Сатьяпракаш Агарвал - Робинзоны из Бомбея

— Почему же ты сразу пошла домой? Могла бы поискать работу в другом месте, — упрекал жену Гхису.

— Я искала, — тихо отвечала Ганго.

Их единственный сын, шестилетний Риса, давно уже спал, ничего не зная о заботах, волновавших его родителей. Да, едоков в семье по-прежнему трое, работник же остался только один, а впереди — сезон дождей. Гхису возмущенно покосился на жену. Не могла уж потерпеть еще дней пятнадцать-двадцать…

Гхису, невысокий плотный мужчина, был вспыльчив, и когда раздражался, часами не мог успокоиться.

— Поехала бы ты в деревню, что ли… — помолчав, проворчал он, дымя своей бири [28] Биру — местные сигареты из цельных листьев табака. .

— А кто меня там ждет, в деревне?

— У тебя на все ответ готов… Поезжай, не выгонят…

— Никуда я не поеду, — покачала головой Ганго. — Брат твой на порог меня не пустит. Ведь дважды у вас с ним из-за меня до ножей доходило.

— А здесь что будешь делать? У меня ведь тоже работа не вечная. Говорят, саркар [29] Саркар (простореч.) — правительство. хочет набрать побольше рабочих и в три дня закончить дорогу.

— Но ведь ремонтные работы не прекратятся? — совсем тихо сказала Ганго.

— Да разве на ремонтных втроем прокормишься? — взорвался Гхису. — Да и их-то кот наплакал…

Их горький разговор затянулся до глубокой ночи.

Уволили Ганго в понедельник, а к субботе семья уже едва сводила концы с концами. С утра Ганго уходила на поиски работы и до полудня успевала раза три обойти всю стройку. Но к кому бы она ни обращалась с вопросом, все только смеялись или молча показывали на тучи, заволакивающие небо. По улицам бродили без дела десятки рабочих.

В субботу, возвратившись домой, Гхису сообщил, что и ремонтные работы на дороге закончены… Стало совсем худо. Ели только раз в день, да и то не досыта.

Не унывал только маленький Риса: с утра до ночи носился вокруг хижины на хворостине, погоняя невидимого коня. А отец с матерью сидели у входа — спорили, переругивались и давали друг другу советы.

Однажды вечером, после многодневных поисков и раздумий Гхису наконец нашел способ поправить немного домашние дела.

— Надо пристроить куда-нибудь Рису, — сказал он, потягивая бири, чтобы не сосало под ложечкой.

— Да на что он годится? — возразила Ганго. — Мал он еще, чтобы работать.

— Мал, говоришь? За обедом-то он от взрослого не отстанет. Многие в его годы уже работают.

Ганго ничего не ответила. Она была бы только рада, если б ее сын стал зарабатывать себе на жизнь. Но ведь до сих пор Риса даже по их улице ходил лишь за руку с отцом. Да и что он умеет делать?

— В его возрасте, — продолжал Гхису, — дети чистят ботинки, работают в велосипедных мастерских, продают газеты, да мало ли еще чем занимаются… Завтра же сведу его к Ганёшу: пусть работает чистильщиком.

Ганеш, односельчанин Гхису, жил в крохотной хибарке у моста, за милю от поселка. Закинув за спину маленький ящик с сапожными принадлежностями, Ганеш ходил из переулка в переулок — чистил и чинил обувь.

Наутро, отправляясь на поиски работы, Гхису сказал жене:

— Сейчас загляну к Ганешу, потолкуем, а ты пошли к нему Рису, да пораньше.

Покормив сына скудным завтраком, мать отправила его к Ганешу.

Топая босыми ножками, Рису важно двинулся на работу. Шестилетний худой малыш, с копной нечесаных волос, с большими наивными глазами и в такой длинной рубахе, что она закрывала даже его короткие штанишки.

Но добраться до Ганеша в этот день ему так и не удалось. Сколько соблазнов разбросала жизнь на его пути! Сначала он наткнулся на дерущихся мальчишек — их надо было срочно разнять, а потом и поиграть вместе с ними. Затем Риса поглазел на буйволицу — она купалась в грязном пруду. Пастух орал на нее что есть мочи, а она нежилась, забравшись в воду по самую шею. Потом Риса встретил факира и так засмотрелся на чудесное представление, что совсем забыл, куда и зачем он идет.

Когда солнце уже клонилось к закату, Риса прискакал домой на своей хворостине — промокший под проливным дождем, изголодавшийся, но очень веселый.

Да, нелегко было начинать трудовую жизнь! Все равно что молодому буйволу привыкнуть к ярму. Но делать нечего: семью ожидал голод.

На другой день Гхису сам отвел Рису к Ганешу и ушел, оставив сыну несколько ан [30] Ана — мелкая монета, имевшая хождение в Индии до 1957 года. Одна ана составляла 1/16 рупии — основной денежной единицы Индии. , чтобы он купил себе банку ваксы и щетку.

Этот день Риса прожил словно в сказке. Они шли с Ганешем совершенно новыми для Рисы местами. Сколько интересного было на каждом шагу! И Риса не мог понять, почему мать, провожая его, утирала слезы. Повсюду лавки, полные невиданных разноцветных товаров, а людей столько, что у Рисы даже голова закружилась. Все это очень интересно и ничуть не тяжело!

Поджидая сына, мать все глаза проглядела. Наконец появился Риса, едва волоча усталые ноги. Ему казалось, что за всю свою шестилетнюю жизнь он не исходил столько, сколько сегодня. Но при виде матери Риса тут же забыл про усталость и принялся рассказывать обо всем, что увидел за день. А когда вернулся отец, Риса, подхватив щетку и банку с кремом, бросился к нему.

— Папочка, почистить тебе ботинки?

При виде бравого чистильщика скупая улыбка скользнула по лицу отца, всегда такому хмурому и неприветливому.

— Зачем мне чистить, сынок, я ведь не какой-нибудь бабу [31] Бабу — господин. … Да мне и заплатить нечем… Ну, рассказывай, кормилец ты наш.

И Риса снова принялся рассказывать о своих приключениях.

Наутро отец и сын вышли из дому вместе: отец — на поиски работы, сын — к дяде Ганешу. Две лепешки, завернутые в тряпицу, — под мышкой у отца, одна лепешка — у сына. Вскоре они расстались, и каждый направился своей дорогой.

С замиранием сердца перебежав широкую улицу, Риса добрался до хижины Ганеша, но, к своему удивлению, увидел на двери внушительный замок.

Подумав немного, Риса пустился на поиски Ганеша. Он долго бродил по кривым, запутанным переулкам, переходя из одного в другой, но все это были не те переулки, по которым они проходили вчера. Голоса дяди Ганеша тоже не было слышно. Что же делать?

Наконец Риса решился: усевшись на перекрестке, он положил перед собой банку с кремом и щетку и стал поджидать своего первого клиента. Подражая Ганешу, Риса скривил рот и крикнул что было силы:

— Чищу! Чищу-у-у…

Услыхав собственный голос, он немного смутился, но вскоре обрел уверенность и стал выкрикивать свой призыв все громче и громче. К Рисе подошел какой-то толстый бабу.

— Что возьмешь за чистку?

— Сколько соблаговолите дать! — бойко ответил Риса, как это делал Ганеш.

Бабу оставил ему свои туфли, а сам важно прошел в лавку напротив.