Юрий Коваль - Шамайка (с иллюстрациями)

Совсем небольшая, но всё-таки толпа, в которой мелькали фоторепортёры, поджигавшие магний, столпилась вокруг человека, который бокал за бокалом, волнуясь, пил шампанское. Это и был господин Никербокер — великий покровитель кошек всего мира. Это именно он устроил в своё время великий поход домохозяек с лозунгами: «Кесарю — кесарево, а кошке — кошково!» На голове господина Никербокера была прилеплена настоящая корона, составленная из сплетения золотых кошек и серебряных мышей.

— Каждой кошке — мышь! Каждой кошке — свою мышь, господа! — говорил господин Никербокер журналистам. — Вот мой лозунг!

Все аплодировали. — А сейчас я покажу вам жемчужину. Слабонервных прошу… Впрочем, среди настоящих знатоков и любителей домашних хищников слабонервных не бывает. Маэстро!

Откуда-то грянул туш, свет припогас, портьера медленно поплыла в сторону, и, к своему изумлению, первое, что увидел японец, была физиономия Джима в белом цилиндре. Да, Джим в белом цилиндре, в белом фраке стоял за портьерой, а рядом с ним — полицейский с револьвером. Другой полицейский красовался по другую сторону портьеры, и рядом с ним кипела бешеными красками Лиззи. А между всеми полицейскими и револьверами виднелась клетка, над которой написано было:

На троне, на троне, на чёрной подушке, чуть-чуть прижмурив голубые глаза, лежала в клетке Шамайка. Заприметив толпу, она зевнула, прикрываясь изящною лапой.

— Да, она единственная, — подтверждал господин Никербокер, кивая короной. — Единственная Королевская Аналостанка с родословной! Сейчас кошковеды заняты проблемой найти ей достойную пару. Единственный известный нам кот-аналостан проживает на острове Борнео. Видимо, хозяин повезёт её туда на дирижабле.

— О, как бы я хотела иметь у себя это великолепное существо Аналос… — сказала пожилая дама, рассматривая кошку в театральный бинокль.

— Великолепное существо… Как верно сказано, графиня… Аналос… Аналос… Это уже не просто кошка, это — великолепное существо! Но должен огорчить вас: «аналос» не продаётся. Её хозяин, господин Мали, — человек с большими средствами, к нему трудно подступиться. Он насилу согласился выставить своё сокровище, а сейчас находится в Стокгольме по делам государственной важности.

— О, господин Никербокер, уговорите же его продать мне аналостанку.

— Не обещаю, не обещаю, но попробую, здесь находится его дворецкий. — И господин Никербокер кивнул короной на Джима.

— А кто эта дама? — спрашивали зрители, потрясённые видом Лиззи.

— Это специальная кошачья экономка. Она кормит аналостанку, она знает тайну её рациона. Очень молчалива, от неё и слова не добьёшься.

Тут господин Никербокер подошёл к Лиззи и сказал:

— Будьте так любезны, мисс. Сообщите же знатокам, чем вы кормите её в это время суток.

Лиззи прищурила глазки, сложила губки и сказала:

— Это сю-у-укрет!

— Но всё-таки, мисс, будьте благосклонны к кошковедам, вы поможете и мне лично в создании монументального труда «Введение в кошковедение».

— Сбитые сливки, — сказала наконец Лиззи, — а на завтрак жареная мышь.

— О боже! — воскликнула графиня. — Да кто же с мышей шкуру-то сдираете

— Вот он и сдирает, — ответила Лиззи, кивнув в сторону почтенного дворецкого.

Вечером этого же дня в подвале устроили праздник. Только Лиззи была недовольна.

— Дубина! — ругалась она. — Получил пятьсот долларов и уже на седьмом небе! Надо было торговаться! Можно было взять тыщу!

— Так ведь меня не было, — оправдывался японец. — Вы с Джимом назначали цену.

— Джим — негр, а я растерялась.

— Ладно, — сказал японец. — Это наша первая счастливая сделка, будут и более выгодные. В другой раз продадим кошку за тыщу.

— Не знаю, не знаю, — покачал головою Джим. — Весьма сомневаюсь, уважаемый сэр. Где вы еще возьмёте такую Шамайку? Такие кошки рождаются редко. Очень редко, сэр.

— Кто же её всё-таки купила.

— Богатые люди, сэр. С Пятой авеню. Хозяйку называют графиней.

— Пошли, — сказал японец, вставая. — Пошли поглядим, где живёт теперь Королевская Аналостанка.

Они долго шли по городу и попали в богатый квартал. Стояли, стояли у решётчатой ограды и смотрели на дом с белыми башенками, на освещённые окна. За спиной у них громыхали машины и экипажи. А один человек остановился, внимательно разглядывая негра и японца. Я точно не знаю, кто это был, но возможно, господин Эрнест Сетон-Томпсон. А они всё ждали, что кошка покажется в окне, да только чужие богатые тени мелькали на кружевах занавесок.

— Вон! — закричал Джим. — Вон она!

И они увидели, как мелькнула за оконной кисеей изогнутая кошачья тень. Их маленькая тень.

Графиня Блонская, которая купила Шамайку, была большая любительница редких животных. В её роскошном доме жили канарейки, но это были очень и очень особенные канарейки, канареечки с вывертом.

Графиня говорила так:

— Если у меня будут жить золотые рыбки в аквариуме, то это не будут простые золотые рыбки в простом аквариуме. У меня уж и аквариум и рыбки будут с вывертом.

И она вправду привезла рыбок от китайского императора, который был с вывертом. А выверт заключался в том, что император уже императором не был, но был! И рыбки все были выверчены в разные стороны, и одна из них, фиолетового цвета, умела высунуть из воды физиономию и сказать слово «хлопок».

Это было единственное слово, которое она могла молвить, — «хлопок», но в этом заключался преизряднейший выверт.

И аквариум, конечно, был с вывертом, но тут выверт был в другом.