаю, что делать! Какие же мы были идиоты! Пошли в дом, Освальд».

И они вернулись в дом.

Достоинство настоящего мужчины по-прежнему воспрещало Освальду просить совета старших. Утром он просто сказал дяде Альберта, что они с Алисой хотели бы сходить в Мейдстоун, купить проволоку для силков (ловить кроликов) и еще что-нибудь присмотреть.

Дядя Альберта ничего не имел против. Они ехали в одном поезде с фермером, который собирался покупать свиней. В другое время мы бы, само собой, увязались за ним посмотреть, как он будет их покупать, но в этот раз все было иначе. Мы с Алисой были все равно что воры, хотя мы этого, конечно, не хотели, и даже свиной рынок не мог очаровать юного, но помнящего законы чести Освальда, до тех пор, пока это пятно не было смыто с его груди.

Вместе с Алисой мы явились к секретарю мейдстоунских древностей. Его не было дома, но его служанка любезно сообщила нам, где живет президент и вскоре злосчастные брат и сестра колеблющейся стопой ступили на посыпанную гравием дорожку усадьбы Кэмпердаун.

Тут нам ответили, что мистер Лонгчэмпс дома. Они ждали его, парализованные не поддающимися описанию переживания (не знаю, почему взрослым нравятся подобные фразы). В огромной комнате было полно книг, оружия и шкафов, в которых под стеклом покоились какие-то гнилушки. Мистер Лонгчэмпс не зря стал председателем этого общества — он собирает всякую гадость, лишь бы она была достаточно старой.

Он вышел к нам, потирая руки и улыбаясь во весь рот. Он прекрасно помнит нас — так он сказал — и чем он может быть нам полезен?

Освальд на миг онемел. Он не мог подобрать слов, чтобы достаточно деликатно признать, какого дурака он свалял. Но наша Алиса не столь щепетильна. Она сразу выпалила:

«Пожалуйста, нам очень жаль, и мы просим прощения, и вы, пожалуйста, простите нас, просто мы подумали, как будет обидно если вы и все остальные Деревности так ничего и не найдете, поэтому мы закопали все эти горшки в курган, чтобы вам было что откапывать».

«Я так и понял», — ответил президент (теперь он поглаживал свою бородку и не переставал улыбаться). — «Прелестная, невинная шутка. Юность — время веселья, дорогие мои! Ничего страшного — не надо извиняться. Конечно, вы молодцы, что приехали ко мне и все рассказали».

Его чело слегка омрачилось морщинами, и мы поняли, что ему не терпится избавиться от посетителей и вернуться к тому занятию, от которого они его оторвали.