Аделаида Котовщикова - Сто процентов
- Название:Сто процентов
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1979
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Аделаида Котовщикова - Сто процентов краткое содержание
Сто процентов - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, отличный человек был Степан Трофимович, и несчетное число раз Маша обращалась к нему за советом, рассказывала о своих третьеклассниках. В письмах домой и подругам она без конца расхваливала и Степана Трофимовича и его жену.
Услышав фразу: «Вы же его и не учите» — Мария Васильевна растерялась. Губы у нее дрогнули от обиды.
— Как это так — не учу?! Учу без конца! Он не слушает ничего. И озорник невозможный. На улице коноводит ребятами не только младше себя, а и второклассниками. Сама видела!
— Раз коноводит уже, — значит, голова работает.
Степан Трофимович встал, сунул под мышку журналы.
Уже в дверях старый учитель проговорил всегдашним своим мягким и неторопливым тоном:
— Жалеете вы для Коноплева время, Мария Васильевна. Я имею в виду — невольно жалеете. Да оно, собственно, и не удивительно.
«Что он говорит: не учу, время жалею! Он и прежде что-то такое говорил…» Но вдумываться, постараться понять было некогда. Мария Васильевна наспех остудила руками горячие щеки, сделала спокойное лицо и пошла в класс. На секунду она остановилась в дверях, окинула взглядом чинно стоявших у парт ребят, прошла к столу, сказала ровным голосом:
— Садитесь, дети!
И успокоилась.
Нюра Шевцова — умное светлое личико, аккуратные косички — усердно отвечает:
— Старик, старичок, старички. Дуб, дубок, дубочек, дубочки. Домик, домики. Когда суффикс «ек», то во множественном числе гласная «е» пропадает: дубочек — дубочки. А когда суффикс «ик», то во множественном числе гласная «и» остается: домик — домики.
Третий класс проходит суффиксы. «Первый класс» в это время пишет букву «г». Пишет, конечно, карандашом. Давать чернила «первому классу» бесполезно: он только вымажет себя и соседей.
Сегодня Мария Васильевна то и дело косится на третью парту. И всякий раз видит, что там сверкают карие лукавые глаза. У пишущего человека глаза бывают опущены. А тут они почему-то зыркают по сторонам. Как, впрочем, всегда. Только на рисовании их не видно.
Потом третий класс пишет упражнение.
— Коноплев, пойди сюда!
Шурка с перевальцей, в своих больших валенках, подходит к столу и кладет перед ней тетрадку. Валенки, наверно, старые материны — в бабкиных совсем утонул бы. У ж валенки-то могли бы как-нибудь втроем ему купить, если прошлогодние малы! Курносая физиономия Коноплева сияет. Он всегда подходит к столу с таким радужным, праздничным видом, будто приготовил занятный сюрприз или ждет каких-то чудес.
Мария Васильевна смотрит в тетрадку. Господи! Строчка немыслимых крючков. И это буква «г»? А на второй строчке…
— Что это такое? — спрашивает она строгим шепотом и тычет пальцем в тетрадку. — Какие-то согнутые человечки?
— Это суффиксы, — следует ликующий ответ. — Они ведь старички. Тетя Марья Васильевна, а почему…
Она сурово прерывает жаркий шепот (они всегда шепчутся, чтобы не мешать третьему классу):
— Сколько раз я тебе говорила: не смей называть меня «тетя»!
— Не тетя Марья Васильевна, — покорно и быстро шепчет Шурка, — а почему у ястребьев кривые носы?
Невольно Мария Васильевна пытается вспомнить, какой клюв у ястреба, и не может.
— О ястребах поговорим потом. Смотри, как надо писать букву «г». Вот волосяная палочка, а тут нажим. — Она выводит в его тетради несколько букв. — Ты видишь? Дома напишешь три строчки таких «г».
— Хорошо… Те… Марья Васильевна, а почему дым из трубы идет синий?
Вечная история: вопросы сыплются из Коноплева, как зерно из дырявого мешка. За те двадцать — двадцать пять минут, что он сидит молча на своей третьей парте, они накапливаются в неимоверном количестве. И он уверен, что учительница знает все на свете.
Мария Васильевна старается быть терпеливой.
— Ни о чем постороннем говорить мы сейчас не будем. Займемся устным счетом. Сколько будет, если к двум ты прибавишь три?
С хитрой улыбкой «первый класс» спрашивает:
— А чего — два?
— Ну, хотя бы… апельсина. К двум апельсинам ты прибавляешь три.
Несчастная мысль! Мария Васильевна спохватывается, но уже поздно. Карие глаза Коноплева широко открываются.
— А какие они, апельсины? Большие, желтые, да? Мне папа привозил раз, только давно.
Полностью он захвачен мыслью об апельсинах. Он видит их, вероятно, чувствует запах. И десятки вопросов готовы слететь с его губ.
— Спрашивать об апельсинах ты ничего не будешь! Я запрещаю, понятно? Прибавь к двум апельсинам три апельсина — и все! Живо!
— Сейчас. А почему на апельсининой шкурке пупырышки?
Коноплев мал ростом, очень курнос, румян, лопоух и неизменно весел. Темно-русые волосы слегка вихрятся на макушке. Когда учительница сильно его бранит, веселость слегка тускнеет. Ровно на столько времени, сколько длится нотация, и ни секундой больше. Мария Васильевна смотрит на Коноплева и думает, что побить его нельзя, хоть и очень хочется. Не из педагогических соображений — с таким не до педагогики. Если бы была хоть слабая надежда, что это отучит его от бесконечных вопросов, она бы оставила Шурку после уроков и отшлепала бы с наслаждением. И пусть ей потом роно закатит выговор.
Подавив вздох, Мария Васильевна поднимает глаза и видит поднятую руку Нюры Шевцовой. У Нюры терпеливее выражение на лице, значит, уже давно она сидит с поднятой рукой. И сейчас же еще две девочки и один мальчик поднимают руки. Все они кончили писать упражнение. Вполне можно было бы успеть проверить классную работу, разобрать ее, если бы…
— Коноплев, немедленно прибавь, к двум три! — Ока уже не скрывает раздражения. Шурка швыркает носом: это у него признак огорчения. — Ну, быстро! К двум прибавить три будет… Считай по пальцам! — Она берет его маленькую руку с короткими растопыренными, изрядно грязными пальцами. На ладони твердая мозолька — рубанком, что ли, работал? — Вот два твоих пальца, прибавь к ним три. Сколько будет?
— Пять.
Раздается звонок.
— Ступай на место! — говорит она сурово и начинает записывать на доске домашнее задание для третьего класса.
Стоял мороз. Синие, да, именно синие дымы из труб застыли в неподвижном воздухе. А во вторую половину дня гее затянуло туманом, повалил снег. И он уже не скрипел под валенками, как утром, а густо прилипал к подошвам.
В сенцах у Коноплевых Мария Васильевна нашла веничек и на крыльце тщательно обмела, обколотила валенки. С бабушкой Шуркиной она ни ругаться, ни особенно разговаривать не станет. «Александр!» Какой там Александр, просто Михрютка. Она только посмотрит, учит ли Шурка уроки, где учит, за каким столом, в каких условиях. Это ее обязанность. Пусть он при ней выучит, что задано.
На стук никто не отозвался. Она потянула на себя плотную дверь, и тут же до нее донеслось:
Шрифт:
Интервал:
Закладка: