Аделаида Котовщикова - Пять плюс три

— М-а-р-и-с-к-а. — А дальше: — К-о-т.

«Кота, что ли, увидел? — подумал Миша. — Ну, и что? Кот не подозрительная личность».

Он не выдержал и, нарушив все правила, подал сигнал «голосом», попросту заорал во всю мочь:

— Какая такая Мариска? А кот на кой тебе сдался?

Сашино лицо выразило крайнее недоумение.

— Сам ты Мариска! — закричал он, — тут шифр! Подброшен! Че-пе! Мариска! Кот!.. Осёл!

Миша был возмущён этими криками, но всё-таки просигналил наспех:

— И-д-у к т-е-б-е.

Затем проворно спустился с кедра и подбежал к Саше.

— Это кто осёл? — спросил он грозно и сжал кулаки.

— А ты чего про какую-то Мариску? — захныкал Саша. — Вот! Погляди! — Он показал зажатый в руке обрывок бумаги.

— Что это? Дай-ка! — Миша протянул руку.

Саша отступил:

— Моя записка! Я нашёл! С кодом!

— Записка?! A-а, вот что ты сигналил!

Так ты в первой букве должен был правую руку горизонтально держать, а ты её опустил. Вместо «з» просигналил «м». А когда «п» — вместо правой левую руку поднял, и получилось у тебя «р». Осёл-то кто-то другой! Ну, живо! Докладывай по всей форме!

Саша вытянулся, встал по стойке «смирно» и отчеканил:

— Товарищ командир, на данной пересечённой местности мною обнаружена неизвестная бумага с непонятными записями. Подозреваю шифр-код!

Он торжественно подал Мише смятый обрывок бумаги.

— Но не «кот» же… — Миша взял бумажку, сдвинул брови: — Благодарю за проявленную бдительность. — И после этого стал сосредоточенно разглядывать Сашину находку. Присвистнул. — Странно… Ничего не понять. А и верно похоже на код. Сашка! Молодчага! Настоящее че-пе!

— Видишь! А ты на меня набросился!

— Потому что правую-левую руки надо различать… Что же это всё-таки значит?

Разведчики уселись под сосной и, тесно прижавшись плечом к плечу, впились глазами в загадочную записку.

Была она величиной с половину тетрадочного листа. На одной стороне её было написано карандашом:

«20 р. ку 2 с таб поравну Ф 1 с 2 р. 70 к. 2 с 2 Р 30 к. Ск. куп т.?»

На обороте бумажного обрывка виднелась другая, также карандашная запись:

«Купе прод 227 а сук за 1078 р. 25 к. барш 1 р. 25 к. на каж ар Ск. к сам за сук?»

— Почерк явно подделан, — задумчиво сказал Миша. — Такие уродские буквы даже нарочно нелегко написать. Цифры получше написаны, но тоже… «Купе»… Гм! Имеется в виду транспорт. Купе бывает в поезде. Но железной дороги ближе Севастополя и Симферополя нет. До Симферополя отсюда больше ста километров, до Севастополя восемьдесят, что ли.

— А на пароходах и теплоходах не купе, а каюты, — глубокомысленно заметил Саша. — Да, загвоздочка!

— А «сук» тут при чём? Два раза «сук». И «барш» — совсем непонятное слово. Запутанный шифр: из букв и из цифр. Гм! Пожалуй, еще важнее, чем этот шифр разгадать, знаешь, что сделать?

— Что?

— Найти человека, который эту записку подбросил или потерял.

— Конечно, подбросил! — обиделся Саша.

— Да, вернее именно так, — согласился Миша. — Слишком важный документ, чтобы шпион мог его потерять.

— Так ты думаешь, это точно шпион подбросил? — Саша настороженно повёл глазами по сторонам.

Миша снисходительно усмехнулся:

— Честные люди шифрованные записки не пишут. А! Я придумал! Вот что мы сделаем… — он зашептал Саше в самое ухо.

— Ура! — воскликнул Саша.

— Тише ты! Разведчику шуметь не положено. Только где взять верёвку?

С гордым видом Саша извлёк из кармана моточек бечёвки.

— Вот за это хвалю! — восхитился Миша. — За твою запасливость прощаю тебе, что где право, где лево, не различаешь.

— Да различаю я!

— Ладно. После разберёмся. Сейчас разговорчики отставить! За дело!

Мальчики натянули бечёвку поперёк аллеи сантиметров на тридцать от земли. Концы привязали к стволам деревьев. Под бечёвку положили на землю найденную Сашей записку. Сами спрятались за изгородью из буксуса, тянувшуюся вдоль аллеи. Скорчились там, даже прилегли на землю.

— Теперь, если записка всё-таки потеряна, — шёпотом объяснял Миша, — то шпион непременно придёт её искать. Если же, что вернее, она подброшена нарочно, то за ней придёт тот, для кого она положена, — агент. Понял? И шпион, и агент нагнутся за запиской и споткнутся. А мы навалимся и задержим.

— А если он вооружённый, шпион?

— Не успеет выстрелить. Да ты трусишь, кажется?

— Нет, нет. А скоро он придёт, как ты думаешь?

— Может, и несколько дней придётся сторожить этот клочок бумаги, — важно ответил Миша.

— А шпион-то дурак! — захихикал Саша.

— С чего ты взял?

— На самом видном месте шифр свой оставил, хи-хи!

— Сам ты больно умён! На видном-то месте незаметнее. Я читал в одной шпионской книге, что чем проще спрятано, тем труднее найти. Никто не подумает на видном месте искать. Ведь шпион же не знает, что эта дорога находится под специальным наблюдением. Н-да, может, и не один денёк просидим…

Громкий испуганный вскрик прервал Мишин шёпот. Мальчики вскочили на ноги. Чудо! Редкая удача! Не прошло и пятнадцати минут, как враг попался! Не тратя времени на обход, оба перескочили кусты буксуса. И… попятились.

Посреди аллеи лежала на земле преподавательница французского языка. Это была очень строгая молодая учительница. Поставить двойку или записать в дневнике замечание было для неё делом полсекунды. У Миши, а особенно у Саши, отношения с французским языком были крайне натянутые. Шляпка «французки», как называли её между собой мальчишки, откатилась в сторону. Туго набитый портфель валялся на земле рядом с его обладательницей. Страшное зрелище!

Охая, преподавательница стала подниматься. Не сговариваясь, «разведчики» дружно перемахнули через изгородь и пустились наутёк.

— Будем смотреть телевизор? — спросили ребята.

— Нет, — сказала Любовь Андреевна. — Как только старшие кончат ужинать, пойдём в зал. Сергей Петрович велел всем собраться. Что-то он хочет всем сказать.

Матвей стоял возле воспитательницы.

— Что это «богомолец»? — спросил он.

Любовь Андреевна встревожилась:

— Да что с тобой, Матвей? Ты без конца задаёшь какие-то странные вопросы. Где ты набираешься всяких непонятных тебе слов?

— На чердаке.

— Как так — на чердаке?

— Любовь Андреевна, Лихов дерётся! — жалобно закричали девочки.

Воспитательнице пришлось отойти в другой конец коридора. А через несколько минут все отправились в зал.

Стоя перед выстроившимися ребятами, Сергей Петрович немного помолчал. Все притихли. Выражение лица директора не предвещало ничего хорошего: было оно необычно строгое.