Владимир Добряков - Вредитель Витька Черенок

Саш, я тебе про все тогда признался, а про мел не признался. Это я таскал мел, когда ты дежурила в классе. Поспорил с ребятами, что все куски у тебя потаскаю и съем. Ребята не верили, а я съел. Чуть не вырвало, а все равно до последней крошки съел. Ты на меня не очень сердись. Больше не буду. Этого мела я теперь на всю жизнь наелся.

Да, еще новость. Шуру с пятого этажа помнишь? Маленькая такая, кура-ряба. Так вот чудеса! Спускаюсь вчера по лестнице, она — навстречу мне, и рот у нее до ушей. А я глаза вылупил: платье на Шурке, как у королевы. Зеленое и будто все из кружев. Нашей Жене-фифе такое и не снилось. «Ух ты, — говорю, — у самой королевы одолжила?»

Она прошла мимо меня важно так, а наверху обернулась. «Не одолжила. Это мое платье».

Я Веру потом спросил, что с Шуркой сделалось, и она по секрету рассказала мне. Отца-то Шуркиного, оказывается, судом на работе судили товарищеским. Грозили в тюрьму отправить, если не перестанет пить и безобразничать дома. Он, говорят, даже плакал на суде. Обещал, что пить больше не будет. Моя мама говорит: они все обещают, а потом снова за свое. А я думаю, может быть, все-таки и перестанет он пить. Ведь купил же Шурке такое дорогое платье. А она теперь его специально носит, всем показывает. Ей же приятно. Когда мне отец боксерки подарил, я тоже радовался.

На этом писать кончаю. Бумага вся. Командир зеленого патруля Виктор Черенков».

Саша опустила на колени письмо и посмотрела на мать:

— Вот сколько новостей сразу… За Шуру я так рада… Ну, а что ты скажешь о самом Черенке?

— А что, Сашок, тут скажешь. Хороший, сердечный и надежный человек — этот Витька Черенок.

— Бабушку его жалко. Так и не успела угостить ее конфетами. Она очень любила конфеты.

Вздохнула Саша, задумалась. А потом что-то вспомнила забавное, усмешкой заискрились глаза.

— Про мел признался. Смешной! Я об этом давным-давно догадывалась. Только не знала, что ему пришлось съесть такой вкусный обед. А если бы еще кусков пять принесла?.. Мама! — вдруг воскликнула Саша. — Посмотри, какое сегодня море! Не море, а прелесть! Бежим купаться!

Забыв натянуть на голову шапочку, Саша схватила Нину Васильевну за руку — тащить к воде.

— Сумасшедшая! — отбивалась мать. — У меня же туфли на ногах, часы надо снять…

Саша ждать не могла. Поднимая фонтаны брызг, она кинула свое бронзовое тело в воду и поплыла.

Эх, был бы здесь Витька, посмотрел бы, как умеет она плавать! На все посмотрел бы. На горы, кипарисы и самое главное — на море.

— Саша! — услышала она голос матери. — Достаточно. Назад!

Нина Васильевна в желтой резиновой шапочке плыла сзади.

— Мама, — устремляясь ей навстречу, спросила Саша, — а когда ты пойдешь записывать меня в новую школу?

— Как домой вернемся, сразу и пойду, — ответила Нина Васильевна и, выпустив ртом фонтанчик воды, поинтересовалась: — Что это о школе вспомнила? Соскучилась?

— Нет, нисколечко! — Саша засмеялась и быстро поплыла вдоль берега. — Догоняй!

О школе Саша и правда нисколечко не соскучилась, время еще не пришло, А вот вспомнила о школе не случайно. Надо сделать так, чтобы и ее, и Витьку Черенкова записали в один класс. «Обязательно чтобы в один класс!» — подумала Саша и обернулась:

— Мама! Ну что же ты, догоняй!

Блестящие рельсы убегали вдаль. Там, далеко-далеко, они сливались в одну точку. И вдруг эта точка дрогнула, стала расти, темнеть. На перроне задвигались пассажиры.

Поднялся с лавочки и высокий мужчина с кудрявой бородкой и коричневым портфелем. Двое мальчиков, сидевших рядом с ним, тоже встали. Один из них был очень похож на человека с портфелем. Такой же смуглый и худощавый, с такими же быстрыми черными глазами. Лишь бородки ему не хватало. Еще бы! Откуда было взяться бородке, ведь мальчишке только тринадцать. Звали смуглого — Эдик. А другого мальчишку — Костя. Зато о Косте никак не подумаешь, что он в каком-то родстве с тем человеком с бородкой. Ничего похожего — коренастый, степенный, а волосы будто соломенные.

Костя дождался, когда на станционных часах минутная стрелка чуть подпрыгнула вверх, и с уважением отметил про себя: «Восемь сорок две. Через минуту как раз и подойдет. Точно, как в аптеке».

А Эдик, увидев приближающуюся электричку, снова вспомнил о спиннинге. «Неужели отец не купит?.. Может и не купить — сердится… Еще хорошо, — подумал Эдик, — что не про все знает. Про соседского кота, например… Как привязали ему к хвосту консервную банку… Он и понесся. Чуть не сбесился. Вот смеху было! И про Данку не знает. Как решили проучить ее. И про то, как лазили к хозяевам на чердак… Хорошо, что отец ничего этого не знает. Иначе о спиннинге и не мечтай…»

А электричка уже рядом. Вот мимо них, снижая скорость, пронесся головной вагон, за ним потише — второй и совсем медленно — третий…

Сейчас отец уедет. Почти на целую неделю, до следующей субботы.

— Пап… — Эдик тронул отца за рукав. — Ну, а если не дорогой спиннинг?.. Самый дешевый, понимаешь…

— Дело, Эдуард, не в цене, — с досадой сказал Николай Петрович. — Огорчаешь ты меня. — Николай Петрович перевел взгляд на Костю. — Хоть ты, Константин, сдерживай его. Ты же серьезный человек.

Костя нахмурился, отчего брови его, белые и широкие, словно зубные щетки, забавно нависли над коротким, забрызганным веснушками носом. Он тряхнул соломенным чубом и баском сказал:

— Мы, дядя Коля… Значит, это… В общем, не беспокойтесь, все будет в порядке.

— Ну-ну, надеюсь, — чуть приметно усмехнулся Николай Петрович и шагнул на площадку вагона. В дверях он обернулся и помахал ребятам рукой.

Поезд тронулся.

— Пап! — крикнул Эдик. — Самый дешевый посмотри… Посмотришь?

Отец погрозил ему пальцем, но тут же улыбнулся и опять помахал рукой.

— Купит, — убежденно проговорил Эдик. — Он всегда так: посердится, поругает, а потом купит. Он добрый.

— А ты и пользуешься, — хмуро заметил Костя. — Фонарик получил, а теперь еще спиннинг подавай.

От удивления Эдик захлопал длинными и загнутыми, как у девчонки, ресницами.

— У-у, провокатор! — Он размахнулся и пнул ногой стаканчик от мороженого. — А кто тогда сказал на речке: «Вот бы спиннинг нам! Вот бы рыбы половили!» Ну, кто это сказал?.. Молчишь!

Косте и в самом деле нечего было ответить: верно, говорил он тогда про спиннинг. Только разве он мог знать, что они потом столько всего натворят! Правильно дядя Коля отругал их.

Электричка уже скрылась из виду. Эдик, а за ним Костя прошли в конец длинного пустого перрона. Там Эдик молча, ничем не обнаруживая страха, спрыгнул с высокой платформы на железнодорожное полотно. Пришлось и Косте прыгать. Можно бы, конечно, и по ступенькам спуститься — они были рядом. Но Эдик-то спрыгнул…