Алена Сантарова - Катя, Катенька, Катрин

— «Дети, не называйте дедушку доктором!» — передразнил Енда бабушку.

— Знаете что? Назовем ее «Адмирал»! — воскликнула Вера, и никто ей не возразил. Да, это было здорово: «Адмирал»! Флагманская лодка «Адмирал»! Станда старался вывести каллиграфическим почерком «Адмирал».

Все были довольны, повторяли, склоняли так и эдак: путешествие на «Адмирале», плавание на «Адмирале», каникулы на…

— Стоп! Кто сказал «каникулы»? Каникулы. Понимаете? Каникулы! Это же отличное название для маленькой лодки.

«Адмирал» и «Каникулы»!

Лиловые сумерки опускались над рекой, гладь воды морщили выпрыгивавшие на поверхность серебряные рыбки, коричневая птичка с большими лукавыми глазками разглядывала с вербы группку людей, которым не хотелось возвращаться домой.

Они не могли расстаться с рекой, горели мечтой поскорее отправиться в путешествие по Великому Пути. Все шли медленно, но медленнее всех — Катя. Первым ее обогнал Станда:

— Что это у вас был за приступ самокритики, досточтимая Катержина? К чему этот суд?

— Я… я думала, — начала лепетать Катя.

Но Станда ее прервал:

— Эмоциональные излияния мы тебе прощаем. Да и вообще, разве тебя хоть раз упрекнули в том, что ты веснушчатая? Нет! А корили за то, что ты противная? Тоже нет! — ответил он, как довольный учитель, сам себе и прибавил шагу.

Катя плелась позади всех. Ей не хотелось домой гораздо больше, чем другим. На это у нее были свои дополнительные доводы, — скажем, письмо, которое она написала бабушке. Трудно поверить, сколько всего произошло за один день: она выставила за дверь Уну Дворжачкову, написала прощальное письмо, противная коняга тащила ее за собой по дороге… Сколько событий! Конь — бричка — чемоданчик… Вот еще одна неприятность. Кто теперь найдет этот чемоданчик, как она сумеет все объяснить?

В саду уже горел костер, а она всё стояла на лестнице, держась за ручку двери.

Наконец, набравшись смелости и глубоко вздохнув, открыла дверь. Тут же обо что-то споткнулась и растянулась во весь рост, задев при этом столик с цветами. Он упал. Наверное, разбились все цветочные горшки. Этого еще не хватало! В отчаянии она предпочла не подниматься с пола.

Послышались торопливые шаги, и в освещенном прямоугольнике двери показалась бабушка.

— Катюшка?!

Бабушка удостоверилась, что это действительно Катя, что она жива и невредима, если не считать нескольких царапин, и сразу занялась цветами.

Однако, несмотря на нанесенный урон, она совсем не долго бранила Катю. Тотчас же послала ее за веником и совком, в сарай — за новыми горшками, за садовой землей для пересадки цветов, — словом, закружила ее в работе. И ни слова о ее побеге, о чемоданчике и о письме.

Катя в недоумении озиралась кругом. Ее злополучный чемоданчик! Да вот он стоит, а вернее, лежит на полу. О него-то она и споткнулась.

— Это тебе привез Шкароглид, — сказала бабушка и посмотрела на Катю. — А вот тебе и письмо! — И протянула Кате злосчастный конверт.

Катя приняла его смущенно:

— Но это же…

— Что, не тебе? Вы читать умеете, девушка? Какой там адрес? К. Яндовой. Так?

— Да, бабушка! — смущенно ответила Катя. И как-то сразу к ней вернулось хорошее настроение. — И огромное тебе спасибо! За все! — Она бросилась восторженно обнимать и целовать бабушку. — Ты так хорошо ко мне относишься, бабушка, ты такая замечательная!

Бабушка улыбнулась:

— Ты тоже неплохая, Катюшка.

На пристани у старой ольхи на воде покачивались лодки, готовые отправиться в Великий Путь. «Адмирал» и «Каникулы» были полностью подготовлены к походу. Экипаж прощался с друзьями.

— Филипп, — наказывала бабушка, наверное, уже в десятый раз, — будьте осторожны! Не забывай, у Енды легко расстраивается желудок. Верушку не пускай… Станичек… И прошу тебя, Филипп…

— Будь спокойна! Всех увяжу в один свивальник и суну им в рот по соске, — отвечал доктор.

Но бабушка не могла успокоиться.

— Дети, а вы получше присматривайте за дедушкой, — просила она.

Качек горестно цеплялся за бабушкину руку и громко ревел: он до последней минуты не терял надежды, что его возьмут с собой.

Пришли попрощаться Зденек и Ольга Вылетяловы. Вернее, проводить, потому что «Отважный» тоже качался на воде. У обоих были грустные лица, а Ольга то и дело шпыняла брата:

— Вот видишь, если бы не ты, мы тоже могли бы поехать с ними. Нашему Зденеку нужно, видите ли, заниматься! Испортил ты мне каникулы своей переэкзаменовкой!

Катя как раз укладывала вещи, когда к ней подошел Вашек:

— Знаешь, я сегодня уезжаю на практику.

Из его рассказа Катя поняла, что он едет куда-то к лесорубам, и ждала, что он назовет Крконоши либо Бескиды, — во всяком случае, какой-то очень отдаленный край.

— Гм! — Она старалась говорить хладнокровно. — Так ты мне напиши!

— А куда? — заморгал Вашек.

— В Пержей не годится… А ты куда, собственно, едешь?

— В Пержей! — ответил Вашек после драматической паузы. — Там большой лесозавод…

При этом он сумел сохранить серьезное выражение лица, а Катя не сумела.

Наконец все погрузились. Доктор, Енда и Верасек плыли на «Адмирале», Катя со Стандой — на «Каникулах».

Бабушка махала платочком, Качек издавал чудовищные вопли и выл, как лодочная сирена, щенок взволнованно бегал по берегу.

Они отчалили.

И вдруг — удар: «Отважный» столкнулся с «Адмиралом». Дело в том, что Зденек перегнулся через борт, протягивая что-то Вере; «Адмирал» лишь достойно закачался на волнах, зато «Отважный» опрокинулся на бок. Что-то маленькое, блестящее упало в воду.

— Мои лётные значки! — воскликнул в отчаянии Зденек.

А Верасек его подбодрила:

— Оставь, не ищи их! Неважно. Я все равно буду тебе писать.

Катя и Ольга обменялись многозначительными улыбками.

Станда налег на весла. Вашек пустился бежать по травянистому берегу:

— Катя, Катя, когда вы будете в Пержее?

— В среду или в четверг!

— Так лучше в среду. Буду ждать у реки! — кричал он им вслед.

Катя сидела на руле и махала свободной рукой. Вдруг она заметила, что за ней настойчиво следят чьи-то глаза. Эти глаза готовы были выскочить из орбит и принадлежали человеку с усиками. Яроуш!

Он сидел в байдарке, в одном из тех вертких суденышек, которые за умеренную плату выдавались напрокат на гайенской лодочной станции. Он плыл, как оруженосец, впереди своего повелителя. Эди-Энуна Веселый сидел на такой же лодочке. Он был в огромных очках от солнца, а в уголке рта лепилась сигарета.

— Извини, Станда, одну секундочку! — сказала Катя и мгновенно прыгнула через борт. — Мне тут надо кое с кем рассчитаться.