Константин Иосифов - Охотники за джихами

Пришлось уходить.

Положение создалось безвыходное. Но, как во всяком безвыходном положении, в нём был выход. И этот выход был указан не Адгуром, не Мишей, не Зоей Николаевной и, наконец, не Другом, а Арсеном.

Ребята взгромоздились на Мишин велосипед и покатили в Адлер, к Арсену.

Арсен сидел за письменным столом и, судя по тому, что на лице его играла лукавая улыбка, писал что-то очень забавное. При виде ребят он спихнул локтём свою писанину в ящик стола и поднялся.

— По какому поводу?

Перебивая друг друга, ребята рассказали всё — и как нашлась пещерная фигура, и что теперь никто не даёт им машину для поездки.

Выслушав их, Арсен приоткрыл ящик стола, сделал какую-то запись в рукописи, задвинул ящик и только тогда сказал:

— Вы знаете, что в Хейвани есть русская школа?

Ребята знали не только это. Они знали, что при этой школе вот уже с осени существует археологическое общество, и что организовано оно ни кем иным, как бывшей прохиндейкой Мэри, и что Арсен и Пал Палыч в последнее время зачастили туда, и что это хейванское общество сделало замечательный вклад в науку — обнаружило недалеко от Красной Поляны подземный ход-штольню, да такую удивительную, что ни Пал Палыч, ни какой другой археолог на свете не сможет сказать, что это за штука такая. Словно в гору вгрызся гигантский червяк или крот, толщиной в человека, и оставил после себя нору. И эта нора не может быть ни штольней, ни шахтой, ни подземным ходом, по которому осаждённые приносили воду в крепость, возможно стоявшую некогда на вершине горы. Почему? Да потому, что по ней нельзя передвигаться даже на четвереньках, а только по-пластунски, ползком. Ну, а когда человек ползёт по-пластунски, то руки у него заняты передвижением и нести корзину с рудой или ведро с водой он может разве что только во рту… Словом, Миша и Адгур знали о хейванских делах всё, что можно знать. У них даже была уже своя собственная теория, объясняющая происхождение этого непонятного хода-штольни, теория, которая никогда, ни при каких обстоятельствах не пришла бы в голову ни одному взрослому археологу в мире.

Но ничего этого ребята не сказали Арсену, они ответили безразличными голосами:

— Русская школа? Да, вроде есть такая в Хейвани.

— А если есть, так что?

— А то, что в этой школе работает археологический кружок, — ответил Арсен.

— Ну и пусть себе работает на здоровье. — Миша не очень-то любил слушать про хейванцев.

— Может, прикажете им нашу пещерную фигуру отдать? — сказал Адгур. — Нет! Пусть сами себе ищут пещерную фигуру.

— Помните девушку, которая ездила с нами в Казачий Брод? — спросил Арсен.

Это тоже был ненужный вопрос. Разве кто может забыть прохиндейку Мэри, а особенно после того, как она бежала таким позорным образом, испугавшись старой консервной банки и автомобильных лампочек. К тому же в последнее время весь совхоз знал, что Арсен и Машенька скоро поженятся. Но ребята сделали вид, что они не сразу вспомнили, о какой девушке говорит Арсен. Раз ему так хочется — пожалуйста!

— А-а… Это та девушка, которая чудища испугалась? — сказал Миша небрежно.

— Это — которая прохиндейка, что ли? — в тон ему спросил Адгур.

Арсен на эти вопросы не ответил и продолжал:

— Так вот, эта девушка теперь работает в Хейванской школе и увлекается археологией. И директор у них не дрожит над машиной. Вот вы и обратитесь к этой девушке.

— Правильно! Только я сам поеду. А Адгур пусть остаётся, — сказал Миша. — Она его, чего доброго, выгонит.

— Не выгонит. Она про страшилище уже небось забыла. А от меня передайте привет. Скажите: «Арсений Сергеевич бьёт, мол, челом и просит не держать зла на сердце, потому что зло что хочешь разъест». Повторите!

Ребята в один голос повторили формулу привета и покатили в Хейвани.

Машенька выслушала просьбу ребят серьёзно, без улыбки, так что было непонятно, сердится она или уже всё зло забыла. Когда же они выпалили в один голос привет от Арсена, она постучала пальцами по столу, нахмурилась и выбежала из комнаты, так что ребята даже испугались: а вдруг они всё дело испортили этим нелепым приветом?

Минут через пять Машенька вернулась доброй, хорошей, простой и вовсе даже не нахмуренной и надменной.

— С шофёром всё улажено. Но уговор — с нами поедут и мои ребята. Им тоже интересно изучить пещерную фигуру. Кстати, где она там находится, эта самая фигура? И почему я не видела её тогда?

— …Да она… Да мы… — От смущения Адгур покраснел, чего с ним никогда не бывало, потому что кожа у него совсем некраснючая.

— А эта ваша фигура… Она тоже ужасная, как и то страшилище?

— Нет. Она обыкновенная, — воскликнул Адгур радостно. — Круг и палки на стене. Вот и всё!

— Это ты меня тогда напугал до полусмерти?

— Я! — с гордостью ответил Адгур.

Как счастлив был бы Миша, если бы имел право произнести так же гордо: «Я!» Но, увы! Когда ребята пугали Машеньку, он лежал дома на диване и хандрил.

— А вы не собираетесь опять меня разыгрывать?

— Что вы! Мы теперь парод серьёзный!

— Ну, если вы народ серьёзный, то ждите нас в воскресенье в девять утра. А Арсену Сергеевичу можете передать: «Мария Георгиевна бьёт, мол, челом и просит его принять участие в исследовании пещерной загадки. И оставить поучения». Не забудете?

— Не забудем! — ответили ребята и покатили домой. Благо, дом был близко.

В следующее воскресенье хейванская машина — это был не какой-нибудь грузовик, а автобус типа «коробочка» — остановилась на тринадцатом километре краснополянского шоссе у Казачьего Брода. Из коробочки выпрыгнули Миша, Адгур, Алик-Архимед и пятеро хейванских ребят, снаряжённых так, что им позавидовал бы любой взрослый и невзрослый спелеолог, а за ними Арсен, Машенька и Зоя Николаевна, одетые, как простые граждане.

Ребята вылезли — и замерли.

Зима была здесь такая красивая, что даже не верилось, что такое бывает не только на картинках, но и в жизни. Снег покрывал землю толстым слоем, и это был не рыхлый, пропитанный водой адлерский снег, из-под которого обязательно выглядывает какая-нибудь зелень, а добротный, настоящий, северный снег. От такого небось и в Москве не отказались бы, и в Архангельске, и, может, даже в Арктике или Антарктике. На деревянные домики было смешно смотреть — не человеческие дома, а игрушечные с крышами из пушистой ваты, где живут гномы или карлики.

Солнце уже выбралось из-за горы, и всё сверкало так, что хоть прищуривай глаза, хоть не прищуривай, а они у тебя всё равно будут слезиться.

Автобус побоялся спускаться к Мзымте и исследователи, смеясь и толкаясь, побежали по тропинке, которая вела к реке. За знакомой полянкой тропинка запрыгала с камня на камень по самому краю пропасти. Тут уж пришлось связываться капроновой верёвкой, чтобы не упасть прямо в Мзымту, теперь вовсе не бирюзовую, а рыжую и разбухшую от дождей и снега. Против связывания никто не возражал, потому что завтра или послезавтра предстоит рассказывать приятелям про поход. Ну, а что лучше выглядит — поход с верёвкой или без верёвки? Ясно, с верёвкой!