Карл Векен - Аннемари и капитан

Чтобы спасти ускользающую из рук власть, короли пушек спустили с цепи Гитлера. Фашистский террор распространился по всей стране.

Векена посадили в тюрьму. Его хотели согнуть, сломить. Он должен был отречься от коммунистов и снова стать набожным и покорным. Они его не знали. Как только его выпустили на свободу, он перешёл границу и собрал в Чехословакии детей изгнанных и преследуемых немецких антифашистов. Он снова стал учителем. Его школа называлась «Колонией храбрых».

И снова ребята следовали за ним по первому слову.

На этот раз им пришлось в самом деле пойти за ним в огонь. Фашистский террор перехлестнул границы Германии. Необходимо было спешно перебросить «Колонию храбрых» в более безопасное место: в Чехословакию входили войска немецких королей пушек. Из Праги ещё летали самолёты в Париж. С последним из них вылетел учитель Карл Векен. Самолёт этот не долетел до аэродрома. Он разбился неподалёку от Парижа. Из-под груды обломков нескольких человек вытащили живыми. Среди них был Векен.

Теперь я на минуту представлю себе, что я Карл Векен. Я задаю своему читателю вопрос — вопрос к его совести. Векен любил такие вопросы. Предположим, ты попал в чудовищную аварию, перенёс страшную боль. Ты смотришь в зеркало и не узнаёшь самого себя — так изменилось твоё лицо из-за перелома костей. Неожиданно тебе предлагают много тысяч франков — плата за травму, плата за молчание. Ты становишься вдруг богатым человеком. Что бы ты сделал с богатством? Задай себе этот вопрос. Отвечай честно!

Предался бы покою? Думал бы с тех пор только о собственном благополучии?

Векен взял эти деньги. Он отдал их в фонд антифашистской солидарности и вернулся назад, в нацистскую Германию, чтобы принять участие в подпольной борьбе, — вернулся в логово льва. Сильно изменившееся лицо помогало ему в течение нескольких месяцев остаться незамеченным и оказывать товарищам по подполью неоценимые услуги. Когда гестапо всё-таки удалось схватить Векена, в тайной полиции не хотели верить, что это он. Его бросили в лагерь смерти.

В апреле 1945 года советские танковые части выбили ворота концентрационного лагеря Заксенхаузена. Навстречу им бросились с красным флагом заключённые — все, кто выжил и был ещё в силах бежать. Среди них Карл Векен. Он снова имел определённое право сказать: «Всё — я достаточно вытерпел, достаточно сделал и хочу теперь только покоя».

Но тогда бы он не был Карлом Векеном.

Развалины Берлина еще дымились, а он уже собрал вокруг себя детей и снова организовал школу. Он очистил их головы и души от фашистского яда. Он написал для них новые песни. Он воспитал замечательных людей, которые глядели на него с гордостью и восхищением: «Сколько у него за плечами, у нашего учителя!»

Когда он почувствовал, что силы его слабеют, он сжал зубы. Но каторжная тюрьма, побег и изгнание, авария самолёта, лагерь смерти, холод и голод — всё это не могло не сказаться на его здоровье.

Только как же Карл Векен мог отойти от детей? Для чего же он жил, если не для них? Ему надо было ещё так много сказать им. И он знал точно: он им нужен.

И вот учитель стал писателем. Сила его смелой весёлой фантазии превращала всё пережитое, всё, что он видел и о чём слышал, в увлекательные рассказы и повести для детей. В них было над чем посмеяться, но нельзя было и удержаться от слёз; их читали затаив дыхание. Иной раз они озадачивали юного читателя. Ему приходилось задавать себе вопрос: «А как бы я повёл себя на месте героя?» Векен писал о берлинских ребятах первых послевоенных лет, о том, как они открывали ещё невидимую тогда границу посреди своего родного города — границу, разделявшую два мира: людей мирного труда и ненасытных королей пушек («Берлинские сорванцы», 1950 г.). Он повёл ватагу пионеров в сложные перипетии повседневной жизни в школе, дома, на улице, дал им возможность проявить силу духа, силу характера, силу своей доброты («Весёлые истории», «Пенг и ящик», «Приключения Виктора», «Нео-Пиры», 1955–1958 гг.). Дети буквально выхватывали книги у него из рук — они узнавали в них самих себя, и им было хорошо оттого, что о них пишут так весело и что их принимают всерьёз.

Но вот появился сборник «Ключ от подвала» с подзаголовком «Рассказы о днях борьбы» (1956) с посвящением сыновьям невинно осуждённых и казнённых в Америке борцов за мир Этель и Юлиуса Розенберг. Этот цикл небольших рассказов об участии детей немецких пролетариев в классовой борьбе, начиная с революции 1848 года, как ни одна другая книга даёт почувствовать живой огонь прожитой писателем жизни. Революционер Карл Векен платит дань уважения детям революционного класса. Рассказы эти приковывают внимание читателя и волнующим развитием событий, и сменой трагических и комических эпизодов, и противопоставлением человеческого величия и человеческой низости. Юный читатель втайне проверяет себя при их чтении: «А как бы проявил себя я в дни борьбы?» И он знает, что это важно — задавать себе такой вопрос. Ибо дни борьбы не прошли. Вечно меняющийся мир всегда будет нуждаться в мужестве и ждать от детей смелости и смекалки.

Рассказы и повести для детей и о детях были не последним, что написал Векен. За ними последовал увлекательный роман из истории немецкого молодёжного коммунистического движения («Не на жизнь, а на смерть», 1961 г.), позднее получивший продолжение («Без пощады», 1969 г.). Герой его, Вальтер Блюм, многими своими чертами напоминает самого автора, и нередко страницы книги отражают страницы жизни Карла Векена. Вместе со своей женой, Катариной Каммер, Векен написал два рассказа на современную тему — «Неромантичная Анна-Роза» (1964) и «Микки Магер» (1966), получившие широкий отклик в молодёжной аудитории и вызвавшие горячие споры. Пока Векен был в силах, он и сам принимал участие в этих спорах. Он приходил на обсуждения и на несколько часов снова становился учителем. Всякий раз он уходил, подружившись со своей аудиторией, чем-то обогатив каждого.

Он очень любил жизнь. Он успел совершить много доброго. 21 июля 1971 года смерть вырвала у него из рук толстый карандаш, которым он всегда делал наброски.

Поэт Бертольт Брехт повествует о неком господине К., которого однажды спросили:

— Как вы поступаете, когда кого-нибудь любите?

— Я делаю с него набросок и забочусь, чтобы он был похож, — отвечал господин К.

— Набросок?

— Нет, человек!

Точно так же поступал и Карл Векен. Каждый его рассказ — это набросок: «Такими, ребята, надо вам быть! Этого ждёт от вас жизнь!» И в то же время каждый его рассказ — забота о том, чтобы его читатель был похож на его героя.

«Я никогда не был поэтом, — говорил Карл Векен, — всегда только учителем».