Эно Рауд - Сипсик

— Бедный Сипсик, — сказала Ану. — Побежим скорее домой, не то ты простудишься.

Она схватила Сипсика и побежала домой. Дома Ану посадила Сипсика к батарее, чтобы он согрелся и высох.

— Смотри, не вздумай заболеть, — велела ему Ану. — Болеть очень плохо.

Но Сипсик не заболел. Заболела вовсе Ану. И так сильно, что пришлось лечь в постель.

— Это просто удивительно, — сказала Ану Сипсику, — промок ты, а заболела я.

Но Сипсик предположил, что, наверно, Ану тоже немного промокла, пока возилась с ручейками, и просто не заметила за игрой, как ее продуло весенним ветерком.

Ану пролежала в постели довольно долго. Чтобы ей не было скучно, Сипсик сидел на подоконнике и рассказывал о том, что делается на улице. Он рассказал, что уже растаял весь снег и на деревьях появились почки, а из почек вылезли маленькие листики. И еще он рассказал, что трава с каждым днем становится все зеленее и что мимо окна пролетела пестрая бабочка.

Когда Ану наконец выздоровела, трава была уже совсем зеленая, листья на деревьях совсем большие, а пестрая бабочка летала вместе с белой.

Ану и Сипсик снова пошли гулять, но поиграть с вешними водами им больше не довелось, потому что все они куда-то утекли. И они стали играть в другие игры.

Папа и мама пошли к тете на день рождения и взяли с собой Ану и Марта. У тети не было ни детей, ни игрушек, поэтому Ану взяла с собой Сипсика, чтобы было с кем поиграть. Мама сперва не хотела, чтобы брали Сипсика, но потом все-таки разрешила. Так они и пошли впятером: папа, мама, Март, Ану и Сипсик.

У тети были разные бутерброды и пирожные, и морс, и какао. Взрослые ели и разговаривали и опять ели и разговаривали. Ану и Март тоже ели, но разговаривали мало. А когда наелись, стали играть с Сипсиком.

Наконец день рождения кончился, и мама сказала, что пора домой.

Папа предложил:

— Подождите немного, я сбегаю за такси!

— Ладно, — сказала мама.

— Вот здорово! — закричали Ану и Март.

Только Сипсик промолчал: он еще ни разу не ездил в такси и не знал толком, что это такое.

Папа оделся и пошел искать такси, а остальные стали потихоньку собираться и прощаться. Когда они вышли на улицу, папа как раз подъехал с такси.

Они сели, и шофер завел мотор. А счетчик уже работал. Счетчик — это такая машинка, которая показывает, сколько надо платить за проезд. За каждый километр надо платить двадцать копеек, счетчик считает все километры и записывает все копейки. А сам тикает, как часы.

Машина шла очень быстро, они обогнали автобус и два грузовика и вскоре оказались у своего дома. Ану посмотрела на счетчик и увидела, что там написано «девяносто копеек». Папа заплатил, все вышли из такси, и машина уехала.

Тут Ану заметила, что нет Сипсика, и громко заплакала. Сипсик остался в машине!

Бедняга сидел на заднем сиденье и тоже чуть не плакал. Но плакать он не мог, ведь у него не было слез.

— Остановитесь! — закричал он шоферу, но шофер не обратил на него внимания и знай себе мчался дальше. Мимо проносились незнакомые дома, по тротуару шли незнакомые люди, и Сипсик чувствовал себя всеми покинутым и страшно одиноким.

Наконец машина остановилась. Сипсик выглянул в окно и увидел, что они подъехали к светофору. Светофор висел высоко над улицей, в нем горел красный свет. Но вот вместо красного света загорелся желтый, затем зеленый. Как только загорелся зеленый, они поехали дальше, миновали перекресток и снова помчались по незнакомой улице.

Вдруг Сипсик заметил какую-то женщину, стоявшую на краю тротуара. Женщина подняла руку, машина затормозила и остановилась.

Сипсик увидел, что рядом с женщиной стоит маленькая девочка.

Женщина открыла дверцу такси и вместе с девочкой села в машину.

— Пожалуйста, на Грушевую улицу, — сказала она шоферу.

А девочка закричала:

— Мама, смотри, какая кукла!

— Наверно, кто-то забыл, — ответила мама. Но девочка сказала:

— Я хочу эту куклу себе!

Она схватила Сипсика и стала вертеть его в руках. Сипсик рассердился и закричал:

— Ты не смеешь брать меня себе, меня сделал Март и подарил Ану!

Девочка не обратила внимания на слова Сипсика, но шофер обернулся и сказал:

— До вас в машине ехали девочка и мальчик с папой и мамой. Это, наверно, их кукла.

Но чужая девочка все упрямилась и кричала.

— Я хочу эту куклу себе, хочу себе-е-е…

— Не капризничай, — сказала ее мама.

А Сипсик с презрением проговорил:

— У такой капризули никакая кукла не захочет жить.

Девочка надулась, но Сипсику было уже все равно, потому что женщина взяла его у девочки и передала шоферу. А шофер посадил Сипсика рядом с собой. Вскоре они приехали на Грушевую улицу, где жила эта капризная девочка, и она вместе с мамой вышла из машины.

Потом машину остановил какой-то мужчина в шляпе, и они поехали туда, где он жил. А это оказалось совсем недалеко от дома Ану и Марта. Шофер подъехал к дому, где жили Ану и Март, взял Сипсика на руки и вышел из машины.

У ворот как раз стоял дворник. Шофер спросил у него: — Скажите пожалуйста, здесь живут маленькая девочка и ее брат, чуть постарше?

— Живут, — ответил дворник. — на втором этаже, пятая квартира.

Шофер поднялся на второй этаж и позвонил у дверей Ану и Марта. Когда папа открыл дверь, шофер передал ему Сипсика и сказал:

— Ваша дочка забыла в такси свою куклу.

— Большое вам спасибо, — сказал папа. — Наша Ану очень горевала, даже сейчас еще плачет.

Ану и вправду была очень огорчена и никак не могла перестать плакать. Но как только она увидела Сипсика, слезы высохли у нее сами собой. Она крепко прижала Сипсика к себе и сказала:

— Мой милый, мой дорогой Сипсик, я тебя больше никогда нигде не оставлю!

Сипсик тоже был очень счастлив. Так счастлив, что, умей он плакать, наверно, заплакал бы от радости.

Однажды папа читал вслух газету маме и бабушке. Там было написано о том, что на Венеру запущена ракета. Март и Ану были тут же и тоже слушали. Оказалось, что Венера — это планета. На самом деле она почти такая же большая, как земной шар. Только она очень далеко от нас, поэтому кажется маленькой.

— Да, — сказал папа, — скоро наступит время, когда люди полетят на ракетах на разные планеты.

И папа стал рассказывать о космосе и Венере, о ракетах и еще о многом другом. Марту и Ану не все было понятно, и они пошли играть в свою комнату.