Нина Раковская - Мальчик из Ленинграда
- Название:Мальчик из Ленинграда
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное издетельство детской литературы Министерства просвещения РСФСР
- Год:1960
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
- Отзывы:
-
Ваша оценка:
Нина Раковская - Мальчик из Ленинграда краткое содержание
Эту повесть написала Нина Евгеньевна Раковская. Вероятно, вы читали её книги: «Верные друзья», «Чудесная азбука», «Школьная парта», «Будем знакомы, я — молоко!»
В повести «Мальчик из Ленинграда» рассказано о событиях, происходивших в годы Великой Отечественной войны. Ленинградский школьник Юлька Семёнов вместе с другими ребятами должен покинуть осаждённый город: всех детей решено эвакуировать из прифронтовых районов в глубь страны. И вот закрываются за мальчуганом двери родного дома и начинаются всевозможные испытания и происшествия… Во время бомбёжки Юлька Семёнов случайно отстаёт от школьного эшелона. Испытывая всевозможные мытарства, он пробирается из города в город, надеясь попасть к родным, и в конце концов оказывается в далёком Узбекистане.
Мальчик живёт в детском доме, в городе Коканде, попадает в горы и работает на оросительной станции. Он мечтает убежать на фронт и совершать подвиги, часто ошибается и попадает впросак, но всегда остаётся мужественным.
Многое рассказанное здесь писательница видела своими глазами, она была в те годы в Узбекистане и работала воспитательницей в детских домах для эвакуированных детей.
Мальчик из Ленинграда - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это что за мода? — сказала женщина. — Раздевайся. Ты не в эвакопункте. Туфли снимай.
Внизу сильно позвонили.
— Опять, наверное, привели, — вздохнула женщина.
Она сама стащила с меня ватник и вышла. Я так ослабел, что глаза у меня сами закрылись, и так крепко, что я не мог их открыть. Я с закрытыми глазами расстёгивал пуговицы рубашки. Они опять влезали в петли. Тогда я, не раздеваясь, лёг на жёлтое одеяло и заснул.
Утро
Мне снилось, что гудит, отправляется наш эшелон, а я с чайником стою у кипятильника. Я проснулся, вскочил, увидал маленькую комнату. За дверью трубила пионерская труба. И я сразу всё вспомнил: эшелон, ночной Коканд, парк, картавого мальчишку…
Я посмотрел на грязные туфли, в которых вчера заснул, и слез с кровати. Стряхнул землю с одеяла, поднял ватник с пола. Из него клочьями вылезала вата, а грудь была такая блестящая, будто сапожник её начистил щёткой. Но этим я не огорчился. Ерунда всё это! Через час — от силы — дяде Жене и тёте Соне буду рассказывать все мои приключения. Я поправил одеяло, взбил подушку и поставил её углом вверх, как она вчера стояла, а сам весело размышлял:
Коканд днём, наверное, ещё красивее, чем ночью! Я ведь его как следует ещё не рассмотрел. Горы тут, конечно, близко. Мне дядя Женя про них писал. Он туда ездил — строил плотины на горных реках. И вниз, в долины, отводил каналы — арыки. «Тут всё не похоже на наше, — говорил дядя Женя. — Летом жара стоит страшная, дождей не бывает. А фрукты зреют, наливаются, и цветы не вянут, потому что везде вода по арыкам течёт, всё поливает».
Опять радость меня охватила, что наконец я приехал. Хотелось поскорее увидать горы, рисовые и хлопковые поля, здешние сады и огороды.
Я накинул ватник на плечи. Толкнул дверь, вышел в коридор и спустился по лестнице в раздевальню. Где та женщина с палочкой-веретеном? Сейчас попрощаюсь с ней — и на Янги-Хайят…
Около лестницы стоял столик с тем же опрокинутым стулом, а женщины в белом халате не было. И я вышел на улицу. Вышел и зажмурился: солнце светит, теплынь. Совсем лето! На двери я прочёл: «Детприёмник».
Вот куда ночью меня милиционер привёл, в детприёмник! Я постоял немного, погрелся на солнышке и зашагал по улице. Решил идти прямо к дяде, на улицу Янги-Хайят.
«Нич пуль»
Когда я дошёл до угла, мне пришлось остановиться: навстречу из переулка показался верблюд. Рыжий, косматый и, видно, злой — в наморднике, — верблюд шагал по мостовой.
Раньше я видел верблюдов в зоопарке. Этот был лучше. Он был высокий и очень гордый. Он презрительно смотрел на меня сверху вниз и важно шагал вперёд. По бокам у него висели большие корзины с белой ватой. Между горбами сидела старая, морщинистая женщина. На голове у неё была тюбетейка, за спиной — две косы, длинные, чёрные. Женщина была одета в полосатое летнее платье. Она мерно покачивалась — откидывалась то назад, то вперёд, будто кланялась пустой улице.
За первым верблюдом шёл второй. Тоже большой, тоже с женщиной на горбу и с корзинами. За вторым шагал третий.
Один за другим верблюды всё шли и шли. Я глядел на их гордые морды, на корзины с ватой. «А ведь это хлопок! — догадался я. — Куда везут его? Наверное, на фабрику — пряжу делать, материи ткать!»
Я стоял на углу, считал верблюдов с корзинами. Со мной поравнялись три узбека в халатах. Я пошёл за ними следом. На улице теплынь такая, а халаты у них стёганые, ватные, как шубы, только с открытой грудью. Мне попалась навстречу маленькая узбечка с коромыслом на плечах. На концах коромысла, на верёвках, как гроздья, висели глиняные горшки. Я заглянул в них. В горшках что-то белело. Я пригляделся. Наверное, кислое молоко — простокваша. Странно, молоко носят, как воду, на коромыслах!
Меня перегнал узбекский мальчик, тоже в халатике, тоже с коромыслом.
Но у него на коромысле висели на верёвках цветные миски, похожие на полоскательницы. Это пиалы — здешние тарелки. По дороге у нас в теплушке многие таких накупили.
Мальчик шёл быстрыми шажками. Молоко в пиалах качалось, но не расплёскивалось. Я так засмотрелся, что чуть не споткнулся. На тротуаре стоял большой эмалированный таз с пузатыми треугольными пирожками. Перед тазом сидел на корточках старый узбек. Лицо старика и шея были совсем коричневые. На коричневом лице сверкали, как у негра, белки глаз.
Я опять посмотрел на таз с пирожками, и мне очень захотелось есть. Я поискал в кармане деньги, которые ещё в Горьком дал мне на прощание лётчик. Не беречь же мне их — я сейчас буду дома! Я отдал старику деньги, а он протянул мне три поджаристых пирожка.
— Где тут Янги-Хайят, не знаете? — спросил я.
Старик пробормотал что-то по-узбекски. Я ничего не понял. Откусил половину пирожка и пошёл дальше. Начинка была из одного лука с перцем, и во рту у меня стало так жарко, будто я хлебнул кипятка. У меня даже слёзы покатились по щекам. Но пирожки были пахучие, очень вкусные. Сухая корочка похрустывала. Я ел пирожки, глядел по сторонам и думал:
«Увижу милиционера, спрошу, в какую сторону к дяде идти».
И увидал перед собой большую площадь. На площади под зелёными навесами стояли длинные столы, сараи с красивыми резными колоннами. Вокруг них столпилось много народу.
Это был базар. По узким кривым переулкам вроде коридоров, между глиняными заборами на базарную площадь шли люди с корзинами, ехали верхом на ослах… Я знал, что не надо мне на базар идти, давно пора мне к дяде Жене, но день был яркий, тёплый. Кругом пестрота такая… Я решил только взглянуть, чем в Узбекистане торгуют.
Когда я протиснулся к прилавкам, у меня в глазах зарябило. Чего только не лежало на столах: всякая незнакомая зелень, овощи, большие мешки с курагой.
Курага была оранжевая, как апельсиновые шкурки. Над ухом у меня кричали по-узбекски, по-русски. Всё время повторяли два слова: «нич пуль». Что такое «нич-пуль»?
— Нич пуль! — кричал старик в поддёвке, конечно, тоже эвакуированный.
Ом взял из мешка одну курагу, пососал её и опять крикнул:
— Нич пуль? Шалтай болтай йок!
Я рассмеялся. Шалтай болтай — очень смешное слово. А «нич пуль» — это, наверное, «сколько стоит». Рядом на столе лежал мешок с мелким синим изюмом. Подальше — мешок с грецкими орехами. Тут были и большие коровьи головы с мохнатыми ушами. В мешках лежали розовые мячики — гранаты. Вот сколько тут вкусного выращивают и во все города шлют! Пушистыми горами лежали петрушка, укроп и незнакомые шершавые листья.
Две девочки-узбечки стояли рядом со мной. У них были одинаковые оранжевые длинные платья. На широких платьях, будто змеи, расползлись чёрные разводы. Платья у них раздувались, как паруса. А волосы были заплетены в мелкие тугие косички. Косичек было так много, что они, как платок, покрывали всю спину.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: