Иван Василенко - Артемка в цирке

— Да ведь это же он, Кубышка!

Кубышка усердно греб, сумрачно глядя на закат.

Потом опять ехали в фаэтоне, и извозчик, хоть уже и другой, тоже все время оборачивался к седокам.

Когда подъехали к цирку, уже ярко горели фонари и у входа толпились люди.

Пережитые волнения, плотный обед и катание на лодке так разморили Артемку, что он улегся на дедов топчан и заснул. Там Ляся, кончившая обычный номер, и нашла своего ученика и партнера.

— Артемка! — всплеснула она руками. — Ты спишь? Спишь, когда нам сейчас выступать?!

Артемка вскочил и в испуге уставился на Лясю.

— Как это ты мог заснуть? — удивилась она. — Или ты заболел?

— А где петух? — Артемка протер кулаками глаза.

— Какой петух? Проснись, Артемка!

Артемка обалдело оглянулся и засмеялся:

— А меня сейчас петух в нос клевал.

— Вот тебя сейчас Самарин в нос клюнет, а не петух. Посмотри, как брюки измял. Иди скорее к костюмеру, он выгладит. Да умойся: рожа сонная!

«А правда, — думал Артемка, пробираясь в полутемном коридоре к артистической уборной, — как это я заснул? То всю ночь не спал от страха, а тут сразу…»

Уборная большая, одна на всех мужчин. Вдоль серой стены — длинный деревянный стол, и за столом — актеры. Одни клеят из крепса усы, другие выравнивают при помощи замазки носы, третьи натягивают парики. Тут же ходит от одного к другому Самарин и ругается. Увидя Артемку, он скорчил гримасу:

— Благородное дитя! Сын миллионера! Полдня походил — и уже пузыри на коленях! Кузьмич, разутюжь этого парня. Парикмахер, причеши это чучело.

Но Самарин не только ругается, но и хвалит.

— Гуль, — говорит он, — вы настоящий Пинкертон. Вам и гримироваться не надо. Так сказать, Пинкертон натюрель. Ха-ха-ха!

Потом подходит к Пепсу и фамильярно бьет его по плечу:

— Вот кто душу радует! Негрище чертово! Ну где еще найдешь другого такого для Дика Бычий Глаз? У, дьявол! Так публике и скажу: черного разбойника играет сам черный разбойник! Ха-ха-ха! Натюрель, ха-ха-ха!

Пепс, сидевший против зеркала, не оборачиваясь, прошептал:

— Я тоже скажу публик… Я тоже скажу публик…

— Что ты там бормочешь? — не расслышал Самарин. И, не дождавшись ответа, сказал отходя: — Ты какой-то чудной стал. Из ума выживаешь, что ли?

Артемке вымазали лицо кремом, подвели черным брови и напомадили губы. Ему хотелось вытереть лицо рукавом, но он терпел. К костюму тоже не так-то легко привыкнуть, особенно к галстуку. Галстук сжимал шею, и Артемка не мог понять, зачем он нужен. Вошел грек-хозяин и сердито сказал:

— Слушайте, вы скоро? Публика ужасно волнуется.

— Сейчас, сейчас! — ответил Самарин. Он подошел к зеркалу и тоже накрасил себе губы и напудрился, хоть в пантомиме и не участвовал.

— Ну-с, приготовьтесь к выходу, — сказал он и вышел из уборной.

Артисты двинулись за ним. Пошел и Артемка. В широком проходе все остановились. Там перед малиновой портьерой уже ожидала Ляся с мячом и ракетками в руках.

— На, — подала она ракетку Артемке. — О, да какой ты красивый!.. Ну, не боишься?

— Боюсь, — откровенно признался Артемка. Он подошел ближе и осторожно заглянул в дырочку. Батюшки, весь город собрался! Вверху, внизу, в проходах всюду люди. И все вытаращились прямо на него, прямо в дырку смотрят. Артемка даже руками от портьеры оттолкнулся. Удивительное дело: на базаре, бывало, тоже народу тьма собиралась, особенно в субботу, и Артемке хоть бы что, как-то даже гопака при всех танцевал. А тут все внутри холодеет от страха.

Музыканты, игравшие вальс, умолкли. Униформисты приоткрыли портьеру. Прокашлявшись, точно он собирался петь, Самарин пошел на арену.

— Что он будет делать? — спросил тревожно Артемка.

— Сейчас объявит, кто кого играет, — объяснила Ляся.

Самарин вынул из бокового карманчика листок бумаги:

— Господа! В сегодняшней знаменитой пантомиме участвуют все лучшие силы цирка, а также специально приглашенные артисты. Позвольте объявить состав участвующих. Американский миллионер Уптон — Иван Кречет; его дочь Этли — юная артистка, любимица публики, мадемуазель Мари; его сын Джон — известный артист пантомимы юный Артеме…

— Вот, слышал? Артеме — это ты и есть, — шепнула Ляся.

— Что-о? — вспыхнул Артемка. — Какое такое Артеме?

— Тише, ты! — дернули его сзади.

От обиды, что его родное имя забраковали, а взамен дали какую-то кличку, Артемка на минутку даже страх позабыл.

Вдруг в цирке затрещали аплодисменты: это Самарин сообщил, что роль Ната Пинкертона исполняет Клеменс Гуль.

Самарин сделал паузу и, предвкушая новые аплодисменты, выкрикнул:

— Роль знаменитого похитителя детей, страшного негра Дика Бычий Глаз, исполнит натуральный негр, страшный Чемберс Пепс!

— Это глюпа, это очень, очень глюпа! — услышал Артемка позади себя.

Когда Самарин поклонился и под аплодисменты подошел к портьере, у Артемки внутри все похолодело. И сейчас же он услышал громкий шепот:

— Этли, Джон, на арену!

Портьера приоткрылась, и Артемка мгновенно оказался на виду у всех. Прямо на него смотрело тысячеликое существо и молча ждало. Артемка охнул и схватился руками за край портьеры, но сзади прямо в ухо ему вонзился свистящий шепот:

— Ты что это делаешь, сссс… Брось занавес! На арену!

Артемка оглянулся. Перекосив от злобы лицо, сзади стоит Самарин, шипит и указательным пальцем хочет ткнуть Артемку прямо в глаз.

Вдруг между Артемкой и Самариным мелькнула ракетка. Взвизгнув, Самарин отдернул палец. Артемка еще не успел сообразить, что случилось, как Ляся схватила его за руку и стремительно повлекла на арену. И странное дело, у Артемки будто пропал вес. С необычайной легкостью, не чувствуя тела, он выбежал вслед за Лясей и стал на свое место.

Пантомима началась.

Впоследствии Артемка не раз вспоминал эти минуты и всегда удивлялся, куда ушел тогда его страх. С момента, как он оказался на залитой светом арене, под тысячей устремленных на него глаз, в нем все необычайно обострилось внимание, зрение, память. Даже торопливость, за которую его на репетиции ругал Самарин, исчезла и сменилась сдержанностью движений. И при всем этом у Артемки гудело в ушах и было такое чувство, точно он не сам все это проделывает, а движет им какая-то неведомая сила.

Самарин, высунув нос из-за портьеры, бормотал:

— Гм… Вполне… Даже удивительно.

Но этого Артемка не слыхал. Он продолжал лететь в каком-то светлом гудящем пространстве и только тогда опомнился, когда Дик Бычий Глаз накинул на него мешок и перебросил через забор. Там, за портьерой, был уже не Дик Бычий Глаз, а Чемберс Пепс. Он сдернул с Артемки мешок, поставил дебютанта на ноги и восторженно сказал:

— О, ти очень хорошо делал свой роль! Ти есть очень хороший артист.