Елена Соколова - Следы во времени

– А почему без бороды, если старый? – спросил кто-то, и вслед раздался дружный смех.

Дима пояснил:

– Он может себе позволить хорошей бритвой бриться. Предупреждаю всех, кто будет к Пашке подходить беседовать: он зануда.

Павел кивнул в знак согласия, прошел к столику и налил в бокал вина. К столу подошла девушка:

– Ты один собираешься все выпить? – спросила она, положив руку Павлу на плечо.

– Да, – твердо ответил Павел, – я не люблю делиться.

Девушка сняла руку с плеча Павла и сказала:

– Тогда я налью себе из другой бутылки, и мы с тобой чокнемся. Меня Зоя зовут.

Зоя дотянулась до бутылки, которая стояла на дальнем краю стола. При этом она коснулась бюстом Пашиного плеча и задержалась, чтобы у него была возможность заглянуть ей под расстегнутые пуговки блузки.

Павел следил за рукой Зои, когда она брала бутылку, и заметил:

– Не задень бокалы. Димка любит свою посуду.

Зоя налила себе вина и, заглядывая Паше в глаза, спросила:

– А что любишь ты?

– Надежность и постоянство.

Зоя громко рассмеялась. Смех ее привлек внимание остальных:

– Что, что такое? Расскажите нам, мы тоже хотим посмеяться.

– Этот Паша, ну, очень забавный, – ответила Зоя, – его нужно возить по городу и за деньги показывать. Над ним и смеюсь. Добавить нечего.

Зоя отплыла от Паши, вильнув бедрами.

Павел положил себе в тарелку салат, откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

– Ты спать сюда пришел? – подскочил Дима. – А ну, закусывай быстрее и иди танцевать.

Павел похватал салат, выпил вина и присоединился к танцующим. Димка своими подкрашенными белыми кудрями, уложенными в художественном беспорядке, приводил в восторг девчонок, которые, повизгивая, раскачивали животами.

Димон старался еще больше. Он кривлялся, прыгал, дергался – одним словом, изо всех сил стремился быть самым заметным.

Пашка двигался ритмично, но для себя, для удовольствия, а не для того, чтобы им любовались.

Одна девушка стала пританцовывать перед ним и спросила:

– Ты, Паша, встречаешься с кем-нибудь?

Вопрос этот услышала Зоя и выкрикнула:

– Ему трудно найти пару. Он же из каменного века.

– А все-таки? – ждала ответ девушка, – я не навязываюсь в подружки, мне просто интересно.

– Нет, – ответил Павел, – ни с кем не встречаюсь.

– Неужели такое возможно?

– Оказывается, да, – подтвердил Павел.

– Ты ее бросил или она тебя?

– Она меня.

– Потому что ты зануда? – спросила девушка.

– Не думаю, что поэтому, – ответил Павел и добавил: – Я летать не умею.

– А ты действительно не умеешь? – девушка остановилась и удивленно посмотрела на Павла.

Павел, продолжая танцевать, пожал плечами:

– Не умею…

Музыка кончилась. Павел пошел к своей тарелке с салатом. Девушка не отставала и уже возле стола спросила осторожно:

– Значит, она с летчиком сбежала?

– Ты догадливая, – ответил Павел, – с летчиком. В Хабаровск.

Подошла Зоя и сказала:

– Это, наверное, потому, что дальше просто бежать некуда… А ты найди себе другую.

Павел прожевал маслину и заметил:

– Как микроволновку. Взял да и поменял! Мне кажется, это не так просто.

– А кто много думает, со своими мыслями один на один всю жизнь остается, – раскачивая головой в такт новой мелодии, сказала Зоя. – Любовь – это как в воду войти. Задумался – на берегу остался!

Павел, отпив вина, уточнил:

– Ну да, эмоциями побрызгался – вот тебе и вся любовь.

– А, по-твоему, любовь – это дети и дом?

– Дети и обстановка, конечно, тоже. Но главное – когда цель есть, к которой двигаешься, а любовь вдохновляет, чтобы к этой цели двигаться.

– Спасите! – крикнула Зоя, – я сейчас умру от тоски. Дим! Ты кого к нам в тусу привел?

– Я предупреждал, – крикнул Дима, – Пашка зануда. Его вообще ни о чем спрашивать нельзя, всегда правду ответит. А нужна она нам, правда эта?

Вся компания дружно рассмеялась, а к Паше подошла девушка, которая затеяла весь разговор.

– Слушай, а какая это цель? К чему двигаться?

Павел вздохнул и сказал:

– Этого я еще не знаю.

– Глупо, – сказала девушка, – всю жизнь так и протопчешься на одном месте. Все мимо тебя пройдет.

Павел не сдавался:

– Наоборот, я на пути к цели. А когда пойму, что это, мой путь приобретет смысл, и я стану свободным.

– Свободным от чего? – уточнила девушка.

– От хаоса, от бесцельности…

Девушка сказала:

– Сложно. Не хочешь жить проще?

– Пробовал.

– И что?

– Чувствуешь себя чавкающей свиньей. Что дадут, то и проглатываешь, куда загонят, там и ночь проводишь…

Девушка оскорбилась:

– Это, значит, мы все свиньи, а ты орел горный?

– Я, вообще-то, свиньей себя назвал, а если кто-то свое имя услышал, я тут ни при чем.

Девушка посмотрела в глаза Павлу и жестко сказала:

– Шел бы ты отсюда. Не порть людям вечеринку.

Подошел опьяневший Дима:

– Что вы тут не поделили?

Павел поставил бокал на стол и вышел в коридор. Он надел куртку и открыл входную дверь, успев подумать про себя: «Вот ведь вещь какая – дверь: название одно и предмет один, но для кого-то вход, а для кого-то – выход. Очевидно, кто чего ищет».

Дима, провожая Павла, сказал:

– Не обижайся…

Павел не дал ему договорить:

– Дим, ты же знаешь, мне не нужно ничего объяснять.

Дома Павел долго не мог уснуть. Он смотрел в потолок, слушал спокойную музыку и бродил мыслями по лабиринтам своей памяти.

Вспоминались какие-то случайные люди, мальчишка, отнявший любимую машинку, женщина в автобусе, погладившая его по голове, когда он уступил ей место, учитель алгебры, унижавший его на уроках. Вспомнился первый день за рулем…

Но все воспоминания перекрывали ее слова:

– Ты никогда никого не пытаешься понять. Ты не умеешь пользоваться тем, что приходит к тебе в руки, и всех отталкиваешь от себя. Ты можешь считать себя кем угодно, только я не декабристка…

Павел думал о том, было ли это любовью? Если да, то почему ему не больно вспоминать о ней? Он просто помнит, что она была как некий урок, этап жизни.

Что мешало завязать новые отношения? Этот вопрос занимал больше всего, но ответить на него Павел не мог, зная одно: он не умел быть счастливым тем, что предлагала ему жизнь, и он боялся втягивать кого-то еще в поиск того счастья, которое считал настоящим, но о котором не имел никакого представления.

Павел старательно выстроил себя и свой микромир, для того чтобы соответствовать инструкции, предложенной временем, эпохой, веком. Он так боялся сорваться на какой-нибудь мелочи и упасть туда, откуда так настойчиво взывало о помощи его истинное «я».

Работой, дисциплиной, отработанными фразами Павел закупорил окна и двери своей души, запечатал свое сердце, но чувствовал, что никакие замки и щеколды не могут удержать его «я», которое рвалось на волю, стремилось быть понятым, быть прочитанным и названным по имени.