Ахто Леви - Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация

Юмбу имели в городе своего вожака, это был сын самого доктора Шредера — окружного комиссара, который обосновался на улице Парковой в двухэтажном особняке недалеко от кинотеатра. Этот доктор… Король в точности не знал, что это за птица, но флаг над крыльцом, и автомобиль, и шофёр, и слуги, и отношение к нему военных и гражданских, по всему этому люди Тори заключили, что доктор Шредер, который никого не лечил и не принимал больных, был на острове ещё большим начальником, чем, скажем, Отто Швалме и вся ортскомендатура, вместе взятая. Внешне он выглядел даже симпатично — высокий, в очках, в кожаном пальто чёрного цвета. Сын же его, главный Юмбу, выглядел отвратительно. Он немного напоминал Морского Козла, но был покрупнее, с более тяжёлым задом, лицо плоское и высокомерное. По сравнению с этим главным Юмбу Морской Козёл просто красавец, хотя, как говорили, его маму уже видели с немецким офицером.

Юмбу очень важничали в своей униформе, они носили кортики. Первые стычки начались у кинотеатра, когда выяснилось, что юмбу беспрепятственно пропускают на те фильмы, которые до четырнадцати лет запрещены. Островных мальчишек не пропускали, а эти… шагали в кино, как будто это их не касалось, даже те, которым не больше, чем Королю. Отчего? Оттого, что они в чёрной форме? Что на головах пилотки? Что свастики на рукавах и на рукоятке кортика?

А кино на Островной Земле и в городе Журавлей являлось основным развлечением, потому и образовывались очереди каждый день за три часа до начала сеансов и стояли тут все, молодые и старухи, тихо-спокойно, в карты играли, пересказывали содержание просмотренных фильмов: русских, американских, немецких. Компанию Королю главным образом составлял Альберт с Абрука. Он, как уже известно, рыжий, но спокойный, и кино очень уважал.

Иногда случались с ними неожиданные казусы, вернее, с их киновидением и его осмысливанием. Например, в одном фильме Вилли Форст — актёр, погибал, а его героиня, певица Марлен Дитрих, пела в концерте, потому что ей до зарезу необходимо было на этом концерте петь, но она знала, что Вилли уже погиб, она пела, а слёзы лились из её глаз… Слёзы лились и из глаз Альберта и Короля: Вилли Форст — симпатяга, каких мало. Каково же было удивление и неожиданная радость, когда друзья в следующем фильме увидели совершенно живого Вилли Форста, который крутился уже около другой красотки — подлец этакий, но всё-таки живой! Как это понять?

Итак, эти со свастиками и кортиками вели себя так, словно положение «до четырнадцати» их не касалось, а билетёрши словно и не видели, что юмбу такие же короткоштанные, как и люди Тори. Юмбу, конечно, держались соответственно своему рангу — Гитлерюгенд. Они никого из людей Тори не задевали, они были кошмарно воспитанны в том смысле, что вежливы, просто-напросто они никого из людей Тори не замечали, то есть они вообще никого не видели в упор — они сами и были люди. Так не могло долго продолжаться!

Но и люди Тори тоже не сразу решились на военные действия. Хотя и обидно было очень, так что кулаки чесались, ведь до прихода юмбу к людям Тори в кинотеатре — даже если приходилось заглядывать по очереди в замочную скважину — относились с уважением, хотя и не называли никого по отчеству, как этого требовал маленький Иван.

Так что обидно. Сперва люди Тори думали, советовались со старшими ребятами — из них главный конечно же Ингвар, — а Король даже своему главному советнику, Тайдеману, намекнул, что вот такие дела, а как быть, никто не знает, ведь… немцы всё-таки, тоже освободители, народ культурный, потому что и Колумб, говорят, был немец, во всяком случае, иностранец…

— Дискриминация! — буркнул на всё это старый Тайдеман. А Королю так и не удалось ни вынюхать, ни дойти своим умом до понимания — что это за зверь, дискриминация. Он, однако, не сомневался, что дискриминация на языке Тайдемана означает величайшую подлость. А к подлецам существует только одна мера воздействия…

Король давно уже для себя выбрал — своего врага. Тот, враг, ещё об этом даже не догадывался, он по привычке не замечал всяких там местных ничтожеств, аборигенов, он смотрел на них так, как и должен смотреть на эстов далёкий потомок тех, кто этих людишек отучал пню дубовому молиться и осчастливил приобщением к истинно христианскому божеству. Во всяком случае, он знает — кто он есть и чей он сын и знает свою судьбу, а она его устраивает, она ему по душе.

Всего этого не знал Король Люкс.

Он знал другое: он «этого» выбрал своим врагом, а значит, он должен на него напасть, и он обязан победить. Напасть на такого было вообще-то рискованно. Даже как будто страшно. Очень этот юмбу был мясистый и большой. Что же заставило Короля именно его выбрать для себя врагом, ведь мог же с ним разделаться Ингвар? Но ни Ингвар, ни личные вассалы Короля в лице Свена — Вальдура, никто не знал о том, что Его Величество каждый раз, когда встречал где-нибудь своего юмбу, присматривался, примеривался, куда и как следует бить, чтобы наверняка, чтобы выбить из него дух. Но надо не загонять его в такое место, откуда ему некуда будет бежать, отступать. Король помнил, как ему когда-то доставалось от Морского Козла лишь потому, что тот был загнан в безвыходную ситуацию… Именно поэтому он выбрал для себя в жертву этого чванливого немца, что был он так похож на Морского Козла — это давало уверенность, что он такой же размазня, как и Козёл. Но на войне всякое может случиться…

Король вспомнил, как учил его первый тренер в лесу у Брюкваозера — Элмар: нападать надо первому и бить сразу ударом свинг в солнечное сплетение, а удар этот потому называется свинг, что как только рубанёшь в нужное место, в ушах у противника тут же зазвенит. Так Король и решил: свинганет немца сразу в солнечное сплетение, а там видно будет.

Пока что его враг, потомок высокородных Шредеров из Ольденбурга, разгуливал вместе со своими придворными в Аренсбургском (как считалось им) парке и надменно наблюдал примитивное развлечение этих дикарей, которые в одном из больших помещений Курзала кувыркались, как поросята в соломе. В том помещении Курзала стоявшие здесь русские обозники устроили склад для сена, которого после них осталось много. Если подняться по внутренней лестнице небольшой башни, то можно было добраться до люка, открывавшегося в зал с сеном. Ох, и здорово же отсюда прыгать примерно с пятиметровой высоты!

Сам Король, его свита, даже Арви с пропорциональными ногами, и даже Ингвар со своими приверженцами — кто здесь только не прыгал! Иногда заходили и юмбу на эту забаву любоваться и посмеяться на это дурацкое веселье, когда эти образины барахтались в сене, как свиньи, все в пыли и грязные. Впрочем, они снисходительно относились к освобождённым от русского ига аборигенам — пусть прыгают.