Жан Семпе - Никола и его друзья

Мы вышли из прачечной ужасно довольные, а Руфус сказал, что мы сейчас здорово повеселимся.

— Тише! — сказал Аньян.

— А тебя, любимчик-подхалимчик, тебя никто не спрашивает! — крикнул Руфус. — Я замолчу, когда захочу, вот так!

— Нет, мсье! — крикнул Аньян. — Ты замолчишь, когда я захочу, потому что учительница сказала, что я командую, и я не любимчик-подхалимчик. Вот подожди! Я все расскажу!

— Ты на что нарываешься? — спросил Руфус.

Тут учительница открыла дверь прачечной и сказала:

— Прекрасно! Поздравляю! Вы должны были бы уже вернуться, а вы все еще спорите у двери! Мексан, идите вместо Руфуса! Руфус, вас предупредили, возвращайтесь на урок!

Руфус сказал, что это нечестно, а учительница ему ответила, что он дерзкий мальчишка. Она предупредила его еще раз и сказала, что если он будет так продолжать, то она его строго накажет. А Жоаким пошел вместо Жоффруа, потому что тот строил рожи.

— Ну, наконец-то! — сказал Бульон. Он ждал нас в столовой.

Бульон дал нам стулья, и мы должны были несколько раз проделать это путешествие. А так как мы валяли дурака в коридорах и на лестницах, то Клотер пошел вместо Жоакима, и учительница не заметила, как Эд проделал еще одно путешествие не заменяя никого. Потом учительница сказала что стульев достаточно и теперь пора успокоиться. Но тут пришел Бульон с тремя стульями. Ведь Бульон он очень сильный. Он спросил, хватает ли стульев, и учительница ответила, что их слишком много, и из-за этого очень тесно, и что надо будет лишние унести.

Все сразу подняли руки:

— Я, мадемуазель! Я!

Но учительница постучала линейкой по котлу, и Бульон сам унес лишние стулья. Ему пришлось приходить два раза.

— Поставьте стулья в ряд! — сказала учительница.

Тогда мы все начали ставить стулья в ряд, а они были повсюду в полном беспорядке. Учительница страшно рассердилась и, сказав, что мы невыносимы, поставила стулья сиденьями к раковине. Потом велела нам сесть, а Жоаким и Клотер начали толкать друг друга, потому что они хотели сидеть на одном и том же стуле в глубине прачечной.

— Что еще? — спросила учительница. — Моему терпению приходит конец!

— Это мое место, — объяснил Клотер. — В классе я сижу позади Жоффруа.

— Ну и что? — сказал Жоаким. — Ведь в классе Жоффруа не сидит рядом с Альцестом. Поэтому пусть Жоффруа поменяет место, а ты сядешь за ним. А около двери — это мое место.

— Я согласен поменять место, — сказал Жоффруа вставая, — но тогда пусть Никола отдаст мне свой стул, потому что Руфус…

— Может быть, вы прекратите? — спросила учительница. — Клотер! Идите в угол!

— В какой? — спросил Клотер.

И правда в классе Клотер всегда идет в один и тот же угол, но здесь, в прачечной, все по-другому, и Клотер еще не привык. Учительница почему-то очень нервничала. Она велела Клотеру перестать строить из себя шута и сказала, что поставит ему ноль. Тут Клотер понял, что сейчас с ней шутки плохи, и выбрал угол как раз с другой стороны раковины. Там места немного, но, сжавшись, можно протиснуться. Жоаким, очень довольный, сел на стул в глубине прачечной. Но учительница сказала:

— Нет, мой друг. Идите вперед, здесь я вас лучше вижу. — И Эду пришлось встать и уступить место Жоакиму, а чтобы дать им пройти, нам всем пришлось встать. Учительница постучала несколько раз линейкой по трубе котла и крикнула:

— Тише! Садитесь! Садитесь! Вы меня слышите? Сейчас же садитесь!

А потом дверь открылась и вошел директор.

— Встаньте! — сказала учительница.

— Садитесь! — сказал директор. — Поздравляю! Ну и шум! Вас слышно во всей школе! Беготня в коридоре, крики, удары по трубам! Просто великолепно! Ваши родители могут вами гордиться. Вы ведете себя как дикари и кончите на каторге, это ясно.

— Господин директор, — сказала учительница, она у нас очень хорошая и всегда нас защищает. — Они немного возбуждены в этом помещении, непригодном для занятий. Потому и получился беспорядок. Но теперь они будут хорошо себя вести.

Тогда директор улыбнулся и сказал:

— Ну конечно, мадемуазель! Конечно. Я хорошо вас понимаю. Можете успокоить учеников: рабочие мне обещали, что ваша классная комната завтра к утру будет уже готова. Думаю, эта приятная новость их обрадует.

Когда он ушел, мы были очень рады, что все так хорошо обошлось. Пока учительница нам не напомнила, что завтра — четверг.

Я занял седьмое место по орфографии, и папа дал мне денег, чтобы я купил себе что-нибудь по своему желанию. После уроков все ребята пошли со мной в магазин. Там я купил карманный фонарик, какой мне хотелось.

Это был отличный фонарик, я видел его в витрине каждый раз, когда шел мимо магазина в школу. И я был ужасно рад, что наконец его купил.

— А что ты будешь делать с этим фонариком? — спросил Альцест.

— Как что? — удивился я. — Знаешь, как здорово играть в сыщиков. У сыщиков всегда есть карманный фонарик, чтобы искать следы бандитов.

— Ага, — сказал Альцест, — но если бы мне отец дал кучу денег, чтобы что-нибудь купить, я бы выбрал слоеное пирожное в кондитерской, потому что фонарики перегорают, а слоеное пирожное — это всегда вкусно.

Все ребята засмеялись и сказали Альцесту, что он дурак и что я правильно сделал, что купил фонарик.

— Ты нам будешь давать фонарик? — спросил Руфус.

— Нет, — ответил я, — если вам нужно, сами занимайте седьмое место по орфографии, вот так!

Тут мы поссорились и разошлись, и больше никогда не будем даже разговаривать друг с другом. Дома я показал фонарик маме, и она сказала:

— Надо же, что придумал! Ну ладно, по крайней мере с этим ты не будешь нам надоедать. Иди пока делать уроки.

Я пошел в свою комнату, закрыл жалюзи, чтобы было совсем темно, зажег фонарик и стал направлять луч света на стены, на потолок, под мебель, под кровать, где в глубине нашел шарик. Я давно его искал, но ни за что не нашел бы, если бы не мой отличный фонарик.

Я был под кроватью, когда дверь в комнату открылась, зажегся свет и мама крикнула:

— Никола, где ты?

И когда мама увидела, что я вылезаю из-под кровати, она меня спросила, не сошел ли я с ума и что я делаю в темноте под кроватью. А когда я ей ответил, что играю с фонариком, она сказала, что не знает, откуда я все это выдумываю, что я ее просто убиваю!

А потом я услышал: