Владимир Длугач - Маэстро Воробышек

Виктор прошелся по комнате. Даже сердце билось учащенно, так он волновался.

Скрипнула дверь. Он обернулся — на пороге стояли мать и Анюта.

— Мы тебе не помешаем, Витенька? — робко спросила Александра Николаевна.

— Мама не знала, как тебя найти, Витя, — словно оправдываясь, объяснила свой приход Анюта. — Я вот проводила ее… Я вам больше не нужна, тетя Шура?

— Куда ты удираешь? — удержала ее за руку Александра Николаевна. — Мы здесь долго не будем.

— Мама, ты, конечно, пришла меня успокаивать, — попытался улыбнуться Виктор. — Так имей в виду, что я совершенно спокоен. Даже удивляюсь себе, совсем не волнуюсь.

— А волноваться, собственно, и нечего. Ты теперь у меня совсем молодец, — не очень-то веря в спокойствие сына, сказала мать.

В комнату вошли Леонид Васильевич и Николай.

— Решили зайти к тебе. Как самочувствие? На уровне? — преувеличенно бодрым тоном спросил Николай и похлопал друга по плечу.

— Еще как! — в тон ему ответил Виктор.

— А я, собственно, вот за чем, — пояснил Леонид Васильевич. — Зинаида Федоровна просила. Она, сам знаешь, не смогла приехать. Очень жалеет, хотела тебя послушать, ну и просила, чтобы ты не волновался.

— Да он совсем не волнуется, Леонид Васильевич, — смеясь, ответила за Виктора Анюта. — На уровне он.

Из зала доносились звуки баяна, под которые два сильных женских голоса жаловались друг другу на неразделенную любовь. Потом послышались аплодисменты и под их шум дверь распахнулась и в комнату вбежали Олег и Генка.

— Витька! — еще с порога крикнул Олег. — Смотри не подкачай! Держи марку!

— Ну, хватит, товарищи, а то мы его совсем замучаем своей заботой, — рассмеялся Леонид Васильевич, подхватил под руку Олега и Генку и потянул их к выходу из комнаты.

— Прямо паломничество какое-то, — улыбнулась Александра Николаевна, очень довольная тем, что все так внимательны к ее сыну.

— Слушай, Николай, — сказал Леонид Васильевич, когда они очутились в коридоре, — не забудь проверить у Александра Ивановича, как наши лодки.

— Сейчас узнаю.

Николай отправился на поиски председателя колхоза. Спускаясь по лестнице, он столкнулся с Еленой Петровной.

— Ради бога, я уже целую вечность плутаю, — взмолилась она, — где тут комната, в которой спрятался Виктор. Надо же дать ему последние наставления и вообще немного успокоить.

Николай указал, где комната, и Елена Петровна поспешила туда.

Когда, договорившись обо всем с Александром Ивановичем, Николай прошел за кулисы, Виктор уже сидел за роялем и играл. Сколько лет знал Николай своего приятеля, множество раз слушал его игру, но как-то никогда не обращал внимания на его лицо. А сейчас оно поразило его. Это был Виктор и не Виктор. Лицо его стало другим, даже красивым. Бледные губы плотно сжаты, а глаза… Ну, конечно же, Витька настоящий талант, в нем есть что-то артистическое. Потом Николай стал смотреть в зал. Видимо, не на него одного игра Виктора производила большое впечатление. Все слушали, не шелохнувшись, некоторые с закрытыми глазами. Какой-то старик в первом ряду покачивал в такт музыке головой. Две девушки сидели обнявшись, и обе чему-то хорошо улыбались.

Но вот музыка оборвалась, Виктор встал со стула, раскрасневшийся и взволнованный, и начал раскланиваться.

Виктора долго не отпускали со сцены. Он сыграл еще несколько вещей. Потом, когда все кончилось, возбужденный и счастливый, он пробежал мимо Николая, даже не заметив его. Николай хотел броситься за ним, но навстречу ему шла Женя в очень ярком, пестром и очень шедшем к ней русском народном платье.

— Ты что, не будешь смотреть, как я пляшу? — спросила она.

— Посмотрю, — ответил Николай и вернулся на прежнее место.

Баянист играл простенькую мелодию. Танцевала Женя тоже незатейливо и бесхитростно. И, странное дело, именно сейчас Николай подумал о Тангенс, но подумал о ней уже по-иному. До сих пор ему казалось, что на всем свете существует только одна она, что больше никого нет и не будет. А сейчас эти звуки баяна, эта девчонка, медленно и плавно двигавшаяся по сцене в такт музыке, ее светящиеся счастьем глаза — все это словно бы встряхнуло его. И он вдруг снова поверил, что есть еще, кроме Тангенс, девушки на земле, есть и хорошие друзья и еще будет, обязательно будет большое настоящее счастье…

Разрумянившаяся, с капельками пота на лбу, Женя выскочила за кулисы. Николай преградил ей дорогу, схватил за руку и потянул за собой.

— Постой, куда ты, — едва переводя дыхание, сказала она.

— Вот сюда. — Он подвел ее к стоящему у стены листу фанеры, на котором были намалеваны окно и кусты роз под ним, и, показывая рукой на яркие цветы, сказал: — Если бы мог, сорвал бы их и преподнес тебе….

— Мне? За что? — спросила девушка, не понимая, чем заслужила такой поэтический подарок.

— За твой танец. Я даже поцеловал бы тебя, если бы не боялся, что нас увидят.

— Знаешь, Коля, — Женя сразу стала серьезной. — Ты же знаешь, мне ничего от тебя не надо. Даже этих бутафорских роз. Ты мне нравишься, и все… — Но тут же со всей непоследовательностью добавила: — Ты преподнеси лучше эти розы своей мадам Икс…

— Какой Икс?

— Ну, Игрек… Хотя это алгебра, а у тебя тригонометрическая величина.

— А-а, — протянул Николай, поняв, о чем говорит девушка. — Слушай и запомни, что я тебе скажу. Все эти таинственные иксы и игреки уже не для меня. И не по мне. Ей-богу, лучше, когда во всем ясность, как у тебя. И хватит об этом. А сейчас мы сделаем так. У вас есть лыжи? Много лыж?

— Лыжи? Зачем?

— А мы проводим взрослых, а сами, всей компанией, пойдем кататься. А? Как ты думаешь? Зима так зима!

— Ну что за Николай! — восторженно воскликнула девушка. — Будут лыжи! Для всех будут!

Мимо них прошли Федя и с ним трое мужчин в черных фраках и чалмах, сооруженных из полотенец. Мужчины задержались, а Федя вышел на сцену и громко объявил:

— Проездом из Оклахомы в Москву в Бережках остановился всемирно известный факир Фузияма со своими ассистентами Сакраменто и Орландо. Только одна гастроль!

Затем на сцену вышли «факиры» и церемонно раскланялись.

— Это же ваш Леонид Васильевич, — сказала шепотом Женя. — Колька, неужели ты не узнаешь?

— Конечно, он, — признался Николай, еще в школе видевший репетиции будущих «факиров».

— А длинный кто?.. Неужели Олег?

— Он. А тот, второй ассистент, Орландо, это Севка.

Главный факир, он же Леонид Васильевич, вынул из кармана колоду карт и стал проделывать фокусы. Получались они у него довольно эффектно, об этом можно было судить по одобрительному гулу, доносившемуся из зала. Потом Федя поднял руку и снова объявил:

— А сейчас факир Нагасаки.

— Фузияма, — поправил его Олег.

— Простите, факир Фузияма проведет сеанс массового гипноза. Слабонервных и детей до шестнадцати лет просим покинуть зал.