Владимир Добряков - Приключения послушного Владика

Егорка улучил момент — достал с полки газету и сказал Витьке:

— На пару слов… — Развернув газету, показал черный пакет из-под сахарного песка. — Твой? Честно!

Витька крякнул, снизу вверх взъерошил смоляные кудри волос.

— Здорово испугались?

— Значит, твоя работа. Когда выследил?

— Случайно. Вижу: со станции идете. Ну, и я — за вами. Сам виноват: я за деревом стоял — все было слышно.

— Так. Значит, и шиты…

— Ну, сказал же батя — чего вспоминать?

— Ух-х! — скрипнул зубами Егорка. — Ладно, не будем…

Все хорошо, интересно, просто здорово все. Да не очень вовремя. Пришла Наташа и объявила:

— Василий Степанович (ох, уже и по имени-отчеству узнала!), будете с нами ужинать? Сейчас. А то Владику скоро на поезд.

— Спасибо, разумница, сказал Кирюшин. — В другой раз если. Тоже засиделись… Так, ребята, я все это нарисую, посчитаю и покажу завтра. А там, как говорится, и начнем помаленьку…

Только Кирюшин отъехал, только сели к столу, еще одна машина замерла у ворот — зеленый служебный «Москвич» главного инженера завода, где работала Нина Михайловна.

Заминка произошла, когда решали, кто поедет провожать Владика.

Тетя Нина — это ясно. Но остается еще свободное место.

— Чего же будем от ребят отрываться? — сказал Егорка. — Здесь простимся, дома.

Так и решили. А место пусть будет свободное.

Владик с грустью подержал худую руку дяди Вани и лишь сумел проговорить:

— Выздоравливайте, пожалуйста.

— Будь сделано! — улыбнулся Иван Петрович и добавил: — Помни нас. Приезжай.

Потом с бабой Катей Владик простился, все приветы ее обещал передать. У калитки пожал руку Сережке, Толику, выдержал крепкий хлопок Егоркиной ладони. А Наташа хотела протянуть руку и вдруг сказала:

— А мама как же, одна будет возвращаться? Я тоже поеду.

— Так бы сразу и говорила! — засмеялся Егорка. — А то и слезы не успеешь пролить.

Обошлось без слез. Когда поезд остановился и проводница восьмого вагона сошла с подножки, Наташа обняла Владика и поцеловала в щеку. А что особенного? Родственник же!

— Письмо напишешь?

— Сразу же.

— Точно?

— Вот увидишь.

— Владь, ты — хороший. Ты, может быть, самый хороший мальчишка.

Владик расцеловался с тетей Ниной и поднялся на подножку.

— До свидания, груздик! — помахала тетя Нина рукой.

Еще в машине главный инженер не очень понравился Владику. Сидел он прямо и совсем не поворачивал бритой, без единого волоска, головы. Обращался только к шоферу.

В купе он снял пиджак, повесил его на плечики и лишь тогда внимательно оглядел доверенного ему Владика.

— Ну-с, молодой человек, как прикажете располагаться? Нижнюю полку по лотерее станем разыгрывать?

— Что вы! — замахал рукой Владик. — Мне на верхнюю очень хочется. А вы — здесь.

— И я могу быть спокоен? — спросил инженер. — Как-никак, в роли ответственного лица выступаю. Шеф.

— Да я уже ездил на второй полке! (Сколько раз ездил, Владик уточнять не стал.) И ничего. Запросто.

— Они теперь такие! — смешливо сказал горбоносый старик в подтяжках. — Все им теперь нипочем, все на свете им запросто!

Старик Владику понравился. Веселый. Шашки — на столике. Утром наверняка предложит сразиться. Вошла проводница — принесла белье.

Владик протянул рубль и сказал:

— Я сам постелю.

— Ишь, сам! — хмыкнула хозяйка вагона, но возражать не стала: сам так сам.

И Владик, забравшись на полку, не мешкая, принялся за дело. Вполне прилично вышло, не хуже, чем у шефа-инженера.

Не ошибся Владик: утром старик расставил на черных клетках картонки голубые и белые шашки и подмигнул снизу Владику:

— Слезай. Спал, как богатырь. Поглядим, что за игрок.

Владик и здесь не подкачал. В трех партиях из пяти вышел победителем. Не пощадил он и шефа. С помощью нехитрой ловушки снял с доски сразу три шашки и в дамках к тому же оказался.

— Сушите весла! — хохотнул старик.

— Действительно… — главный инженер потер в смущении бритую голову. — Вылезет вот такой из-под стола, пропищит: «Давайте сыграем» — да и оконфузит при всем честном народе.

Старик в подтяжках с удовольствием потирал руки:

— Все правильно! Смена идет! За это самое и до Берлина дошагали.

Совсем нос задрал Владик. Смена! Пуп земли! И как мог, без устали доказывал свою взрослость, самостоятельность. Ходил старику за водой, включал радио, гремевшее под потолком веселыми маршами, собрал и отнес проводнице постельное белье…

Но вот и знакомый вокзал за окном, длинный перрон, встречающие с цветами, носильщики в фартуках, с бляхами на груди. Вагон остановился; вместе с пассажирами, нагруженными чемоданами, пузатыми портфелями, сетками, Владик медленно подвигался по узкому коридорчику и наконец увидел маму. Она протянула к нему руки, обняла, прижала к себе и… кончилась его самостоятельность.

Сынок, да ты подрос! Загорел как… А на лицо будто похудел. Конечно, похудел. И шейка вытянулась. Как там питался? Кормили хорошо? Вовремя? Ты про еду в письме не написал. Ну, ничего, откормлю, отпою.

В троллейбусе мама усадила его рядом с собой, на первой скамейке для пассажиров с детьми, снова обняла.

— Господи, как соскучилась! Чуть не до света сегодня проснулась…

Лишь на третьей остановке Владик смог задать вопрос, ответ на который очень хотел услышать.

— Таня в институт поступила?

Мамино лицо посерело, губы сомкнулись.

— До сих пор не могу опомниться… По конкурсу не прошла… Такое горе…

Когда приехали и Владик не без волнения поднялся знакомой лестницей на четвертый этаж, открыл дверь, то и вправду ощутил какую-то гнетущую тишину, царившую в квартире. Сестра была дома. Она вышла из комнаты и слабо, точно больная, улыбнулась Владику, коснулась губами его щеки.

— Здравствуй. Приехал… Мама, пододеяльник я погладила.

— А простыни?

— Еще не успела.

Зинаида Аркадьевна открыла дверь в комнату дочери, увидела раскрытую на столе книжку.

— Так и есть, читала! Надо было, моя дорогая, раньше с книжками сидеть. И за хлебом, наверно, не сходила? Владика с дороги покормить надо.

— Сейчас…

— Мам, — сказал Владик, — давай я сбегаю! И погляжу на двор.

— По ребятам соскучился?

— Нет, — покрутил головой Владик, — просто не был давно. Какого хлеба купить? Я за одну минуту сбегаю.

«За минуту» — так говорится. Если даже во весь дух до булочной мчаться да обратно, то минут за восемь успеешь. Когда очереди, конечно, нет. А насчет ребят Владик говорил правду, его и в самом деле не тянуло повидаться с ребятами. Он был еще весь полон жизнью своих друзей из Егоркиного отряда. Что сейчас делают? Опять в сарае собрались? Еще бы! А Витька и Петро тоже с ними? Вот как повернулось!.. Все мысли Владика были еще там. И большой двор, зажатый между пятиэтажными домами, он рассматривал без особого интереса. Ничего нового. Те же деревья, газоны. Может, трава не такая зеленая, как была. Видно, и здесь жаркие дни стояли…