Константин Иосифов - Охотники за джихами

— Так вот. Решение таково, — сказал он голосом, не терпящим возражений. — Пусть Адгур сначала ликвидируют двойку по географии да получит пятёрку по поведению. И тогда — пожалуйста, поступай себе. Это же педагогическое мероприятие. Понятно? И ещё, не мешало бы ему извиниться.

— Это ещё перед кем?

— Спроси у него — сам знает. Да и ты тоже знаешь.

Миша помолчал немного. Потом с сердцем стукнул щеколдой калитки, потому что в этот момент не нашёл никакого другого способа выразить своё негодование, и выпалил:

— Ничего вы не понимаете! Адгур и рад бы исправиться, да не может — упрямство мешает. Разве он виноват, что у него характер такой?

— А гадюк развешивать характер не мешает? Так и скажи ему: пока не исправится — не примем!

— Ну и не надо! Нужно ему ваше общество! Просто он хотел в гости поехать.

— В гости? В пещеры?

— Да нет же! У него бабушка в Казачьем Броду живёт. Каждый раз, когда он к ней приезжает, она его алычовым вареньем угощает и абхазские сказки рассказывает.

Миша так увлёкся перечислением достоинств бабушки Минако, что чуть было не пригласил Арсена навестить её в Казачьем Броду. Но вовремя опомнился — нельзя же, в самом деле, приглашать людей к выдуманной бабушке, да ещё на выдуманное варенье!

— Наврал он тебе, а ты и уши развесил! — сказал Арсен и пошёл к своей прохиндейке.

Миша хотел было сказать Арсену что-нибудь очень и очень обидное, но ничего не придумал. По дороге, правда, он сообразил, что можно было бы бросить Арсену: «А ты больше слушайся свою расфуфыру. Может, тогда перестанут ругать тебя за развал работы». Но возвращаться из-за этого не хотелось, и Миша покатил домой.

На следующее утро Миша и Друг вышли из дому пораньше, пока ещё не встала Леночка.

Достаточно было бросить один только взгляд на Мишу, чтобы понять — вот идёт не какой-нибудь злостный разоритель птичьих гнёзд и гроза местных лягушек, а глава научного общества, юный исследователь, так сказать, открыватель того, что ещё сокрыто от глаз человеческих. Немало горных рек им форсировано, немало горных троп им пройдено, и если имя его не известно широкой публике, то это объясняется прежде всего тем, что такова судьба всех юных исследователей. За спиной Миши был рюкзак, на груди красовался перламутровый театральный бинокль, а через плечо висела офицерская планшетка вроде той, что у Пал Палыча; на этот раз мама раздобрилась и дала её для поездки, хотя и берегла как память о папе.

Само собой разумеется, у Друга никаких рюкзаков, биноклей и планшеток не было, но уверенный и спокойный вид, с каким он развалился на боку, как только подошёл к месту сбора, говорил яснее ясного — этот пёс тоже не новичок в путешествиях, и он прекрасно понимает, что ни одна более или менее серьёзная экспедиция — археологическая или неархеологическая — не обойдётся без его участия. Ну, а если это так, то зачем ему суетиться да просительно заглядывать в глаза хозяину?

Миша пожал руки кружковцам, осмотрел лопатки и скребки, которыми они запаслись, и тут к школе подошла прохиндейка Мэри в сопровождении вихлястого Джо.

На этот раз на Мэри были латаные-перелатаные, штопаные-перештопанные синие брюки, защитная, выгоревшая на солнце туристская штурмовка, на голове — войлочная шляпа с малиновым мушкетёрским пером, а за спиной — рюкзак, который, судя по внешнему виду, не раз мок под дождём, а потом сох у костра. Мэри шла лёгким, широким шагом, и на лице у неё на этот раз не было надменно-заграничного выражения, как будто она оставила его дома вместе со своим расфуфырским одеянием. Вообще, эти женщины такой народ — у них характер от одежды зависит. Взять хотя бы Леночку. Стоит ей воткнуть в волосы выглаженный полосатый бант, надеть красные носочки и синюю юбку в гармошку — и словно кто подменил девчонку или подсунул ей чужой характер. Тут уж не пошлёшь её в канаву, чтобы она вытащила мяч. А если начнёшь дразнить, то дело не ограничится царапаньем или кусанием. Нет! Она попросту пойдёт к маме и нажалуется. Интересно, стала бы Мэри ябедой, если бы ей воткнул в полосы бант? И как бы она пела себя, если бы вырядить её, скажем, в костюм турка? Или клоуна?

Джо был одет иначе, чем в прошлый раз, но от одеяния никак не переменился и был таким же вихлястым, как и тогда, в автобусе. Голова его была повязана на пиратский манер красным платком, и на этом платке улыбалась во всю свою ширь обезьянья рожа. Рожа эта пришлась на самое темя Джо, и казалось, она улыбается солнцу. В левом ухе Джо висела серьга, как у настоящего пирата.

Мэри скинула рюкзак у калитки, села рядом с ним прямо на траву и стала показывать латки и штопки на своём прохиндейском обмундировании, рассказывая, где, когда, при каких обстоятельствах было порвано или прожжено то или иное место. Джо повесил рюкзак на столбик калитки, и сейчас же ноги его стали выбивать чечётку, а руки болтаться, как у куклы Акульки. Покончив с чечёткой, он облокотился на рюкзак, отставил длинную ногу в сторону и, приняв задумчивый вид, заметил:

— А всё-таки в Славном Войске Горных Дьяволов было куда интереснее! Дух был не тот! И масштабы не те. — И он начал рассказывать про Горных Дьяволов и про приключения, которые выпадали на их долю.

Оказывается, когда он ещё жил в Красной Поляне, они, школьники, организовали самодеятельную туристскую группу. Обычно в субботу они уходили в горы искать приключений на свою голову, а в каникулы отправлялись в далёкие походы. Каждый день у них назначался новый дежурный атаман. И приказ его был законом для всех. А какие переходы они делали — ноги отваливались! А какие замечательные передряги выпадали на их долю! Один раз, например, они застряли в верховьях Мзымты. Всё было бы хорошо, но начался проливной дождь. Хотели вернуться в селение на другом берегу, но для этого надо было переправиться через реку в люльке по канатной дороге. Люлька же была на другой стороне. Что делать? Пришлось ему самому перелезать на руках по канату. Назад он вернулся в люльке, но руки его были изранены и все в крови — исцарапал о стальную проволоку. Штурмовка же так изорвалась, что пришлось выбросить.

А ещё как-то ему пришлось изорвать спою штурмовку на ленты, чтобы свить верёвку, так как не было другого способа спуститься со скалы.

Дальнейшего рассказа Миша не слушал — к школе подходили Адгур и Алик-Архимед.

Стоило взглянуть на Архимеда, и становилось ясно — вот как должен выглядеть настоящий спелеолог! Через одно плечо его висели фляжка и пустой футляр от фотоаппарата, в котором Алик-Архимед обычно носил в школу завтрак, через другое — планшетка. На голове была кепочка, и над козырьком кепочки был прикреплён фонарик, как у шахтёра. Этот фонарик загорелся, как только Архимед подошёл поближе.