Елена Соколова - Здравствуй, человек!

Служащий показал Кузьме, где лестница. Спустившись до четвертого этажа, Кузьма отправился в свой номер. Он разложил на столике оставшуюся с дороги еду и с удовольствием перекусил.

Теперь Кузьма мог отправиться в город. Он прошелся по улицам и залюбовался заасфальтированными дорогами, высокими каменными домами, красивыми чистыми машинами, людьми в начищенной обуви.

Пробыл Кузьма в Питере неделю, и за это время посетил самые знаменитые места: Дворцовую площадь, Исаакиевский собор, площадь Декабристов, стрелку Васильевского острова.

В последний день перед отъездом Кузьма отправился в Русский музей. Там по широкой лестнице он поднялся на второй этаж.

Какие здесь были картины! Кузьма прошелся по залам, и ему показалось, что сердце не выдержит такой красоты.

Спустившись на первый этаж, Кузьма остановился как вкопанный. На стене он увидел картину, репродукция с которой висела в доме Федора.

– Какая работа! – прошептал Кузьма, – это же какое сердце нужно, чтобы в простом такую красоту увидеть! Даже не красоту, а величие что ли…

Кузьма подошел поближе и прочитал фамилию художника:

– Саврасов.

У картины этой стояла девушка. Кузьма взглянул на нее и сказал:

– Красота!

Девушка улыбнулась.

– Меня Кузьмой зовут, а Вас?

– Наташа, – ответила девушка.

– Я из деревни ненадолго приехал, у меня времени нет ухаживать, ответь просто, у тебя есть кто-нибудь?

– Сын.

– Я могу стать хорошим папой…

Кузьма вернулся в родные места. На вокзале его встретил Федор и остолбенел, когда увидел Кузьму с маленьким ребенком на руках, а рядом девушку.

– Цепь привез? – спросил Федор, растерявшись.

– Привез. А знаешь, кто нарисовал ту картину, которая у тебя на стенке дырку прикрывает? Саврасов!

– Слушай, а это правда, что там, в городе, картошку в магазинах покупают? – спросил Федор, поглядывая на Наташу.

– Правда.

Федор рассмеялся, а Кузьма сказал:

– Какой город! А какие картины в музеях!

– Кузьма, завтра бревна начнем пилить.

На следующий день Кузьма и Федор весело приступили к работе. Пила зажужжала, а Кузьма, насвистывая, подумал:

– Вот ведь, бревно, а как устроено! Да и куда ни глянь – красота какая! Какое же сердце нужно, чтобы все так устроить!

Вечером Кузьма достал старенькую мамину Библию. Он прочитал Наташе о сотворении мира, потом прочитал несколько псалмов.

– А слова-то какие! Ты только послушай! – проговорил Кузьма, – «Все дышащее да славит Господа…». А я? Я ведь дышу. Вот глянь, хорошая картина славит художника, мебель – плотника, стихи – поэта. Сразу хочется узнать имя автора. А человек?..

Кузьма взглянул куда-то вдаль и сказал:

– Господи! Как бы я хотел, чтобы, встречаясь со мной, люди хотели узнать Твое имя!

Наташа укутала потеплее спящего в кроватке сына и улыбнулась.

Издалека было слышно, как в кузнице на краю села работает кузнец. Его помощником был сын – плечистый рослый парень.

– Раздувай пошибче, сынок! Ладненький засов у нас получится!

– Ладненький, – пробурчал сын. Он считал себя достаточно взрослым и ждал от отца более серьезных разговоров. Отец уловил обиду сына и сказал:

– Знаешь, я только с тобой могу позволить себе быть самим собой. Не боюсь показаться несерьезным.

Сын благодарно промолчал. Он смотрел на сильные руки отца и удивлялся, как за такой горой железных мускул мог обитать ласковый и нежный мир, словно палисадник, полный цветов за неприступной оградой.

– Подхватывай, сынок, веселее. Людей порадуем – пораньше заказ выполним и у них дело не застопорится. Ты думаешь, что все дело в тех вещах, которые мы друг для друга делаем? Самое важное – то, что мы друг для друга что-то полезное делаем. Мы не вещами обмениваемся, а часть души отдаем и говорим друг другу: «Я рад тебе. Долго живи!»

– Пап, мама спрашивает, что тебе приготовить на обед: курицу или рыбу?

Из мастерской послышалось чмоканье и фырканье, потом голос хозяина:

– Давай рыбки поедим.

«Тук, тук, тук», – глухо простучал молоток. Девушка повернулась спиной к отцу, чтобы вернуться к маме в кухню. Отец сказал:

– Доча, туфельки твои пришлось отложить пока. Кузнец попросил его сыну сапоги починить. Он ведь знаешь какой здоровяк, быстро каблуки снашивает. А? Подождешь?

Дочка снова повернулась лицом к отцу, скрестила руки на груди и сказала:

– Нет, не подожду. Что-то изменилось от этого? Сейчас бросишь латать сапоги и примешься за мои туфли?

Сапожник рассмеялся:

– Ты от матери не тому научилась. А в ней есть и хорошее. Не замечала?

– Смотря что для кого хорошее. Для тебя ж работа кузнеца важнее моей прогулки в пекарню…

В мастерскую влетел запыхавшийся пацаненок, помощник портного:

– Здравствуйте, мама попросила ей туфли починить срочно. Ей в город завтра ехать не в чем.

Дочка сапожника ядовито улыбнулась, потом ласковым голосом сказала:

– Да ладно, папочка, не спеши. Посижу дома. – Когда пацаненок ушел, она спросила: – Пап, а все сапожники такие веселые, как ты?

– Так ведь по тому, как стоптана обувь, можно характер владельца определить. А заглядывать в чужие сердца – это веселое занятие, – посмеялся отец.

– Пожалуйста, повернитесь. Нужно будет еще немножко убавить в боках, и пиджачок сядет как раз по фигуре.

– Мне бы хотелось карманы внутри и на спинке хлястик.

– Сделаем, – согласился портной.

– А плечо не высоковато?

– Давай попробуем опустить, – и портной переколол булавки.

– Нет, знаешь, было лучше.

Портной переколол булавки обратно.

– Ну а готов когда будет пиджачок?

– Дня через четыре.

Заказчик с довольной улыбкой снял осторожно пиджак и ушел. Это был пекарь. Он заскочил ненадолго на примерку, пока в пекарне доходило тесто.

Вернувшись в пекарню, пекарь переступил порог своей чистой кухонки, вымыл руки и заглянул под белую салфетку, которой был накрыт бочонок. После этого посыпал мукой большой деревянный стол и выложил на него тесто. В ловких руках тесто послушно приобретало нужную форму, после чего в печи превращалось в румяные пирожки и булочки. Готовая выпечка была аккуратно выложена на прилавок магазинчика, где уже несколько покупателей ждали, когда начнется торговля.

– Пожалуйста, пожалуйста, миленькие, – засуетилась жена пекаря. – Все готово. Все горяченькое, свеженькое.

– Уж ни у кого такой выпечки не поешь, как у них, – перемолвились между собой покупатели.

– Да, душу они в свою работу вкладывают.

В поселке располагалась небольшая клиника, в которой каждый день, практически без выходных, дежурил фельдшер.