Владимир Добряков - Вредитель Витька Черенок

— Сейчас и поеду, — сказал Витька. — Камеру будь здоров заклеил! Лучше новой.

Вернулся он часа через два. Без шланга.

— Дома никого у них нет… Завтра с утра пораньше махну…

Однако на другой день случилось такое событие, что если бы Черенок даже и привез шланг, то Саша, наверное, не раздумывая, изо всей силы отхлестала бы Витьку этим самым шлангом…

Глянула утром Саша в окно и, как говорится, чуть «не упала в обморок». Тонкий стволик ее любимой рябинки, которую она каждый день поливала, был кем-то безжалостно сломан, а верхушка его с зелеными листьями и красными кистями ягод лежала на земле. Саша стремглав вылетела во двор. Подняла с земли стволик. Смотрела на него, больно закусив губу. В последний год она плакала уже редко, а тут не могла сдержать слез. Да она и не сдерживала их, просто не думала о слезах. Они собирались в уголках глаз, скатывались по мокрым дорожкам щек и падали на землю.

— А вот плакать-то ни к чему. — Это к Саше подошла мать Лели и Сережки. Участливо похлопала ее по спине. — Что уж теперь делать, сломали. — И тут же сама покачала головой, сказала сокрушенно: — Ах, варвары! Ну что за варвары!..

Выправить стволик и укрепить в прежнем положении было невозможно. Лишь тоненький ремешок коры соединял его с деревом.

Опустила Саша обломанный стволик снова на землю и пошла к подъезду.

«Кто это мог сделать? Кто? — поднимаясь по лестнице, повторяла про себя Саша. — А что, если опять Черенок навредил?.. Нет, нет! — отогнала эту мысль Саша. — Он не мог…» И вдруг на предпоследней ступеньке третьего этажа она увидела две красноватые ягоды. Рябина?!

Саша разглядывала на своей ладони эти две прикрепленные к одному стебельку ягоды с таким удивлением, словно это были не ягоды обыкновенной рябины, а какие-то драгоценные, неизвестным образом попавшие сюда камни. Впрочем, камням она, видимо, поразилась бы меньше. Значит, тот, кто сломал дерево, живет в их подъезде?

Она поднялась на несколько ступенек выше и снова увидела одну ягодку. Всего — три! А больше ягод нигде не было видно. Витька! Это он! Он!

Саша остановилась против Витькиной двери. Ей хотелось изо всей силы застучать в нее кулаком. Ах, негодяй!

Кулаком загрохать она все-таки постеснялась, но резкий стук ее заставил Витьку тотчас подбежать к двери.

— Чего так бухаешь! — недовольно сказал он. — За трубкой еще не ездил.

— Ты можешь зайти ко мне? — пристально глядя Витьке в глаза, спросила Саша.

— А зачем? — насторожился Витька.

— Можешь, говорю, зайти?

Витька пощупал в кармане ключ и вышел на лестничную площадку.

— Ну, что дальше?

Она открыла свою дверь и кивнула:

— Заходи!

— Зашел! — сказал Витька и повторил: — Что дальше?

— А дальше, — не в силах больше сдерживаться, чуть не крикнула Саша, — дальше ты — негодяй! Вредитель! Вот ты кто! Говори, зачем сломал мое дерево? Рябинку. Ну?..

— Какое дерево? — сердито уставился на нее Витька.

— Ах, не знаешь, какое! — Саша схватила его за рубаху и потащила в кухню. — Смотри на свою работу!

Витька глянул в окно.

— Ого! Наповал! Только на меня-то чего взъелась? Я его не ломал.

— Не ломал? — выдохнула Саша. — А это что? — И показала две сросшиеся ягоды рябины. — А это что? — И показала третью ягоду. — Я их на лестнице нашла. На третьем этаже и на четвертом.

— Ну и что? — хмуро спросил Витька.

— Ах, снова не понимаешь? Ты их нарвал, чтобы стрелять из своей идиотской трубки!

— Ничего я не рвал!

— Так я и поверила! Ты и школу нашу не ломал!

— Я сказал про школу.

— Сказал! Когда две недели прошло. Ты все время нам вредишь. Стер на тротуаре «не»? Стер. Еще рисунки наши черкал. А когда землю убирали, кто над Сережкой смеялся? «Раб, эксплуататоры!» Ты смеялся. Леньку избил. Меня чуть велосипедом не сшиб. Молоко пролила тоже из-за тебя… Но я, Черенок, все тебе простила. Даже школу простила. А тебе все мало. Теперь рябинку мою сломал!..

— Говорю, не ломал! — вскипел Витька.

— Нет, сломал! — Саша прихлопнула по столу ладонью. — Не отказывайся! Больше некому. Тебе вообще наплевать на деревья. Все поливают, а ты на велике своем разъезжаешь. Но хватит, Черенок! Рябинку я тебе не прощу! Никогда не прощу! Я теперь… я теперь просто ненавижу тебя!

— Ненавидишь?! — Витька раздул ноздри. Глаза его потемнели. Саше даже страшно сделалось. — А я тоже тебя ненавижу! И деревья твои все поломаю! И кусты выдерну!

Витька метнулся из кухни, и дверь за ним так грохнула, что в раковину со стеклянной полочки свалилась мыльница.

Ну и день начался! И часа не прошло, а столько неприятностей. И дерево сломано, и с Черенком поссорилась. Вон как дверью трахнул! Теперь уж ссора — надолго. Может, навсегда. Ишь, какой — все деревья он поломает, кусты выдернет! Пусть только попробует! И в милицию можно заявить. А пока надо предупредить тетю Эмму. Вдруг он и правда еще что-нибудь поломает. Сумасшедший какой-то.

Тетя Эмма, выслушав рассказ Саши, расстроилась. И не столько, казалось, из-за сломанной рябины, сколько из-за Сашиной ссоры с Витькой.

— Даже мыльница, говоришь, упала? — переспросила она, будто это было самое главное в их ссоре.

Саша кивнула.

— Да-а, сильно, выходит, рассердился, — задумчиво проговорила тетя Эмма и, помолчав, добавила: — Ну, а почему ты так уверена, что именно он сломал?

— Тетя Эмма, — потупившись сказала Саша, — я вам не хотела про это говорить, да теперь уж все равно. Знаете, ведь и школу нашу поломал тоже он, Витька.

— Вот как! — очень удивилась тетя Эмма. — Он что же, сам тебе признался?

— Сам. Недавно. Случайно это вырвалось у него. А для чего сломал, не хочет говорить.

— Мм… тогда другое дело. — Тетя Эмма вздохнула. — Трудный он мальчишка.

— Еще какой трудный! — охотно подтвердила Саша. — Знаете, как учителя в школе с ним мучились!..

Сломанный стволик рябины пришлось отрезать, а саму ранку тетя Эмма закрасила краской и завязала тряпочкой.

Теперь деревце стояло худенькое, забинтованное, как молоденький солдат, побывавший в бою. И странно: такое общипанное, перевязанное, оно почему-то стало еще дороже Саше. Может быть, потому, что она очень жалела рябинку. Березам она принесла по одному ведерку воды, а раненую рябинку напоила двумя.

Когда отец пришел с работы, Саша рассказала ему о беде, которая случилась с деревцем.

— Ну и разбойник этот твой Черенок! — садясь за чертежную доску, проговорил отец.

— Мой! Ты скажешь, папа! Мы так поругались, что теперь уж никогда не помиримся.

Саша поудобней уселась на диване, взяла книгу «Три мушкетера» и только раскрыла ее на 421-й странице, где отважный д’Артаньян получает сразу два таинственных письма, как в дверь негромко, но быстро и тревожно постучали.