Пилар Матеос - Герусо хочет стать человеком

— В нашем квартале нет воров, — сказала Никетта. — Во всяком случае, я не знаю ни одного.

Поезд шел на поворот, и Марио с трудом оторвал взгляд от витрины, чтобы возразить Никетте:

— Ну что ты болтаешь! (На семафоре загорелся красный свет, и поезд остановился.) Ведь на человеке не написано, что он вор. Это же чепуха! Если люди про кого-то знают, что он вор, ему больше не дадут воровать, и, значит, он перестанет быть вором. (Поезд нырнул в туннель. Никетта присела на корточки, чтобы посмотреть, как он исчезает внутри.) Ты ничего не понимаешь, — продолжал Марио. — Они могут воровать так, что никто не заметит. Например, человек знает, что у него украли коньки, но кто именно это сделал, неизвестно.

— А у тебя что, коньки украли? (Последний вагон еще не исчез в туннеле, а уж паровоз появился с противоположной стороны и, набирая скорость, понесся вперед.)

— У меня? Да у меня их никогда не было…

— А все-таки у тебя украли коньки или не украли?

— Конечно, нет. Как можно украсть то, чего нет?

— Вот именно, — заключила Никетта. — Потому что в нашем квартале нет воров.

Было совершенно ясно, что среди соседей нет мошенников. Наверное, коробку украл кто-то чужой или человек, совсем недавно переехавший в их квартал. Дети начали лихорадочно вспоминать, кого из новых жильцов они видели в эти дни в баре у Себастьяна, по прозвищу Бык, в булочной или в скобяной лавке Хуана…

Когда Герусо думал, он замирал и становился похожим на статую. Если он опирался подбородком на руку, то так и застывал в этой позе. Никетта грызла ногти и глазела по сторонам. Марио охватил лоб руками, а потом резко вытянул их перед собой. Он даже подскочил от радости:

— А я знаю, кто это сделал! Дядька на мотоцикле! Он еще всегда ставит его возле твоего дома.

— Ну ты и скажешь! — возмутился Герусо. — Ведь он же полицейский!

— Полицейский?

Марио от стыда готов был сквозь землю провалиться, но все же он постарался скрыть свое смущение. И с вызовом вздернул подбородок:

— А что здесь такого?

— Где это ты видел, чтобы полицейский был вором?

— Разве так не бывает?

— Ну знаешь, если бы так было, тогда бы все на свете перепуталось. И люди бы не знали, кто хороший, а кто плохой.

По правде говоря, это предположение сильно осложняло дело, и без того у всех голова кругом шла. Марио пришлось согласиться, что полицейского надо исключить из подозреваемых и поискать кого-то более подходящего. Он рьяно принялся за дело. Ему очень хотелось собственноручно найти вора.

— Знаю, знаю! Это сеньора в красном шарфе!

Вот теперь другое дело, такая идея показалась всем вполне разумной, даже Герусо вынужден был согласиться.

Сеньора в красном шарфе появилась здесь всего лишь дней пятнадцать назад. Она приехала рано утром на маленьком грузовичке, раскрашенном яркими красками; за рулем грузовичка сидела сама сеньора, а в кузове лежали какие-то таинственные громоздкие предметы, накрытые тряпками. Может, это были клетки? Она заперлась в своей мансарде почти под самой крышей, и больше никто не видел, чтобы она выходила или входила в дом. Это была очень подозрительная особа. Трудно было представить ее чьей-то мамой или чьей-то тетей. Сеньора была такой толстой, как две мамы или две тети, вместе взятые. У нее были короткие и густые волосы цвета соломы, и поэтому казалось, что у нее на голове вместо шляпы огромный яичный желток. Она носила комбинезон, совсем как Энрике, работавший в гараже.

«Ну что за люди!» — вздыхала сеньора Консуэло, тетя Герусо.

«А главное, ведь она не ходит в магазин за покупками, — уточнил Герусо. — Если она не покупает еду, то что она тогда ест? А? Значит, ворует!»

Заключение вроде бы вполне логичное, стало быть, и говорить больше не о чем, но Никетта всегда найдет что возразить. Я хочу сказать, она очень любит спорить, прямо зло берет, потому что вид у нее при этом страшно рассеянный, как будто она думает о чем-то другом и ничего не слышит… И вдруг совершенно неожиданно раз! — и забубнит упрямо. Вот как сейчас:

— А некоторые люди вообще ничего не едят. Я про это читала в одной газете.

Марио, в отличие от Никетты, гораздо более рассудительный.

— Так то в газетах пишут! А в нормальной жизни, в нашей с вами, кто не ест, тот умирает.

— Это было в Китае, — настаивает Никетта.

— Вот видишь! В Китае…

Подразумевается, что Китай где-то далеко-далеко и то, что там происходит, не имеет ничего общего с нами, испанцами.

В общем, все трое были почти уверены, что сеньора в красном шарфе украла коробку с заказом, — значит, надо срочно отобрать ее назад. Что еще оставалось делать Герусо? Сеньор Хулиан наверняка страшно рассердится, а то еще и вычтет из его зарплаты деньги. Но тогда рассердится тетя Герусо, а это еще хуже. Надо срочно вывести на чистую воду эту загадочную сеньору в красном шарфе.

— Я знаю, где она живет, — сказала Никетта.

Все знали. Она жила в новом доме, в подъезде которого стояли большие кожаные кресла и висели зеркала. Все трое направились к дому; Марио и Никетта шли гуськом по каменному бордюру, отделявшему тротуар от мостовой, и старались сохранять равновесие, чтобы не свалиться, а дяденька с усами, которого звали дон Абундио, набросился на Герусо за то, что он катит на своем велосипеде по краю тротуара и совершенно не обращает внимания на прохожих.

— А вдруг это вовсе не она сделала?

— А мы ее спросим.

— Жди больше, так она тебе и скажет.

Друзья доехали на лифте до седьмого этажа, а затем поднялись по узенькой лесенке еще выше. Здесь было очень светло и слышалось пение птиц. Ребята в нерешительности остановились на лестничной площадке. Дверь была открыта, и их настолько поразило то, что они увидели внутри, что они сразу забыли, зачем сюда пришли. Жилище сеньоры ни капельки не походило на привычные для ребят дома. Здесь все напоминало один из уголков парка с аттракционами. У Никетты от любопытства глаза загорелись, как два голубых фонарика.

— Войдем?

— А может, лучше сперва позвонить?

— Зачем? Дверь ведь открыта.

Марио уперся. Он знал, что в жизни надо соблюдать определенные правила, точно так же, как существуют правила игры в лото.

— Нельзя входить без спроса в чужой дом. Это называется нарушением неприкосновенности жилища.

Никетта ровным счетом ничего не поняла. Она попыталась разобраться в каждом слове в отдельности и во всех вместе и не нашла в них никакого смысла. В этот момент из глубины квартиры раздался громкий и веселый голос, он звучал как орган и в то же время был необычайно приветлив.