Игорь Чесноков - Иду в неизвестность

Но больше других приглянулся Седову Григорий Линник, невысокий, но крепкого сложения двадцати четырёхлетний каюр, лучше всех управлявшийся с собаками. У Линника слегка выпуклые, быстрые глаза, крутой лоб, небольшие усики. Георгий Яковлевич с удовольствием наблюдал, как уверенно правит он упряжкой, как ловко ставит палатку, как быстро и без суеты готовит еду, спальные мешки, как умело и споро собирает и укладывает всё имущество на нарту. Любая необходимая вещь всегда оказывалась у него под рукой. Линник не забывал ничего, что могло потребоваться в походе, и не брал ни одной ненужной вещи. Он был уверенным в себе, с охотой подчинялся всем распоряжениям, в которых видел целесообразность, не терпел пустых приказаний и невольно противился им. Он с видимым удовольствием работал с умным, умелым Седовым и неохотно — с прямолинейным, грубоватым и самонадеянным Кушаковым, когда приходилось участвовать в трудах по строительству знаков, по перевозке плавника для топлива.

О своих впечатлениях о Седове Линник поведал однажды в кубрике после очередного похода, когда зашёл у матросов разговор о том, кто из начальства чего стоит:

— Хотя и строг наш начальник, но уж приказания его всегда дельны. И выполнять их готов хотя бы даже с риском для жизни, вот как получается.

Подумав, он добавил:

— Удивительное какое-то, я вам скажу, действие оказывают слова начальника, а отчего — не пойму.

— А оттого, что наш он, из простых, — отозвался Коноплёв со своей верхней койки. — Нешто не видать — сам первый за всё хватается, всё умеет лучше всякого, да и к команде вишь по-уважительному — не барин. Добрый он.

— Ну-к, а доброе-то слово лучше мягкого пирога, — подтвердил из дальнего угла Шестаков.

— Да, братцы, — подал голос Инютин от печки, подкладывая полено, — с таким-то начальником можно бы и на полюс, не пропадёшь.

Матросы начали вспоминать случаи из своих походов с Седовым, случаи, которые подтверждали: Седов свой человек и простого матроса уважает. Стали строить ирод-положения: кто пойдёт с ним на полюс?

Помалкивал Томисаар. Ему было неловко оттого, что он не оправдал надежд Седова. Георгий Яковлевич ничего не сказал Юхану о своём разочаровании. По Линник, когда он, Седов и Томисаар вернулись из многодневного декабрьского похода к мысу Литке, прямо высказал матросу своё мнение:

— Трухлявый ты, Юхан. Не обессудь, по тебе только рукавицы шить, а но во льды ходить с упряжкой.

Выполнение геодезических работ Седов поручил и Визе. С кем-либо из матросов тот гоже отправлялся в одно-, двух- и трёхдневные походы. Георгий Яковлевич отмечал с удовольствием, что Владимир Юльевич всё выполнял старательно, основательно. По скорости топографической съёмки ему, не имевшему практики, далеко ещё было до Седова, однако точность его работ оказалась достаточной.

Визе нравился Седову своей учёной основательностью, серьёзностью. Когда он и Павлов впервые пришли к Георгию Яковлевичу в Петербурге, чтобы предложить свои услуги, оба сразу пришлись будущему начальнику экспедиции но душе. Седову было хорошо известно, что в серьёзных, а тем более в арктических экспедициях опорой всего дела бывают именно такие молодые, влюблённые в дело и в странствия, заражённые романтикой открытий, энергичные люди. Такие же офицеры подбирались па «Пахтусов», где начинал молодым гидрографом сам Седов десять лет назад, такими же, знал он, были замечательные смелые исследователи Арктики Эдуард Толль, Георгий Брусилов, Владимир Русанов, работавшие в высоких широтах. Экспедиции Брусилова на «Святой Анне» и Русанова на «Геркулесе» тем же летом, что и «Фока», направились в Северный Ледовитый океан, чтобы разведать пути во льдах на восток, отыскать не открытые ещё острова.

Седов не раз встречался и подолгу увлечённо беседовал с Русановым и на Новой Земле, которую тот обследовал, и в Петербурге. Владимир Русанов не верил в возможность достичь Северного полюса с Земли Франца-Иосифа и выступил даже с этим заявлением в печати. Хотя Седов и был огорчён этим выступлением, появившимся в дни подготовки полюсной экспедиции, но уважать Русанова как страстного исследователя Арктики он тем не менее не перестал.

Чем-то и Визе напоминал Седову Русанова — скорее всего, своей исследовательской одержимостью, целеустремлённостью. Ещё большим уважением проникся Седов к Владимиру Юльевичу, когда ему стало известно, что Визе променял возможную скорую карьеру в области перспективной науки химии на малоизвестное амплуа исследователя Арктики. Рассказывал об этом Георгию Яковлевичу Павлов, с детства близко знавший Визе. Сам Владимир Юльевич распространяться о себе не любил.

Вырос Визе в скромной семье разночинца в Царском Селе, под Петербургом. С детства увлекался музыкой, хорошо играл на фортепиано и сам сочинял музыку.

По окончании гимназии Владимир твёрдо решил посвятить себя химии, одной из интереснейших и необходимых наук. Он узнал о том, что в Гёттингенском университете в Германии преподавал один из выдающихся химиков профессор Тамман, занимавшийся кристаллизацией жидкостей и металлов под влиянием различных воздействий на них. Визе поехал в Германию и поступил в Гёттингенский университет. Отец смог выделить ему на время учёбы небольшое содержание. Визе очень увлёкся химией. Тамман заметил и выделил его как способного студента.

Наряду с трудами по химии, физике, математике, философии, Владимир начал читать книги по истории, географии и обнаружил при этом, что больше всего его почему-то интересуют вопросы географических открытий.

Тяга к географии, к путешествиям всё возрастала. А когда он прочёл попавшуюся ому однажды на глаза книгу выдающегося норвежского полярного путешественника Фритьофа Нансена «Во мраке ночи и во льдах», решение пришло окончательное. Визе оставил химию.

Вернувшись на родину с дипломом об окончании философского факультета Гёттингенского университета, он твёрдо решает пуститься в какое-либо путешествие в Арктику.

Однако чем мог быть он полезен в подобном путешествии? Нужна была какая-то «полярная» специальность. Визе слушает лекции па кафедре географии и этнографии Петербургского университета, обучается обращению с различными приборами для проведения геодезических, геомагнитных, гляциологических, гидрометеорологических наблюдений. В летний период 1910 и 1911 годов он с другом и ровесником геологом Павловым на собственные средства отправляется на Север па Кольский полуостров, со своей программой научных исследований.

В результате этих поездок Визе опубликовал серию статей но этнографии саами, коренной народности Кольского полуострова.