Лия Симонова - Лабиринт

— Он не такой! — встрепенулась, бросилась защищать Боба Соня. — Он не позволяет себе лишнего, как на скверике и в подвале. Он такой…

— Какой? — горько усмехнулась Арина. — Откуда тебе знать, какой он? Думаешь, образованный — значит, хороший и добрый?! Эх, Сонька, жизни ты совсем не понимаешь. В подвалах-то тоже есть настоящие люди. Гордые, смелые и за своих корешей в огонь и воду. Без друзей, Сонька, не проживешь, они как бронежилет, от врагов защита. Ты вот книжки читаешь, не попадался тебе «Крестный отец»? Нет? Ну, я как-нибудь съезжу на прежнюю квартиру, привезу. Там один человек, Крестный отец для многих, сказал своим крестникам: «Дружба — это все, дружба превыше таланта, сильнее любого правительства. Лишь немного меньше, чем семья. Стоит воздвигнуть вокруг себя стену дружбы — и ты не взывал бы о помощи». Усекла? Я наизусть запомнила. Вокруг себя надо воздвигать стену дружбы, одиноким — хана, в подвалах об этом любой малец знает.

Арина почувствовала, как защемило сердце, как хочется ей вернуться к своим, в ее подвал, и она в порыве доброго чувства открылась Соне:

— Я ведь тоже подвальная девушка. Хочешь, свезу тебя к своим? Увидишь, какие там люди! Только надо маленько постричься и поштукатуриться, а то, не ровен час, испугаются тебя нормальные люди. Давай подстрижем твой дурацкий хвостик, мотается как метелка, а?.. У меня ножницы где-то валялись в сумке, я своих парней и девок всегда стригла, у меня здорово получается!

И не успела Соня сообразить, что происходит, Арина оттяпала ей половину сухих, посекшихся от неухоженности волос и принялась выстригать модную челочку.

— Не надо, пожалуйста, не надо! — жалобно просила Соня. — Что я скажу маме? Отчим засмеет меня…

— Скажешь, что ты уже взрослая и хочешь быть привлекательной. И пусть купят тебе нормальную куртку, как у всех, и сапоги кожаные. Что они у тебя — неимущие? Не купят приличные шмотки, мы и сами их раздобудем — не лыком шиты. Подкрасишься, приоденешься, перестанешь рыдать и сама будешь выбирать, с кем тебе общаться…

Соня затихла, покорившись властным рукам Арины, лепившим ее новый облик, и сидела совершенно неподвижно, словно застыла и онемела. Арина даже наклонилась к ней, проверила, дышит ли, и принялась за макияж: смазала лицо кремом, помассировала немного, подкрасила ресницы, навела зеленоватые тени под невыразительными Сониными глазами и чуть коснулась ее щек румянами. Подвинулась на шаг, взглянула на свою работу и обомлела — бесцветное Сонькино лицо преобразилось до неузнаваемости, будто на том самом месте, где только что была измученная зимними холодами, сухая, потрескавшаяся земля, заблагоухало разноцветье сочных трав с яркими, любых оттенков, форм и размеров цветами…

— Чумка, — всплеснула руками Арина, — да тебя не узнать! Ну-ка, пошевели плечиками! Какая девушка!..

Соня, никогда не слышавшая восторгов по поводу своей внешности, испуганно и недоверчиво смотрела на Арину.

— Встань, Сонька! Да шевелись же ты, сонная муха! Стряхни пыль с ушей, дуреха. Глянь на себя в зеркало! — Арина радовалась сотворенному ею чуду, поднимая Соню за плечи и пытаясь заставить двигаться. — Покрутись, покрутись перед зеркалом, ты же не ватная кукла, ты красивая женщина! Хорошенькая! Можно сказать, привлекательная!..

— Я — хорошенькая? — Соня слабо, болезненно улыбнулась и сделала несколько неуверенных шагов к Арине, протягивающей ей извлеченное из старенькой косметички зеркало. — Ты смеешься надо мной, Арина? Да? Смеешься?

— Вот Чума так Чума! — беззлобно подосадовала Арина. — Ты спину-то распрями и представь, что я вылила на твои плечи это вот ведро с водой, встряхнись!

Соня невольно поежилась и замерла в нерешительности. Арина схватила ее за плечи, повертела, покружила и, подхватив со спины за локти, как прежде на лестнице, принялась вместе с Соней пританцовывать и напевать: «Желтые тюльпаны, желтые тюльпаны…»

За этим занятием и застала их Светлана Георгиевна, неслышно вошедшая в класс.

— Я думала, вы уже пол вымыли, — упрекнула она девочек, — а вы тут пляшете.

Арина и Соня одновременно повернулись к учительнице и сразу заметили, как вытянулось и застыло ее лицо. Светлана Георгиевна намеревалась еще что-то сказать, но, будто потеряв мысль, молчала.

— Вы не узнаете эту девушку? — развеселилась Арина. — Я тоже. То ли это Софья Чумакова, то ли Софи Лорен? Здорово, правда?..

— Правда, — согласилась уже пришедшая в себя Светлана Георгиевна. — Это ты, Арина, у нас такой мастер? Можешь открывать институт красоты, сейчас входят в моду частные предприятия. Заранее записываюсь к тебе на прием.

— Я вас приму без очереди, — хихикнула Арина, хотя настроение у нее испортилось.

Светлана Георгиевна явно не пожелала включиться в игру и подчеркнуто отчужденно вела себя, не так как раньше — доброжелательно и даже ласково.

— Директор, — объявила Светлана Георгиевна, — просила тебя, Арина, зайти к ней; я думаю, она не в восторге от твоего поведения. Не понимаю, зачем ты создаешь конфликтную ситуацию?..

— Я создаю ситуацию? — Арина, сраженная несправедливостью, почти захлебывалась возмущением. — До чего же вы слепые, учителя, тычетесь наугад, как народившиеся котята, не видите, что творится вокруг. Да эта же свора, Семга да Пупок и все их прилипалы, они же изводят Соньку и над Катыревым измываются, и во всем их верх!..

— А ты хочешь, чтобы верх был твоим? — почти сурово и, как показалось Арине, неприязненно сказала Светлана Георгиевна. — И устраиваешь драки?..

— Не драки, а разборки, — упавшим голосом пояснила Арина, — а это две большие разницы, как говорят в Одессе. — Что же им, спускать все? Не могу я смотреть, как они пакостят с приятной улыбочкой, кулаки у меня чешутся…

— А как, кстати, директриса узнала о моем поведении, от которого она не в восторге? — словно спохватившись, спросила Арина и презрительно, испытующе посмотрела на Светлану Георгиевну.

Светлана Георгиевна не отвела глаз. Горькая, ироничная улыбка скользнула по ее губам.

— Ну, это проще простого. Так называемый «ящик доверия» приносит директору вести из каждого школьного уголка…

— Вы тоже пользуетесь этим «ящиком доверия»? — не скрывая отвращения, с вызовом поинтересовалась Арина. — Ну и порядочки в вашей школе, прямо фабрика по производству доносчиков.

— Если честно, мне тоже такой порядок не по душе. И на педсовете говорила об этом, но меня не услышали. Я тут тоже человек новый… — Светлана Георгиевна, горестно вздохнув, пожала плечами и уже приветливо, как прежде, улыбнулась Арине. — Хорошая ты девчонка, Арина, честная, справедливая, способная, нравишься ты мне, признаюсь. Но ведешь себя странно. Грубо, не женственно. Почему так?..