Гортензия Ульрих - Письмо не по адресу

— Колетт, это останется между нами. А сейчас с вами кочет поговорить моя дочь.

Вообще-то я хотела уйти из комнаты, но папа крепко сжал мою руку и сказал:

— Оставайся за столом и не слишком затягивай разговор.

М-да. Блин. Не здороваясь, я спросила:

— Колетт, у нас есть собака?

Колетт стала что-то невнятно мычать, а потом воскликнула:

— Толькя ни говорите рёдителим, у миня зесь собак моей сестри. Толька на два дня.

Это меня существенно успокоило, и я сказала Колетт:

— Никаких проблем, большое спасибо.

Потом я вернула трубку отцу. В глазах родителей застыл немой вопрос. Было видно, что они ждут от меня комментариев.

Так что я им спокойно сообщила:

— У нас нет собаки.

Потом я продолжила завтрак.

Родители недоуменно посмотрели друг на друга. Потом на меня.

Я пожала плечами:

— Просто хотела удостовериться.

Мать наклонилась к отцу:

— Может, нам позвонить доктору Клингхуберу?

О-о! Это наш домашне-придворный психотерапевт. Как только моё поведение начинает казаться матери странным (а это происходит всегда, когда мы с ней разговариваем; правда, разговоры случаются не очень часто) она отсылает меня к нему. К счастью, мне с ним удалось договориться. Он очень быстро понял, что со мной всё в порядке и что скорее матери стоит пройти у него курс психотерапии… Так что мы всегда договариваемся о встречах, на которых меня никогда не бывает. А чтобы успокоить мать, он регулярно присылает счета на кругленькую сумму за «сеансы». И все счастливы.

Тут мне пришло в голову, что доктор Клингхубер мог бы вытащить меня из этой истории с интернатом!

Я скорчила страдальческую мину.

— Да, пожалуй, это хорошая идея. Лучше всего будет прямо сегодня полететь домой.

Отец покачал головой:

— Не получится.

Мать изумлённо воззрилась на отца:

— Но ведь это касается только Ксении или нет? Мы же сможем вернуться, как только подыщем подходящую школу-интернат?!

Отец махнул рукой, как будто хотел от нас защититься.

— Нет смысла подвергать себя опасности. Мне нужно сначала сделать пару звонков.

Встал и вышел из столовой.

— Я могла бы поговорить с Клингхубером по телефону, — предложила я матери, когда мы остались одни.

Мать отрешённо кивнула и пробормотала:

— Как хочешь. Берри, мозги кипят, но безрезультатно: не могу выяснить, почему мы торчим в Англии. Больше всего меня сводит с ума то, что уже целых три дня мы сидим в одном месте втроём почти двадцать четыре часа в сутки. Возникает такое странное ощущение, будто бы мы — одна семья. Гм… М-да.

Я обязательно поговорю с Клингхубером, пусть он скажет матери, что для моего развития будет лучше, если я останусь дома, а не в далёкой и чужой школе-интернате. Ему стоит предать огласке и историю про мой забытый день рождения, тогда в их глазах я буду выглядеть ещё смелее и благороднее, раз сама об этом не напоминала и ни разу родителей не упрекнула. Боже ты мой, они просто обязаны смягчиться и забрать меня обратно домой! Если, конечно, у нас ещё есть дом, ха-ха, не удивлюсь, если при таком хаосе это уже не так.

В общем, для начала мне надо во что бы то ни стало отвести угрозу интерната. Потом займёмся и другими делами, о'кей?

По возможности спокойные и расслабленные приветы,

МАКС (пока в Англии — но учти, разговора с Клингхубером ещё не было)

P. S. Это скорее даже не послесловие, а предисловие (А. S. — ante scriptum по латыни [30] В переводе с латинского ante — до, перед; post — после. Соответственно, постскриптум (рost scriptum после написанного, сокращённо P. S.) — приписка к оконченному и подписанному письму; ante scriptum (до написанном, сокращённо A. S.) — текст, предваряющий основное содержание письма. , чтобы ты знал), ибо то, что я сейчас скажу, архиважно: этот Кулхардт у меня уже в печёнках сидит, клянусь! Пусть наконец расколется, чего он там выискивает! Если он всё ещё работает на нас, то обязан сообщать, что делает. Если только он, правда, не свои делишки проворачивает. Но тогда мне тем более нужно знать, что всё это значит! Я звонила ему целых два раза, но эта хранительница берлоги меня отшила! Ну погодите, дайте только вернуться домой, я нанесу визит в её лагерь! И притащу ей кучу эксклюзива! Ха!

Отвлекаясь от темы: твой рассказ забавен до колик. Прости, что так говорю, знаю, что ты себя премерзко чувствовал, но читать про твои похождения было крайним удовольствием. Ты ГЕРОЙ!

Отправитель:БерриБлу

Получатель:ПинкМаффин

Тема сообщения:Собака! Тревога!

Привет, МАКС!

Знаешь, очень необычно и приятно чувствовать себя героем, особенно если закрыть глаза на то, что брюки у меня грязные и мокрые, а сам я пахну всеми мыслимыми и немыслимыми запахами собачьей конуры.

Говоришь, эта вонючая избушка, которая спасла меня от разоблачения и тюрьмы, принадлежит собаке сестры вашей горничной? Это многое объясняет, а то я уже было засомневался: разве может Липински жить в конуре? У него наверняка отдельная квартира и собственная горничная (вот уж не знаю, человечьей или собачьей породы).

В общем, с этим всё более-менее прояснилось. Но вот чего я никак не могу понять, так эта поведения твоих родителей: почему они поднимают такую бучу и не разрешают тебе вернуться домой? Может, это как-то связано с тем, что в дом приходил Кулхардт? Постарайся разузнать, а? Ты же можешь из мамы верёвки вить, вот и расспроси её, как бы невзначай. А я возьмусь за Кулхардта. Попробую ещё раз наведаться в его офис. Придумаю какой-нибудь повод, а потом выведу его на чистую воду. Посмотрим.

История про Клингхубера — ещё одна жемчужина из коллекции «Мозги набекрень, или В голове не укладывается». Хотя от вашей семейки ещё и не такого можно ожидать. Того и гляди, в следующем письме ты расскажешь, что у вас выделенная линия мусоропровода (не путать с выделенной линией Интернета)…

Но если от этого психодоктора будет какой-нибудь толк (а точнее, если ему удастся убедить родителей не посылать тебя в интернат), я буду очень рад.

До скорой встречи на материке! (Надеюсь.)

Герой Берри

Отправитель:ПинкМаффин

Получатель:БерриБлу

Тема сообщения:Клингхубер и чемоданы

Только что подслушала под дверью, как отец ревел в телефон:

— Я хочу знать, какого чёрта ты была в нашем доме! Камилла, не рассказывай мне сказки, вчера вечером сработала сигнализация, кто-то был в доме! Мне звонила горничная!

Я, пожалуй, могла бы объяснить, что к чему, но, извините, раз меня никто не спрашивает, то я и не обязана ничего рассказывать. Инициатива наказуема.

— В конце концов, это ты угрожала мне обыском! — продолжал папа громовым голосом.

Ёлки-палки, а вдруг это связано с моей попыткой проникнуть в её лабораторию? Или с твоим провалом в роли старшего инспектора? Может, они думают, мы что-нибудь свистнули? Твоя совесть чиста? Или они наши письма читают? Чёрт!