Владимир Добряков - Король живет в интернате

— Андрей вздохнул с облегчением.

Дома Андрею показалось непривычно тихо, скучно. Пили чай. Об интернатских новостях он рассказывал не очень охотно, и мать не настаивала, не расспрашивала. После чая она принялась за свои обычные дела: мыла посуду, потом села за машинку что-то шить. Андрей поиграл с сестренкой, послушал радио, А что еще делать? Только девять часов. Сходить бы к Евгении Константиновне. Но у нее гости. Придется ждать до завтра.

На следующее утро, позавтракав, Андрей захватил журнал и отправился к соседям. Ему открыл сам Роговин. Он только что кончил бриться — около ушей и носа белели остатки мыльной пены. Открыв дверь, инженер не посторонился, чтобы пропустить Андрея. Он стоял перед ним, большой, широкий, и за его спиной невозможно было увидеть, что делается в квартире.

— Что тебе? — спросил он.

Андрей помялся и ничего другого не нашел, как сказать:

— Журнал у вас брал… еще давно. Вот принес.

— Хорошо, — сказал инженер и, подождав секунду, нетерпеливо спросил: — Все?

— Все. Спасибо.

Дверь захлопнулась, и Андрей ни с чем вернулся домой.

Погода хмурилась, было прохладно. Во дворе почти никто не гулял. До самого ухода в интернат Андрей провалялся с книжкой на диване. Вечером, направляясь к трамвайной остановке, он увидел Васька. Тот нес в сетке хлеб. Андрей хотел было пройти мимо, но, поняв, что Васек его тоже увидел, остановил мальчугана:

— Зубей дома?

— Чего? — словно удивился Васек.

— Брат, спрашиваю, дома?

— Он же уехал.

— Как уехал?! Куда? — изумился Андрей.

— Сам не знаю. Прибежал, собрал чемодан и ушел. Уже четыре дня как ушел.

— Но куда? Зачем?

Васек приподнял острые, узенькие плечи:

— Сам не знаю.

— «Вот тебе и раз, — растерянно и в то же время с радостью подумал Андрей. — Что же это может значить? А вдруг совсем уехал?!»

Не появился Зубей и через неделю, и еще через неделю. Первое время Андрей немало думал о его неожиданном исчезновении, но шли дни, каждый из них приносил свои заботы, беспокойства, радости, печали, и мысли о Зубее как бы отдалялись и тускнели.

Жизнь в школе-интернате входила в нормальную колею. Дежурства и самообслуживание, работа в школьных мастерских и шефство над малышами — все это постепенно становилось таким же привычным, как ежедневные занятия в школе. Поправлялись дела и в седьмом «Б». На линейках о нем уже не вспоминали, как о самом отстающем. Число пассажиров на черепахе уменьшилось чуть ли не наполовину. Большинство «космонавтов» спешило к Луне на легковом автомобиле. Кое-кто пересел на реактивный самолет.

Да, иные пошли времена! А попробуй теперь сказать кому-нибудь: дай, мол, упражнение перекатать — ни-ни! За такие вещи можно угодить в классную сатирическую газету «Жало». Больно она жалила, эта газетка! Так разрисуют, такой Леня Куликов стишок придумает — неделю потом будут подсмеиваться. Или, как бывало раньше, задай во время самоподготовки этакий «наивный» вопросик Маргарите Ефимовне. Не выйдет! Поднимется та же Светлана и спросит насмешливо:

— А ты, Орешкин, не желаешь узнать, почему ночью темно, а днем светло? Маргарита Ефимовна, не отвечайте ему. Он нарочно спрашивает — время волынит.

Да что там Светлана! Какой невозмутимый и покладистый человек был Дима Расторгуев, но и он научился голос поднимать:

— Васильев, не вертись! Маркина, разговорчики!

Как ни вздыхали лентяи, как ни сердились, а пришлось заниматься. После этого и дела пошли в тору.

Андрей уже давно простился с черепахой, удобно расположившись на легковой машине. И сосед его по парте — Митяй Шашаев — тоже вот-вот расстанется с четвероногим тихоходом. Надо сказать, что дружба Митяя и Андрея так и не наладилась. Особенных конфликтов между ними не возникало, но и прежнего расположения не чувствовалось. Митяй замкнулся в себе, присмирел, уже не слыл злостным нарушителем дисциплины. Как-то, увидев на его парте чернильную кляксу, Раиса Павловна потребовала, чтобы немедленно привел парту в порядок. И хоть бы слово Митяй возразил. Принес теплой воды, мыло, тряпочку и так вымыл парту, что на другой день и Андрею пришлось наводить на своей половине порядок, чтобы не казалась грязной.

Хитрый этот Митяй. Стали все в учебе подтягиваться, и он начал двойки исправлять. Улучшилась в классе дисциплина, и он попритих. Но шагал Митяй ровно настолько, чтобы не отстать и не оказаться у всех на виду. Он не спешил. Предпочитал держаться в тени. Ни в какой кружок не записывался. После Андрея ни с кем близко не сходился. Жил себе помаленьку, втихомолку. Вечерами то сидит в библиотеке — журналы листает, то костяшками домино стучит. Телевизор включат — туда идет.

Андрей за это время сдружился с Толей Лужковым. Вместе свободное время проводили, вместе занимались в кружке «Умелые руки».

В классе, кажется, все нашли дело по душе. Светлана увлекалась шитьем и художественной гимнастикой. Олегу доверили руководить кружком фотолюбителей. За ним неотступно, тенью ходил Иван Кравчук, тоже влюбленный в фотографию.

В последние недели Олег выпустил несколько фотоокон «По всем углам». Под каждым снимком помещались стихи Лени Куликова — он слыл первым поэтом интерната.

Сонечка ходила в драмкружок, но не очень была довольна. Как-то сказала Андрею:

— Жаль, Король, что ты не записался к нам. Нет талантов. Понабрали всяких сереньких, вроде Гусевой, а какой толк?.. И вообще, — наморщив носик, добавила она, — по-моему, наш руководитель не очень разбирается в искусстве.

На его вопрос, почему она так думает, Сонечка объясняла долго, путано, и Андрей лишь понял, что ее будто бы пока не замечают, не дают простора и никто по-настоящему не смог оценить ее артистического дарования.

Шел октябрь. Теперь седьмой «Б» дежурил не в коридорах общежития, а следил за порядком и чистотой на школьном дворе. В их ведении находился обширный участок двора вместе с прудами.

В классе радовались: наконец-то дела поправятся! Наверстают упущенное! Не о первенстве в конкурсе мечтали они, не об экскурсии на самолете. На это уже было трудно надеяться. Просто заразились общим настроением. И как не заразиться! Возле графика конкурса чистоты вечно торчат ребята. Спорят, горячатся, подсчитывают очки. А когда вечером, незадолго до ужина, там появляется Светлана с пузырьками разноцветной туши и начинает малевать яркие квадратики, — страсти разгораются с особенной силой. А народу сбегается столько, что можно подумать, будто здесь проходит какое-то собрание.

Нет, никак невозможно было остаться ко всему этому равнодушным! Потому-то в седьмом «Б» и радовались, что будут теперь убирать не коридоры общежития, а двор. Это, мол, легче и веселей. Но где там легче!