Юрий Ермолаев - Капля дёгтя и полмешка радости

Сейчас в классе идёт урок русского языка. Зоя Николаевна пишет на доске слова, правописание которых нужно запомнить, а Петя смотрит в окно и думает: — «Прилетят сегодня галки или нет?»

«Опять Губкин отвлекается, — мысленно возмущается староста класса Гриша Семёнов. — Только вчера было собрание, на котором говорили о дисциплине и успеваемости, а он опять за своё. Получит двойку — сразу спохватится!»

Немного подумав, Гриша начинает тихонько покашливать. Расчёт у него такой: если Петя обернётся, он кивнёт на окно и укоризненно покачает головой. Петя и не будет больше отвлекаться.

— Кхе-кхе, — раздаётся в классе. — Кхе-кхе… кхе-кхе…

Ребята один за другим оборачиваются на кашель. Вот уж полкласса смотрят на Гришу.

— В чём дело, Семёнов? — спрашивает учительница. — У тебя что, горло болит?

Гриша краснеет и, потупив глаза, умолкает.

«Замечание получил, — сердится он на себя. — И всё из-за Губкина. А ему хоть кол на голове теши, словно прилип к окну».

Гриша берёт клочок бумаги и пишет:

«Губкин, перестань смотреть в окно и займись делом».

Переслав записку, он наблюдает, как Петя разворачивает её и читает.

«Ну, всё в порядке», — решает Гриша.

Но через несколько секунд на его парту падает комочек бумаги. Это Петя прислал ответ. Гриша расправляет его и читает:

«Сначала сам научись сидеть как следует».

Теперь Гриша рассержен не на шутку. Надо сейчас же объяснить Пете, что замечание он получил как раз из-за него. Гриша берётся за перо, но тут Зоя Николаевна вызывает Петю к доске и диктует. Петя пишет: «У нас в классе есть партрет великого русского поэта Пушкина».

— Прочитай внимательно всё и исправь ошибку, — взглянув на доску, говорит учительница.

Подумав, Петя стирает в слове «великий» «е» и пишет «и».

По классу проносится неодобрительный шум. Петя поспешно восстанавливает «е» и поднимает глаза к потолку.

Вчера на собрании Гриша первый выступил против подсказки, но сейчас ему становится жаль Петю. Вдруг Зоя Николаевна поставит ему двойку. Тогда в воскресенье Петина мама не пустит Петю в кино. Отбросив колебания, Гриша крупно пишет на промокашке слово «портрет», обводит чернилами букву «о» и подчёркивает её.

— Скорее думай, — говорит Пете Зоя Николаевна, — а то Семёнов готовится тебе подсказать.

Гриша снова заливается краской и поспешно комкает промокашку. Ему неловко. Теперь Зоя Николаевна может подумать, что он болтун.

Гриша вздыхает и задумывается над тем, как ему не везёт.

— Семёнов! — раздаётся вдруг голос учительницы. — Скажи, что я сейчас объясняла?

«Что же теперь будет», — мелькает у Гриши в голове. Приподнимаясь, он бормочет:

— Вы объясняли это… как его… то есть про то… что, — больше Гриша ничего не может сказать и погружается в тягостное молчание. — Я не слышал, не знаю… — добавляет он очень тихо.

— Вот и я не знаю, почему ты так плохо ведёшь себя сегодня, — строго говорит учительница.

Гриша недоуменно пожимает плечами. Это он плохо себя ведёт?! За весь урок не сказал ни слова. Даже наоборот: изо всех сил боролся за дисциплину.

И чтобы показать Зое Николаевне, как она несправедлива к нему, Гриша, подвигая к себе тетрадь, громко вздыхает.

В нашем звене подобрались очень способные ребята. Петя Дорохин, например, умеет карикатуры на ребят из бумаги вырезать. Посмотрит на кого-нибудь пристально, жик-жик ножницами — и, пожалуйста, получай дружеский шарж. У Андрюши Басова такая сильная левая рука, что он ей кого хотите на лопатки положит. А Слава Гущин — настоящий артист. Он только начнёт декламировать из былины: «Ой, ты, гой еси, добрый молодец, ты пошто, скажи, закручинился?» — а мы уж друг на друга смотрим: не получил ли кто двойку. Вот какое у него художественное дарование! И девочки у нас одарённые. Света Петухова на губной гармошке вальс «Дунайские волны» играет, а Лена Вострова одна танец «Трёх лебедей» из балета Чайковского танцует и стихи подружкам в альбом сочиняет. Моей соседке по нарте вот что написала: «С тобой дружить мы будем вечно, коль не поссоримся, конечно».

Только Серёжа Марков ничем у нас не выделяется. Раньше мы этого не замечали, ни к чему было. Но дней пять назад звеньевой Петя Дорохин задержал нас после уроков в классе и сказал:

— Предлагаю провести сбор под названием «Таланты нашего звена». Здорово придумал?

Тут-то Серёжа и показал себя.

— А я ничего особенного делать не умею, — заявил он.

— Как не умеешь? — удивился Петя. — Подумай хорошенько. Может, ты умеешь тарелки вверх подбрасывать, как жонглёр.

— Нет, — сказал Серёжа. — Я тарелки только мыть умею.

— Жаль! — огорчились мы.

Но нас выручил Слава Гущин.

— У меня есть товарищ, — сказал Слава. — Он умеет голосом паровоз изображать. Как он со станции трогается и по рельсам едет. Очень похоже. Пусть он Серёжу научит.

— Замечательно! — обрадовался Петя. — Вдруг у Сергея талант звукоподражателя откроется.

Мы все с надеждой посмотрели на Серёжу, а он опять своё:

— Не получится из меня паровоз. И некогда мне.

— Что значит — некогда? — грозно спросил Петя. — Это тебе задание звена: научиться шипеть паровозом к субботе! — Петя достал записную книжку и что-то в ней отметил. — Ясно?!

В тот же день Слава Гущин пришёл к Серёже вместе с высоким аккуратно подстриженным мальчиком.

— Знакомься, — сказал он. — Жора Нефёдов. Это он умеет паровозом шипеть.

— Не шипеть, а имитировать, — поправил Жора и, сложив ладони трубочкой, поднёс их ко рту. Потом Жора стал медленно раздувать щёки и рывками выпускать изо рта воздух. Получилось действительно похоже на то, как паровоз отходит от станции и набирает скорость. Когда скорость Жориного паровоза стала не меньше, чем у «Красной стрелы», Жора прогудел и эффектным движением оторвал руки от лица.

— Здорово! — с восторгом сказал Слава. — Давай, Серёжа, учись. Всех поразишь! Покажи ему, Жорик.

Жора снова поднёс руки ко рту, но Серёжа остановил его и к чему-то прислушался.

— Так и есть! — ахнул он и помчался на кухню.

Минуты через две он вернулся и со вздохом сказал Жоре:

— Ну, показывай скорее, как шипеть-то.

Жора взял руки Серёжи в свои и сложил их трубочкой, потом показал, как надо вытягивать губы. Серёжа принялся старательно тянуть губы вперёд, но вдруг опять вскочил и опять выбежал из комнаты.

— Без пружины всё-таки не обойтись, — объявил он, появляясь в дверях.

— Какой ещё пружины? — сердито спросил Жора Нефёдов.

— Металлической. Я для мамы автоматическую посудомойку делаю. Своей конструкции. Всё получилось, только вот водяной шланг плохо по тарелкам перемещается. Пружинка нужна. Тогда всё в порядке будет.