Андрей Жвалевский - Я хочу в школу

– Девочка, скажи сама – кто ты?

На что девочка ответила, не моргнув глазом:

– Я Аня!

Отсмеявшись, специалисты в шутку завели разговор о введении нового психологического типа «Анечка»: с пластичными свойствами, которые проявляются в зависимости от решаемой задачи. Потом проскочило слово «исследование», потом – «диссертация» и «постоянное наблюдение в клинических условиях». Впалыч быстренько свернул разговор и отправил коллег по их институтам. Ему никак не улыбалось превратить Аню в подопытного кролика.

Но ей на следующий день сказал:

– Вот потому ты такая умная!

Аня тогда почти удивилась (сама она себя считала совершенно обычной), но не успела – надо было срочно придумывать концепт для проекта: «Можно ли представить невозможное?».

Но теперь она вспомнила это «ты такая умная» – оно внушало надежду. Ведь Ане предстояло решить очень мудреную задачу: как спасти одноклассников от улыбчивой, но ядовитой, как гюрза, Анастасии Львовны? Во-первых, надо со всеми подружиться, стать своей. Но как? Ответ она получила на пятой минуте размышлений, но он ей так не понравился, что Анечка упорно пыталась придумать что-нибудь другое.

Через час она сдалась. Решение было только одно – надо разделить интересы тех, кто учится рядом с ней. То есть играть в компьютерные игры, смотреть их фильмы и читать их журналы. Еще куча времени ушла на обзвон: «Привет! А ты в какую игрушку играешь? А кино какое смотришь? Да мне просто скучно…» Одноклассники (и особенно одноклассницы) не ограничивались простым перечислением названий, они тут же начинали пересказывать сюжеты в лицах, зачитывать фрагменты из любимых журналов и запускать по телефону «крутые треки». Впрочем, когда речь заходила о чем-нибудь компьютерном – играх или сайтах – мальчишки оказывались даже болтливее девчонок. Аня пыталась поговорить с братом, но тот сразу переходил на безумный сленг. Стоило переспросить хоть слово – раздражался и обзывал дурой. Анечка решила подойти к задаче системно…

…Уже поздним вечером она, сжимая в руке список, зашла в гостиную. Родители жевали под бубнеж телека.

– Мне нужно это! – сообщила Анечка, вручая список папе.

И отправилась спать с чувством перевыполненного долга. А папа читал список и принимал все более озадаченный вид.

– Что это? – забеспокоилась мама.

– Не знаю, – признался папа. – Но на закачку поставлю.

А остальные Птицы в компании с Молчуном лихорадочно трезвонили в домофон Впалыча.

Влетели в квартиру взъерошенные, возбужденные, заговорили все разом. Но при виде психолога вспомнили их занятия, попытались успокоиться, собраться с мыслями и изложить новости спокойно и по порядку.

Слово дали Жене.

– Виктор Павлович, в 33-й школе работает учительница математики, ее зовут Елена Ивановна, но все называют ее Злыдня.

– Потому что она Злыдня и есть! – встряла Кошка.

Дима придержал ее за руку. И держал все время, пока Женя старался кратко пересказать всю историю их отношений со Злыдней, включая последние флешмобы, ее попытки их прекратить, а также почти сотню двоек, которые она выставила накануне.

– И вот, представляете, она написала заявление об уходе! Она-то уверена в том, что никуда не уйдет, но если на ее место придет кто-то другой, то директор сможет ее уволить!

Впалыч слушал внимательно.

– И? – спросил он.

– Виктор Павлович, вы же можете преподавать! Вы сами говорили, что по первому диплому вы учитель математики! А нашей школы все равно пока больше нет.

Впалыч растерялся. Это был, наверное, первый случай на их памяти, когда он не сразу нашелся с ответом. Он встал, пригладил волосы, подошел к окну.

– Виктор Павлович, пожалуйста! – сказал Дима. – Мы опять будем вместе!

Впалыч криво улыбнулся и сел в кресло.

– Ребят, – сказал он, – понимаете… Одно дело работать в 34-й школе, вы сами понимаете, что у нас там были несколько другие условия. Другое дело – в обычной. У меня три высших образования, я совершенно не готов идти и объяснять теорему Пифагора балбесам, которым это не нужно.

– Но там же мы! – сказал Дима. – Нам-то это нужно!

– Мне не дадут работать только с вами. На меня навесят еще пять классов, классное руководство и заставят заполнять кучу бумажек. Я буду 80 процентов своего рабочего времени тратить на заполнение формуляров и выяснение отношений с директором, и только 20 процентов на общение с детьми. Причем из этих 20 процентов эффективными будут только 20 процентов. Остальное время уйдет в полный пшик.

– Но почему? – не выдержала Кошка. – У нас физик есть, он хороший. И у него даже уроки интересные.

– И историк! – добавил Женя.

– Возможно, – сказал Впалыч. – Но они, наверное, уже привыкли к этой системе. А я себя в ней не представляю.

– Но… Но… Но если ничего не менять, то ничего не изменится! – воскликнула Кошка. – Вы нам сами говорили, что если что-то не нравится, не нужно ждать, что оно изменится само. Нужно идти и переделывать!

– Да, говорил, – подтвердил Впалыч, – у меня была возможность работать вне системы – я работал. А ввязываться сейчас, в середине года, в расшатывание устоев… Ребят, хватит того, что у меня жена – врач в обычной больнице. И двое детей. Если еще и я сяду на бюджетную зарплату, то нам есть будет нечего.

Птицы подавленно молчали. Даже Кошка. В квартире было зябко, все сидели, кутались, прятали друг от друга глаза. Впалыч еще что-то объяснял, но его уже не слушали, очень хотели уйти, но все никак не находили предлог. Мучились, пока Молчун не наплевал на все приличия, просто встал и вышел, не попрощавшись.

Впалыч вздрогнул от щелчка входной двери, а Птицы воспользовались моментом и выскочили следом за Молчуном.

На улице вздохнули свободнее.

– Может, по объявлению математика поискать? – предложил Дима.

– А ты уверен, что это будет не вторая Злыдня? – спросил Женя.

– Уверен. Другой такой больше нет.

– Я вот подумал, – сказал Женя, устраиваясь на детской карусели во дворе, – мы и правда, какие-то не социализированные.

– Это почему? – возмутилась Кошка.

– Да потому что! Сколько лет наша школа существовала?

– Десять… или двенадцать даже… а что?

– А то, что у нас было все – поездки, учителя, оборудование! И ни разу у нас не возник вопрос, откуда деньги! Наверное, зарплаты у учителей там были не маленькие, раз они с нами так возились.

– Они не за деньги с нами возились! – возмутилась Юля.

– Не за деньги, – подтвердил Женя. – Но деньги позволяли им жить и заниматься любимым делом. А вот откуда они брались, интересно?

– Вроде бы гранты какие-то, – вспомнил Дима. – Или фонды?