Анатолий Аргунов - Кирюшкины миры (сборник)

Кирюшка согласно закивал головой, но тут же снова вопросительно посмотрел на отца:

— А где грибы искать?

— Да вот здесь, по кромке осинника. Летом здесь был покос, траву скосили и увезли колхозники. Видишь, где зелёная отава пробилась — тут грибов нет, и не ищи. А вот поближе к лесу, где косцы траву не тронули, и листья осины осыпались, там и должны быть грибки-то.

Отец подошёл к кромке леса. Под ногами зашуршала опавшая и поблекшая листва осин.

— Папа, смотри, какие на деревьях листья красивые: красные, жёлтые! А упали — грязными стали.

— Ты, Кирюшка, не на деревья смотри, а под ноги. Пора грибы искать.

Отец уверенно подошёл к опавшим листьям, стал на колени и разгреб листву.

— Ну вот, тут они и есть, — радостно воскликнул он. — Иди сюда, Кирюша, посмотри, как грибки растут.

Кирюшка бросился со всех ног:

— Где они?

— Да вот они тут, — и отец показал на большие белые с бахромой шляпки грибов, росших целой стайкой. — Белый груздь — это всем грибам гриб. Лучше его для засолки не бывает.

Отец срезал ножичком первые несколько грибов, поднёс один из них к носу и с наслаждением понюхал.

— Запах-то какой! С прошлого года такого не слышал, — сказал с радостью отец. — На, и ты понюхай, запоминай, Кирюшка. Слаще запаха, может, в жизни не будет.

Отец поднёс грибок к Кирюшкиному носу. От него остро пахнуло мокрой землей, перепревшей травой и листьями и ещё чем-то таким, каким есть только у грибов, запахом, и какой запомнил его Кирюшка, когда мать варила посреди зимы любимый у всей семьи грибной суп из сушёных грибов.

— Ну давай, будем собирать. Ломай ножку, вот так, — и отец показал Кирюшке, как нужно ломать ножку у груздя, — и клади в свою корзиночку. Наберёшь целую — приноси и высыпай вот сюда. — Отец показал на разостланный около своей корзины брезентовый плащ-дождевик, с которым всегда ходил на дежурство. — Начинай отсюда, а я зайду вон с того края, — показал рукой отец и ушёл.

Кирюшка стал усердно собирать грибы. Грибов было много. Раздвигая руками опавшие листья, Кирюшка видел, что грибы стояли плотными рядами, как оловянные солдатики. Грибной слой только что пошёл, поэтому старых и червивых грибов почти не было. Кирюшка раза два уже отнёс полную корзиночку грибов, устал и сел отдохнуть на рядом стоящий пенёк. Красота перед ним открылась неописуемая. Большущая поляна с ярко-зелёной травой, по краям огромные вековые, высоченные, в два обхвата, осинки, с серебристой корой и ярко окрашенными багряным и золотистым цветом листьями, уходили в самое синее-синее небо. Изредка между соснами виднелись тёмно-зелёные лохматые, с сединой от старости, ёлки. И над всем этим светило неяркое осеннее солнышко.

«Вот тут, наверное, Баба яга и живет», — почему-то подумал Кирюшка, и стал оглядываться, испугавшись собственных мыслей. Но, увидев отца, собирающего рядом грибы, успокоился. Наконец, отец подошёл, сел рядом на бугорок и достал пачку папирос, закурил.

— Не знаю, Кирюшка как мы с тобой все грибы унесём. Тут их тьма. Давно я столько грибов не ломал. Отодвинешь листву — конца и края им не видно. Это надо же какой нынче грибной год. Не зря меня тетка, баба Таня, за грибами посылала ещё на прошлой неделе. «Сходи, — говорит, — на поляне должны грузди пойти. Дожди прошли и тепло стоит — быть грибам».

Но Кирюшка, очарованный красотой природы, почти не слышал отца и не разделял его забот. Он весь был растворен в этом безграничном лесном мире. Ему даже стало казаться, будто он травинка, растущая из земли и тянущаяся к солнцу. Ему стало так хорошо и спокойно на душе, что слёзы сами по себе покатились из его глаз.

— Ты чего, сынок? Никак соринка в глаз попала? — увидев слезы у Кирюшки, озабоченно спросил отец и достал из кармана мятый носовой платок. — На-ко вот, вытрись, а я посмотрю, где у тебя соринка застряла.

Кирюшка взял платочек, вытер слёзы, больше размазав их по лицу.

— Нет у меня соринки, — ответил он, шмыгая носом. — Я так, сам по себе.

— А-а-а, устал? — не так понял его отец. — Хорошо, хорошо, Кирюша, ты посиди ещё, отдохни. Я сейчас грибы переберу, рассортирую и пойдём обратно потихоньку. Больше брать не будем. Нам их не донести. В следующий раз ещё придём.

Отец затушил папиросу и отправился перебирать грибы. Набив полную корзину, остатки грибов отец аккуратно ссыпал, завернул в плащ, перевязав его верёвкой, так что получился огромный узел-баул, и сказал:

— Ну, Кирюшка, пора. Давай перекусим и обратно пойдём. Время к обеду подошло.

Они с удовольствием съели по варёному яичку с ломтем чёрного хлеба, посыпанного солью, выпили по стакану молока, взятому отцом из дома. А стаканы отец ловко сделал из свежей бересты, содрав белую кору. Он загнул одну сторону так, что получился широкий рожок-стакан.

Посидев ещё пару минут, отец выбрал толстую сучковатую палку, поставил около дерева, потом перекинул перевязанную бечёвкой большую корзину с грибами за плечи, а спереди привязал плащ с грибами, потом взял палку в руки и скомандовал Кирюшке:

— Пошли.

Когда дошли до разъезда, Кирюшка с отцом очень устали. У обоих подкашивались ноги. Взобравшись на высокую насыпь около домика путевых обходчиков, отец сразу опустил грибы на траву и, тяжело дыша, сел рядом. Кирюшка хоть и шёл с маленькой корзинкой, тоже шлепнулся рядом от усталости. С обоих пот тёк струйками по разгорячённым лицам. Отец достал платочек, вытер лицо Кирюшке, потом себе.

— Так-то вот, сынок, грибки достаются. Чтобы их кушать, надо потрудиться.

— Папа, а чего пот солёный? — неожиданно спросил Кирюшка, которому в рот попала солёная капелька пота.

Отец устало усмехнулся.

— Оттого, сынок, что настоящий человек состоит из соли, чтобы крепким быть. Просолённый человек долго не портится. А если кисель или варенье внутри, глядишь — и нет его.

— Как нет? — не понял Кирюшка.

— Да это я так, к слову. Ты не обращай внимания, пошутил я так, — ответил с улыбкой отец. — Вырастешь — поймёшь.

Вскоре подошёл поезд. Машинист оказался знакомым отца.

— Как грибы, Василий Иванович?

— Видишь, какие, едва дошли, — показал отец на свой груз. — Ты немного задержись, дай нам с Кирюшкой сесть.

Отец быстро поставил в тамбур Кирюшку, потом корзину, а затем втащил плащ с грибами. Проводница только ахнула:

— Где же столько грибов набрали?

— Места знать надо, Валентина, — оветил молодцевато отец. — Помоги-ка лучше Кирюшке пройти, пусть в вагоне посидит, а я тут в тамбуре доеду. Не таскать же всё туда обратно, через несколько минут выходить будем.

Дома мать долго чистила, мыла, мочила несколько дней грузди в холодной колодезной воде и всё приговаривала:

— Надо же, сколько нанесли. Теперь засолю — на всю зиму хватит.