Гюнтер Гёрлих - Пропавший компас

— Хорошо, — вздохнула Марина. — Значит, так. Письмо прислали нам моряки. Они писали, что скоро на воду будет спущен новый корабль. И они решили дать ему имя моего дедушки!

— Какое имя?

— «Вильгельм Бухгольц». Так звали дедушку.

Андре недоверчиво покосился на Марину.

Что у нее на уме? Может, она попросту разыгрывает его? Но ведь вчера сюда и вправду приезжали матросы. Андре сам видел их.

— Почему это вдруг корабль называют именем твоего деда?

Марина вспыхнула и уже хотела осадить Андре, но тут она вспомнила, что идет допрос и она должна отвечать на любые вопросы. Да и откуда Андре знать про дедушку…

— Мой дед был моряком. В ноябре 1918 года он дрался с офицерами в Киле [1] 13 ноября 1918 года в городе Киле, на севере Германии, вспыхнуло восстание военных моряков императорского флота. Оно началось после того, как стало известно, что командование флота отдало приказ о выходе военных кораблей в открытое море — там офицерство надеялось расправиться с «бунтарскими элементами». Матросы отказались выполнить этот приказ, и 4 ноября восстание охватило весь флот. Кильское восстание положило начало Ноябрьской революции 1918 года в Германии. . Потом приехал в Берлин. Бабушка говорит, он хотел, чтобы и в Берлине тоже победила революция. Только его здесь убили… В самый сочельник убили. Представляешь? Двадцать четвертого декабря.

«Следователь» Андре чуть не позабыл про допрос. В волнении он вскочил со стула. Значит, вот какой дед у Марины! Надо думать, он погиб совсем молодым. Андре разом вспомнилось все, что он слыхал или читал про те времена, которые он знал только по фильмам или по книжкам. А тут сидит перед ним Марина, и, оказывается, ее дед — участник тех великих событий.

Тут Андре вспомнил, что он как-никак «следователь», спросил:

— Сколько же ст о ит такой компас?

— О-о-о, — протянула Марина, — в том-то и дело. Ему нет цены. И вовсе не в деньгах дело.

— Старый компас? Что ты, за него много не дадут, — с сомнением проговорил Андре. — Ну, может, полсотни марок, не больше…

— Бабушка говорила, за него, наверно, все-таки можно кое-что выручить. Что ни говори — уникальная вещь. Ведь есть такие люди, которые собирают всякую всячину. Наверно, кто-то собирает и старую корабельную утварь. А вообще-то вовсе не в этом дело. Понимаешь, дед привез этот компас в 1918 году из Киля. Он взял его с крейсера «Принц Карл», на котором служил машинистом. Мне бабушка про это рассказывала. Матросы тогда прогнали кайзеровских офицеров и подняли на корабле красный флаг. Я как-то видела в театре пьесу «Матросы из Катарро». Там все было точно так же, только на Средиземном море.

Вздохнув, Марина задумалась. Андре сел на прежнее место. Только бы не упустить ни слова из рассказа Марины!

И девочка поведала ему историю старого корабельного компаса… И Андре позабыл все на свете…

Холодный ноябрьский день в Кильском порту. Темная, грязная вода. Серые военные корабли флота его императорского величества уныло покачиваются на волнах. Тут и миноносцы с низкими толстыми трубами, и неуклюжие тральщики, и серые крейсеры с грозными броневыми башнями. Над заливом низко нависли свинцовые тучи.

На крейсере «Принц Карл», облокотившись на поручни, стоит Вильгельм Бухгольц. Он поднял воротник матросской куртки, но все равно его пробирает дрожь. Не крейсер, а железный гроб! Вильгельм Бухгольц одним из последних остался на нем, впрочем, скоро и он сойдет на берег. Красная повязка на рукаве говорит о том, что и он — вместе с другими матросами военного флота — отказался сражаться и умирать за кайзера. Вильгельм окидывает взглядом вымерший порт, опустевшие военные корабли и пересчитывает трубы, из которых уже давно не валит дым.

«Загасить топки!» — такая команда прозвучала на всех судах. На крейсере «Принц Карл» ее отдал Вильгельм.

Сейчас он думает о своей жене Анне, которая ждет его в Берлине, о сынишке Эрихе. Он еще не видел сына — ему всего полгода. Интересно, какие у него глаза? Может, голубые, как у Анны? Впрочем, говорят, у всех младенцев глаза голубые. А потом цвет меняется. «Скоро уж я увижу малыша», — думал Вильгельм.

По-прежнему одиноко стоял он на палубе. Но все же у него потеплело на сердце при мысли о жене и мальчонке. Ему вдруг захотелось прихватить с собой для них какую-нибудь мелочь в память о тех незабываемых днях в Киле, когда матросы прогнали с кораблей фанатиков войны — офицеров, глумившихся над ними. Вильгельм огляделся по сторонам. Не пушку же брать с собой в вещевой мешок! Спасательная шлюпка тоже не игрушка. На этом железном гробу не сыщешь ни одной вещицы ребенку в забаву.

Вдруг Вильгельм услышал чьи-то крадущиеся шаги.

Похоже, что кто-то пробрался наверх, на капитанский мостик. Но кто? Вход в рубку запрещен всем — так решил совет революционных матросов. Ведь офицеры уже не раз пытались навредить делу революции.

Вильгельм прислушался. Может быть, он ошибся? Нет, вот снова слышны те же шаги: кто-то осторожно ступал по железному полу. Выхватив свой матросский нож, Вильгельм стал взбираться по лестнице, ведущей к рубке. Он сбросил куртку — она только помешает ему. Нет, он не ошибся. На капитанском мостике маячит какая-то тень. Вот она подбирается к флагштоку. Вильгельм одним духом одолел последние ступени. Затем ринулся на мостик.

Красный флаг медленно сползал с мачты. Набросившись на неизвестного, Вильгельм швырнул его на пол. Тот упал. Вильгельм узнал бывшего помощника капитана. Дрожа от ярости, офицер пытался вытащить из кармана пистолет.

Молниеносным движением Вильгельм выбил пистолет у него из рук. Оружие звякнуло о железный настил капитанского мостика. Офицер медленно поднялся, с ненавистью глядя на матроса. Затем начал счищать грязь с шинели, словно сейчас для него не было ничего важнее.

— А ну, поднимай флаг! — приказал Вильгельм хриплым от гнева голосом.

Но офицер даже не пошевелился, только с презрением посмотрел на Вильгельма:

— Мерзавцы, что вы зовете флагом?

Офицер вытащил из кармана старый боевой флаг кайзеровского флота.

— Вот какой флаг должен развеваться на мачте! — исступленно завопил он. — Этому флагу ты присягал. Все вы присягали!.. Опомнитесь! Одумайтесь, мерзавцы, пока не поздно. А не то…

Но Вильгельм уже совсем овладел собой. Он вырвал из рук у офицера кайзеровский флаг, тут же, у него на глазах, исполосовал его своим острым ножом. Затем бросил лоскуты на пол.

— Из-за этой грязной тряпки тысячи матросов лежат теперь на дне моря! За что отдали они свою жизнь? К чертям эту тряпку! Ваша песенка спета! Долой войну!

Вильгельм метнулся к пистолету и схватил его. Спустив предохранитель, он шагнул к помощнику капитана.