Тамара Михеева - Асино лето

— Это ты все устроила? — сдвинул брови Старый гном.

— Надо достойно проводить лето, — вскинула голову Сдобная Булочка, и Старый гном улыбнулся.

Ася танцевала, время от времени взлетая над поляной; были фанты, фокусы и фейерверк, и все вокруг шумело, сверкало, кружилось, и длилось это до самого утра.

А утром Ася проснулась у себя в постели и мысленно поблагодарила Кондрата Тарасовича: шел проливной дождь, и зарядку отменили.

До конца смены оставалось всего три дня, но в них уместилось много событий.

Во-первых, привезли Кольку. С диагнозом «здоров». Колька чуть-чуть прихрамывал на левую ногу, но и это, сказали, пройдет. «Наверное, все-таки из-за Михалыча», — подумала Ася.

Сашенька Рекунова собрала в саду урожай: остатки малины, смородины, крыжовника и целое ведро мелких яблок. Из них на кухне сварили компот. Асе в один день пришло сразу три письма с признаниями в любви: от Данила Брена, от Леньки из шестого отряда, с которым она и танцевала-то всего один раз на дискотеке, и еще одно — без подписи. На первые два Ася грустно улыбнулась, а про то, которое без подписи, думала и думала целый день.

Еще был карнавал в лагере, все восхищались Асиным платьем, которое подарили ей на день рождения Белый монах и Королевский Уж, и Колька смотрел на нее удивленно-весело. Прошел конкурс красоты «Девица-краса — длинная коса», и Саша Лазарева стала Мисс «Светлячок». Она первым делом бросилась почему-то к Асе и звонко чмокнула ее в щеку. Настя Вигилянская потом полдня с Сашей не разговаривала.

Был замечательный вожатский концерт, был последний костер, на котором вручали грамоты «За активное участие в жизни лагеря». Вожатая Лена считала, что в их отряде грамоту заслужила только Наташка Петрова, да и то с натягом, но директор дал еще почему-то Сашеньке Рекуновой, Прасковье Шустовой и Азату (который вообще все время где-то пропадал со своей самодельной игрой). Лена пожала плечами, а Колька Огурцов незаметно сжал в кармане лодочку из грецкого ореха… Потом пели прощальные песни, плакали и обещали помнить друг друга. Вечно.

Утром последнего дня Ася встретилась с Севой около Единственного дуба. Сева принес фляжку с уменьшительным медом.

— Это Старый гном тебе передал. Иногда хочется побыть маленьким, — сказал он, не глядя Асе в глаза, и вздохнул протяжно.

— А Еж и Горыныч больше не придут? — спросила Ася.

Горыныч приходил прощаться ночью. Сказал, что не хочет в суете завтрашнего дня. Они сидели на раскрытом окне: Ася на подоконнике, а Горыныч прямо в воздухе, хотя ночи стали уже по-осеннему зябкими, и разговаривали. То есть сначала разговориться никак не удавалось, только вздыхали по очереди и очень печально. Потом Горыныч сказал:

— Ась, ты не сердись, что я тебя дразнил иногда. Я ведь совсем не специально, я даже не хочу вовсе, а все равно получается.

— Я понимаю. Я не сержусь.

— Мама говорит: такой характер…

— Хороший характер.

— Ну уж!

— Правда! Ты вон какой! Во всем старший. И умный. И вообще, ты…

— Да ладно тебе, захвалишь.

— Я правду говорю!

Так и разговорились. И проболтали почти до утра. Манюня с Марусей, наконец, вылетели из герани и сказали, что если Горыныч не пойдет спать, то Ася не выспится и проспит отъезд.

— Было бы здорово, — вздохнул Горыныч, — жила бы с нами в лесу…

Он улетел, но не успела Ася досмотреть первый сотканный феями сон, как ее разбудил Еж. Он возник в окне, окруженный золотым сиянием: это носились, резвились, радовались вокруг него солнечные зверята. Так странно было на это смотреть. Солнца еще не было, а солнечные зайчики — вот они, здесь.

— Ася, привет! — радостно сказал Еж еще почти спящей Асе. — Ты спишь, что ли? Слушай, а я попрощаться, у меня сегодня дел столько, не успею днем.

Он смотрел большими лучистыми глазами на Асю и, кажется, только радовался, что она уезжает, что у него много дел, что лето кончилось и скоро зима.

— А то, что мы тебе тогда сказали, что зимой встретиться нельзя, то это ерунда, и ты этому не верь. Все можно. Но сложно, конечно. А мы все равно постараемся. Все, мне пора! Пока-пока! Счастливой дороги! Не поминайте лихом! Будете в наших краях — заходите, не стесняйтесь!

Он все выпалил на одном дыхании (Ася даже не поняла, что это он попрощаться пришел) и взлетел, а за ним и его солнечные друзья-приятели. И вдруг Еж бросился к Асе, прижался на секунду к ее плечу, подпрыгнул, поцеловал в щеку и тут же улетел прочь.

И вот теперь — Сева. Стоит на ее ладони, в легкой зеленой куртке, зеленых штанах, зеленый колпачок в руках мнет.

— Ася! — вскинул Сева глаза, огромные, темные, грустные, — А ты еще в этот лагерь приедешь?

— Я постараюсь… — чуть не плача, сказала она.

— Ася! — возмутился Сева. — Так не отвечают, когда спрашивают, встретятся друзья ещё или нет.

— Се-ева… если бы не ты… не все вы… я бы, наверное, никогда бы больше не приехала, а теперь я… я буду стараться изо всех сил!

И Ася несильно сжала ладонь, будто обняла Севу.

Прихромал Колька Огурцов.

— Что это у тебя там?

— Ничего, — быстро спрятала Севу в карман Ася.

Они стояли с Колькой рядом. Молчали. Было грустно и хорошо.

— Пашка, а ты в какой школе учишься?

— В первой. А ты?

— Я в седьмой. Учился. Теперь тоже буду в первой.

Ася отскочила, запылала огнем.

— Ты обалдел, Кукумбер?!

— Ты чего скачешь? — удивился Колька. — Мы в Заречье жили, а теперь нам квартиру в центре дают. Придется в первую школу переходить, а то ездить далеко. А ты что подумала?

— Ничего, — прошептала Ася, продолжая пылать.

В автобусе Ася села в самом конце. Рядом грустила Сашенька Рекунова и пыталась поддерживать дисциплину Наташка Петрова. Мальчишки бесились: сдернули с Мартыша бейсболку и кидали ею друг в друга. Девчонки заполняли свои девчоночьи анкеты, писали трогательные пожелания на память, обменивались адресами.

Автобус тронулся. Спустился с горки, проехал вдоль корпусов, мимо Ближних ворот, мимо бани, пирса, Серого слона, футбольного поля… Ася прижалась носом к заднему стеклу. Скоро она будет дома. Расскажет все-все маме. Кондрат Тарасович сказал, что теперь можно, даже нужно — для закрепления волшебства. Покажет подарки: и флейту, и бальное платье, и неволшебные колпачки… И про заветное желание расскажет. Уж мама-то разберется, есть оно у нее еще или уже нет.

Ася мигнула. За автобусом летели три точки: красная, желтая, зеленая. Около дальних ворот они опустились на ветку тополя, и, хотя Асе не было видно, она знала, что они там, они смотрят ей вслед: алый Горыныч, зеленый Сева и золотистый Еж.

Ася шмыгнула носом и улыбнулась, слизнув соленую слезу со щеки.

Ноябрь, 2004 — сентябрь, 2006.