Григорий Остер - Дети и эти

Папа мальчика и девочки тоже, конечно, не в лучшем виде. Стоит весь взъерошенный, ни на кого не смотрит и землю ногой ковыряет. Потому что не знает, что ему теперь будет.

— Имейте в виду, — говорят мальчику и девочке дети врагов. — Если вы своего папу унять не можете, мы сами меры примем.

Девочка сразу на всякий случай взяла папу за руку, а мальчик говорит:

— Прежде чем меры принимать, давайте сначала разберёмся. Кто вам сказал, что это наш папа во всём виноват?

— Нам, — говорят дети врагов, — наши папы сказали. Мы своим папам верим.

— Мы, — говорит девочка, — своему папе тоже верим. И сейчас у него спросим, как дело было.

— Пожалуйста. Спрашивайте. Послушаем, как он будет всё отрицать. Только имейте в виду, мы сами своими глазами видели, как он в наших пап гранатами кидался.

— Это правда? — спрашивает мальчик. — Ты кидался гранатами?

— Вот видите, — говорят дети врагов. — Молчит. Даже не отрицает.

— Как же ты мог? — огорчилась девочка.

— Так у нас, — всхлипнул папа, — война была. А они враги.

— Ну и что, что враги? Если враги, так уже и не люди, что ли? Это надо до такого додуматься — гранаты в людей кидать!

— Я же не нарочно. Я их просто победить хотел. А они первые начали не сдаваться.

— Кто начал? — ахнули вражеские папы. — Мы начали? Да он сам первый начал. Мы бежим, а он: «Врагу не сдаюсь! Врагу не сдаюсь!» И гранатами кидается.

— Вот видите, — говорят дети врагов. — Наши папы от него бежали, а он — гранатами.

— Не бежали мы от него, — обиделись вражеские папы. — Мы наоборот. Шли. Бегом.

— Что-то мы ничего не поняли, — говорят мальчик и девочка. — Как это вы бегом шли? Куда шли?

— В атаку шли. На него.

— Ах вот оно что! — говорят дети врагов своим папам. — Ну, ну, дальше рассказывайте.

— Бежим, ведём огонь из всех видов вооружения. Обошли с флангов. А он не сдаваться начал. И гранаты кидал.

— Вот теперь, — говорит мальчик детям врагов, — мне почти всё понятно. Только одно непонятно. Зачем ваши папы на нашего папу в атаку шли?

— Как «зачем»? — удивились вражеские папы. — Мы же враги. У нас война. На войне всегда в атаку ходят. Не верите — сами у своего папы спросите.

— Нуда, — говорит папа мальчика и девочки. — Это правильно. Ты, сын, уже не маленький. Да и тебе, дочка, пора бы запомнить. Я вам сколько раз говорил: без атаки на войне победы над врагом не бывает. Если бы их дети не прибежали, я бы их обязательно победил.

— Ты — нас? — возмутились вражеские папы. — Ага! Сейчас! Это мы бы тебя победили!

Тут дети врагов извинились перед мальчиком и девочкой, крепко взяли своих пап за руки и повели домой. Быстрым шагом. Все вражеские папы шли более или менее спокойно, только тот, который был с оторванным каблуком, всё время оглядывался, показывал язык и обидно грозился кулаком.

Папа мальчика и девочки тоже хотел было напоследок крикнуть врагам что-нибудь очень обидное, но его тоже домой увели. За ухо. И с тех пор уже никогда ни на какую войну больше не пускали.

Одна девочка должна была всё время сидеть дома с мамой, потому что мама не соглашалась ходить на работу. Девочка хотела играть с детьми, бегать, прыгать. Но не могла. Надо было целый день оставаться дома с взрослой мамой.

Девочка уговаривала маму пойти на работу, объясняла, что там хорошо:

— Познакомишься с другими взрослыми сотрудниками. Появятся новые подружки. Можно будет делиться с ними разными впечатлениями.

Мама отвечала, что делиться она ни с кем не собирается и ни на какую работу не пойдёт. Дома ей спокойно и уютно, а на работе станет скучно и страшно.

— Нет, — говорила девочка, — на работе весело. Там окажется добрый начальник или начальница. Дадут интересные, совсем не трудные задания. Выполнишь — тебя за это похвалят.

— Не надо, — отвечала мама. — Не пойду. Лучше я не хвалёная буду, зато с тобой и дома.

— А ещё, — рассказывала девочка, — на работе бывает обеденный перерыв. Но кушать никто не заставляет. В перерыв можно сходить в близкий магазин, купить себе какую-нибудь кофточку. Или туфельки. Вернёшься на работу, сотрудники скажут: «Как вам идёт!», а сотрудницы будут завидовать, спрашивать: «Где вы это купили?»

Но мама всё равно отказывалась. Очень решительно. Девочка любила маму, не хотела её заставлять. Каждый раз, уложив маму спать, девочка думала, что же делать. Если просто привести маму на работу, оставить там и уйти, мама начнёт плакать, кричать, бегать по кабинетам, искать девочку. Маме будет казаться, что девочка её бросила. Отдала навсегда каким-то чужим, взрослым людям.

Однажды после обеда девочка сказала:

— Тут недалеко есть очень красивая работа. Давай сходим вместе. Не на весь день, на минуточку. Только посмотрим и сразу уйдём.

Мама не стала возражать. Девочка взяла её за руку, привела на работу. Работа была заперта, но они нажали кнопку, и дверь открыла добрая уборщица в пёстреньком фартуке и с веником.

— Заходите, заходите, — улыбнулась уборщица. — Добро пожаловать. Сейчас начальницу позовём.

Вышла начальница, отвела маму с девочкой в просторную комнату. Там за столами сидели взрослые. Мамы и папы. Они что-то писали, считали, и сразу было видно, что им очень интересно.

— Хотите немножко поработать? — спросила начальница.

Мама кивнула. Начальница посадила маму за свободный стол, дала ей работу. Девочка пристроилась в сторонке на большом стуле, наблюдала за мамой. Но мама её даже не замечала. Работала не покладая рук. Начальница подошла, заглянула в мамину работу, осталась довольна.

— Давайте, — предложила она маме, — отпустим вашу девочку погулять. А через часик она за вами зайдёт. Вы как раз справитесь.

Через час девочка пришла за мамой, но оказалось, мама уже давно справилась, ей дали новую работу. Ещё интересней.

Когда рабочий день кончился, мама не захотела уходить, просилась дальше работать. Начальница похвалила маму, но сказала:

— Сейчас надо идти домой, на работу приходите завтра.

На следующее утро девочка разбудила маму пораньше:

— Пойдём на работу.

— Не хочу. Я уже поработала.

— Тебе не понравилось?

— Понравилось.

— Вот и хорошо. Пойдём.

— Не пойдём. Хорошенького понемножку.

— Почему?

— Потому. Вдруг мне в туалет захочется? Не смогу до дома терпеть.

— Зачем терпеть? На работе есть туалет. Ты же видела.

— Видела. На нём буква «М». Я думала, он для мам, а туда папы ходят.

Девочка объяснила маме, что «М» — значит мужской. А для мам на работе другой туалет, с буквой «Ж» — женский.