Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 5

Морская? А где ж это море?
Не люблю я таких небылиц:
Она живет в коридоре,
В ящике из-под яиц.

Клок белый, клок черный, клок рыжий,—
Как будто чертик морской.
У бабушки есть в Париже
Знакомый химик такой.

Скажешь ей: «Здравствуй, душка!»
Она равнодушно молчит.
Нахохлится, словно подушка,
И грызет прошлогодний бисквит.

Но ночью — совсем другое!
Вдруг вскочит, как домовой,
И яростно рвет обои
Под самой моей головой.

Паркет наш гладок, как каток,
Но щетка велика,—
Она, как бес, под кресло вбок
Летит из-под носка.

За щеткой прыгнул рыжий кот.
Отдай, несносный зверь!
Я снова тру, раскрывши рот,
Но щетка мчится в дверь.

Поймал, надел — пляшу и тру
И вдруг с размаху — хлоп!
Кот сзади ловит за икру,
Горит — пылает лоб.

Заплакать, что ли? Нет, нельзя!
Мужчины не ревут.
Но слезы катятся, скользя.
И шишка — тут как тут.

Прижал ко лбу я крепко нож,
Сталь холодна, как лед.
Ни-ни, не хныкать! Больно?!
Что ж… До свадьбы заживет.

Он проснулся на заре…
Нос в подушке,
Одеяло на макушке,—
Он лежит, как крот в норе.

«Тюфячок, скажи мне слово».
«Я набит морской травой,
Но трава была живой:
Колыхалась,
Волновалась
В лад с подводной синевой.

Там звезда в пучине зябкой
Шевелила алой лапкой…
Проплывали в стеблях рыбы,
Пуча круглые глаза.
Над водою — бирюза
И утесов рыжих глыбы».

«А русалки, тюфячок?»
«По волшебному рассказу,
Их скрывала глубина…
Но среди травы ни разу
Не плескалась ни одна.
В лунный час сверкала гладь,—
Кто-то там вверху купался…
Чей-то голос раздавался.
Кто? Трава должна молчать».

«Осьминог в траве сидел?»
«Он запутался бы в ней.
Он таился средь камней,
Как пират в морском ущелье».
«Ай! Ты слышишь, под постелью
Злые щупальцы шуршат…»
«Ты не бойся, это мышка
Тащит в норку шоколад.
Спи, мальчишка!
На заре все дети спят».

Кто гудит? Прибой иль прялка?
Столик гнется, как лоза.
Пляшут солнечные спицы,—
Из окна плывет русалка,
Дует в сонные ресницы
И велит закрыть глаза.

На потной трубе насоса
Сидит смешной лягушонок.
Он смотрит в синее небо,
Как кроткий, притихший ребенок.
Над ним качаются сосны,
Сорока вверху промелькнула,
Колодец полон прохлады
И воздух дрожит от гула.
Вверху колесо распелось,
Струя плеснула в колоду.
Он слушает, смотрит и дышит,—
Там люди качают воду…
У края колодца фоксик
Танцует и скалит зубы.
Попробуй, достань-ка, разбойник!
Какой ты глупый и грубый…
И вот колесо замолчало.
Опять тишина в колодце.
Луч солнца дрожит на зверюшке,
На маленьком кротком уродце.
Сползает вниз лягушонок,—
Внизу так влажно и сонно…
А фоксик в истерике пляшет
И смотрит в черное лоно.

Треск цикадный так звонок…
Море — солнце — лоза.
На оливе козленок.
Под оливой — коза.
Он взбежал на верхушку
Поглазеть на залив,
На лесную опушку,
На щербатый обрыв.
Шея — вправо и влево:
Волн искристая сталь,
Гул лесного напева
И холмистая даль…
Ножки резвые крепко
Растопырились вбок,
И копытца так цепко
Оперлись о сучок.
Смотрит зорко и важно,—
Воздух дымчато-сиз…
Засвистал я протяжно,
Поманил его вниз.
Встрепенулся, нагнулся,
И с сучка на сучок,
Вскинув ножки, метнулся
И стремглав наутек…
Вдоль мимоз и сарая,
Мимо фермы пустой,
Белой спинкой мелькая,
Скрылся в чаще густой.
А коза на веревке
Наклонила рога,
Я ей бросил морковку,—
Не берет от врага,
Злится, рвется из кожи,
Верещит: «Караул!
К нам подкрался прохожий
И козленка спугнул…»

Вдоль набережной Сены
Есть ряд забавных лавок,
У всех дверей снаружи
Красуется прилавок…
А на прилавке — видишь? —
Аквариумы, банки:
К стеклу прильнули рыбки,
Червонные смуглянки.
Ужи в клубочек жмутся,—
Так тесно им и зябко…
Печальная лягушка
Скребет животик лапкой,
А черепахи, сонно
Всползая друг на дружку,
Ныряют в скучный ящик
И прячут глазки в стружку.

Вдоль стен в холодных клетках
Все птицы-птицы-птицы:
Чижи, и красношейки,
И кроткие синицы.
Притихли и глазеют
На грязные трамваи…
Чубы нахохлив, стынут
Больные попугаи.
Внизу петух испанский,
Склонивши вялый гребень,
Стоит и мрачно смотрит
На тротуарный щебень.
Одни морские свинки,
Судьбе своей послушны,
Друг в друга тычут рыльце,
Зевая равнодушно.

Так жаль мне тварь живую!
Когда разбогатею,
Свезу все клетки-банки
В Булонскую аллею…
Рыб брошу в пруд лиловый,
Ужей — в сырую чащу,—
Привольней им там будет
И раз в сто двадцать слаще!
Кольцом взовьются птицы,
Прошелестят «Спасибо»:..
И понесутся к югу
До самого Антиба.
«А с петухом что делать?» —
Пожалуй, спросят дети.
Пусть у меня под креслом
Живет он в кабинете.

Мама ушла в мастерскую.
Славик сидит у дверей,—
Нянчит сестренку меньшую,
Чистит морковь и порей…
Лялька лежит на постели,
Улыбаясь беззубым ртом.
В лапке полкарамели
И тигр с собачьим хвостом.
Карамель она бросила на пол,
А тигра сунула в рот.
Славик едва его сцапал
И запер скорее в комод.
Закрыл одеяльцем сестренку,—
«Будет! Пора тебе спать…»
Отставил лукошко в сторонку
И к Ляльке подсел на кровать.
Но снова выползли пальцы,
Смеется беззубый рот,—
Лялька жует одеяльце
И ножками буйно гребет…
Какая дурная привычка!
Шлепнуть? Но Лялька мала.
«Спи, моя рыжая птичка…»
Дождь зажурчал вдоль стекла.
Тени качаются зыбко,
Меркнет-двоится комод.:.
Лялька с блаженной улыбкой
Курточку брата сосет.

У бедной куколки грипп:
В правом плечике скрип,
Расклеились букли,—
Что дать моей кукле?
Ромашки
Из маминой чашки?
Не пьет…
Все обратно течет.
Собачьей серы
В ложке мадеры?
Опять выливается.
Прямо сердце мое разрывается!
Всыплю сквозь дырку в висок
Сухой порошок:
Хинин —
Аспирин —
Антикуклин…
И заткну ей ваткой.
А вдруг у нее лихорадка?
Где наш термометр?
Заперт в буфете.
Поставлю барометр…
Ох, эти дети!
Зажмурь реснички.
«Жил-был дед и корова…»
Спи, гриппозная птичка!
Завтра будешь здорова.