Григорий Остер - Остров Эскадо

— Какую тайну? — причитала Наташка во сне. — Нет у меня ваших тайн. Нету.

— Врешь, врешь! — шипел во сне здоровенный пират, а на его лысине подпрыгивал, дрыгал кривыми лапками, хищно щелкал клювом попугай Полиглот, владеющий тремя с половиной языками.

Букашка Наташка больше не могла смотреть такой страшный сон, изо всех сил постаралась проснуться. И у нее получилось.

Проснулась Наташка голодная, на завтрак съела маленький кусочек записки — ничего другого в бутылке не нашла.

Шли дни. Бутылка плыла. Наташка ела записку. Каждый раз откусывала по кусочку на завтрак, обед, ужин и в один прекрасный день съела записку до конца. Этот день действительно оказался прекрасным: к вечеру бутылка стукнулась о берег острова Эскадо и разбилась. Пошатываясь, Наташка осторожно, стараясь не порезаться, выбралась из крупных осколков и впервые за долгие месяцы легла спать на твердой земле. Твердая земля Наташке не понравилась, оказалась слишком жесткой. Букашка никак не могла заснуть, крутилась, вертелась и среди ночи решила поискать что-нибудь помягче. Нашла и тут же заснула.

Ей приснился сон. К счастью, на этот раз во сне было очень темно. Букашка ничего не увидела.

Этой же ночью с другой стороны к острову Эскадо подкрался неопрятный корабль. На берег вылезли двое с лопатами. Один здоровенный, другой простуженный.

— А…пчхи! — сказал простуженный здоровенному, и оба, стукаясь лопатами, убежали в темноту.

А утром на главной улице острова Эскадо случился затор. Машины никуда не ехали. Посреди улицы двое с лопатами копали яму. Яма становилась все глубже, застрявших машин собиралось все больше, водители с пассажирами нервничали все сильней и сильней.

— Почему яма? — спрашивали друг друга вод ители и пассажиры. — Зачем яма? Да еще такая глубокая.

Милицейский в зеленой фуражке нагнулся над ямой, вежливо крикнул вниз:

— Людям ехать надо, а у вас яма. Все на работу опоздают.

— Ну и апчхи! — грубо ответили из ямы и выкинули оттуда две кучки земли.

Милицейский молниеносно присел, метнулся влево, ловко увернулся от первой кучки, потом стремительно прыгнул вправо, там хотел увильнуть от второй, но вторая кучка земли его настигла. Попала прямо в фуражку.

Милицейский спокойно стряхнул землю с фуражки, сказал все еще вежливо, но уже очень строго:

— За это придется ответить.

Водители, пассажиры выскочили из машин, сбежались к яме посмотреть, как будут отвечать копатели.

Но из ямы не ответили. Милицейский зорко посмотрел в глубину, никого не увидел. В яме было пусто. Оба копателя, простуженный и здоровенный, исчезли вместе с лопатами из ямы в неизвестном направлении.

В это же утро, рассказывая Президенту Синдирелле новости, теледикторы сообщили:

— На нашем острове посредине главной улицы выкопалась яма. Глубокая. Кто выкопал, зачем копал — неизвестно. Население волнуется, проехать не может, обращается к Правительству за разъяснениями, спрашивает, что делать.

— Взять лопату, — сказала Синдирелла, — и закопать. И не приставать к Правительству с пустяками.

Но это были не пустяки. Начинались странные события. Приближались серьезные неприятности.

Вдруг среди бела дня на центральной площади острова Эскадо заговорил огромный памятник Робинзону. Тому самому, который когда-то первый открыл остров. Медный Робинзон разговаривал сам с собой двумя голосами.

— Ну, теперь они у меня попрыгают! — сказал Робинзон сам себе.

— Ага! Попрыгают! И попляшут! — тут же согласился сам с собой памятник и звонко чихнул. Два раза.

— Будьте здоровы! Вы что-то сказали про танцы? — взволнованно спросила Робинзона белокурая бабушка, которая прогуливала вокруг памятника свою черную таксу. В далекой юности белокурая бабушка слыла отличной плясуньей. Она бы и сейчас была не прочь сплясать, но только с хорошим партнером.

— Уноси ноги, старая перечница! — невежливо гаркнул Робинзон, и обиженная бабушка кинулась прочь, унося ноги, а заодно унося с собой на поводке возмущенную таксу Ваксу — такса как раз собралась задрать лапку возле левого медного ботинка Робинзона.

Оскорбленная такса с бабушкой поражались: такой уважаемый памятник, сам Робинзон, оказался невежливым грубияном. Но Робинзон не оказывался грубияном. Бабушке нагрубил вовсе не памятник.

Огромный медный Робинзон был пуст внутри, и в этой темной пустоте скрывались от правосудия два заядлых пирата. Здоровенный капитан Плинтус и простуженный адмирал Шприц.

Теперь, чтоб рассказать, как и зачем пираты в темную пустоту всунулись, надо начать с того самого дня, когда капитан Плинтус и его попугай Полиглот решили мстить жителям острова Эскадо.

В тот же день Плинтус и Полиглот получили посылку. Вернее, посылку получил Плинтус, а попугаю в посылке передавали только один привет.

Посылка стукнулась о борт пиратского корабля, Плинтус ее выловил, увидел, что это банка с крышкой. И с этикеткой. На этикетке большими прямыми буквами написано: «Вишневый компот», ниже, корявыми маленькими: «Капитану Плинтусу от старого знакомого».

— Вот спасибо какому-то старому знакомому. Подсластил горькую минуту! — растроганно приговаривал Плинтус, откручивая крышку. — Компотик прислал. С ягодами.

— А мне, — подпрыгивал на лысине у Плинтуса Полиглот, — ягод отсыплешь?

— Не знаю, не знаю, — крутил крышку Плинтус. — Косточек дам. Поклевать.

Не найдя в банке ни ягод, ни косточек, капитан и попугай сильно огорчились. Когда нет ничего сладкого, горькие минуты еще горше на вкус. Очень противные.

В банке валялась только длинная записка:

«Плинтус, это я! Твой старый знакомый. Сижу в дальних краях, думаю. Одна повариха Дарья меня кормит. Я ей признался в любви. Не взаправду, а нарочно, чтоб она со мной гулять стала. Мы гуляем на берегу. Целый час. Приплывай скорей в этот добрый час. Я с тобой убегу. Очень мне на волю надо. Хочу жителям одного острова Эскадо немножко помстить. Чтоб на всю жизнь запомнили, черти, как чужие клады растаскивать. Вот послушай, что я им скоро сделаю!..»

Дальше в записке рассказывался план жуткой мести жителям, а в конце передавался привет Полиглоту и стояла подпись: «Адмирал Шприц».

План жуткой мести Плинтусу очень понравился. Капитан велел попугаю свистать самого себя наверх, поднимать паруса.

Неопрятный корабль вытащил из воды ржавый якорь, поплыл в далекие края выручать старого знакомого — адмирала Шприца.