Раиса Торбан - Заколдованная палата

По знаку Саши-императора вошли послы принца — Фредик и Валерочка в костюмах Мушкетеров. Они несли «серебряные ларцы», превосходно сделанные из ящиков от посылок. Послы очень важно преклонили колено перед тронами. При этом шляпа у Фредика съехала на нос, но никто не обратил внимания на такую мелочь.

Увидав большие ларцы с подарками, принцесса от радости захлопала в ладоши.

— Если бы там оказалась маленькая киска! — воскликнула Ляля. Но в ларце был розовый куст с прекрасной розой…

— Ах, как мило она сделана! — залепетали фрейлины.

— Больше чем мило, — проговорил император-Саша, — прямо-таки великолепно!

Но принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.

— Фи, папа! — сказала она. — Она не искусственная, а настоящая!

— Фи! — повторили все придворные. — Настоящая!

— Подождите! — посмотрим сначала, что в другом ларце, — провозгласил император.

Фредик достал из ларца маленькую серенькую птичку, а Валерочка извлек из-под пальца свистульку, наполненную водой, и очень похоже принялся подражать пенью соловья.

— Charmant, — лепетали фрейлины, все они болтали по-французски одна хуже другой.

— Как эта птичка напоминает мне музыкальную табакерку покойной императрицы, — сказал один из «старых» придворных.

— Тот же тембр, та же подача звука.

— Да, — воскликнул Саша-император и заплакал, понарошку, конечно.

— Надеюсь, что птица не настоящая? — спросила принцесса.

— Самая настоящая! — ответили ей послы, доставившие подарки.

— Так пусть летит, куда хочет! — заявила принцесса. — И я не желаю видеть этого принца!

Фредик и Валерочка разобиженные ушли со своими «ларцами».

— Но принц не пал духом, — снова заговорила Марксида, — он вымазал себе лицо черной и коричневой краской, надвинул шапку на глаза и постучался.

За сценой раздался энергичный стук и вошел свинопас.

Ребятам очень хотелось угадать, кто эту роль исполняет. Но артист — неузнаваем. На свинопасе был чапан с капюшоном, взятый у Паши, на ногах — грубые башмаки.

— Добрый день, император! — сказал он глухим голосом из-под маски.

— Не найдется ли у вас во дворце какой-нибудь работы для меня?

— Много вас тут ходит да просит, — ответил император. — Впрочем, погоди — вспомнил: мне нужен свинопас. Свиней у нас тьма-тьмущая.

«И вот, — продолжала Марксида, — назначили принца придворным свинопасом и поместили его в убогой крошечной каморке, рядом со свиным закутком».

Свинопас сел на опрокинутую табуретку, а Марксида возле него, прямо на стене прикрепила надпись: «Свиноферма». Сейчас же послышалось хрюканье и поросячьи визги. Это работали звукооформители. Императорское кресло вместе с императором укатило.

«Весь день он сидел и что-то мастерил и вот к вечеру смастерил волшебный горшочек», — продолжала Марксида.

Свинопас вынул из-под табуретки глиняный горшочек.

«Горшочек был весь увешан бубенчиками, и, когда в нем что-нибудь варили, бубенчики вызванивали старинную песенку».

Послышались тонкие стеклянные звуки. Это Рая за сценой играла на маленьком ксилофоне, и ее нежный голосок запел:

«Но вот что было всего занимательней: подержишь руку над паром, который поднимается из горшочка, и сразу узнаешь, кто в городе какое кушанье стряпает. Да, уж горшочек этот был не чета какой-то там розе! И вот принцесса отправилась на прогулку со своими фрейлинами и вдруг слышит мелодичный звон бубенчиков».

Ляля, обмахиваясь веером, прошлась по сцене, сопровождаемая фрейлинами. Она услышала песенку И сразу остановилась.

«Ведь сама она умела играть на фортепьяно только одну эту песенку — «Ах, мой милый Аугустин…» да и то лишь одним пальцем».

— Ах, и я тоже это играю! — сказала принцесса. — Вот как! Значит свинопас у нас образованный! Слушайте, подойдите кто-нибудь и спросите у него, сколько стоит этот инструмент.

Из Лялиной свиты отделилась фрейлина-Тома и подошла к свинопасу.

— Что возьмешь за горшочек? — спросила она.

— Десять поцелуев принцессы, — ответил свинопас.

— Как можно! — воскликнула фрейлина.

— Дешевле нельзя! — отрезал свинопас.

Тома-фрейлина вернулась к Ляле…

— Ну, что он сказал? — спросила принцесса.

— Право, и повторить нельзя! — ответила фрейлина. — Ужас, что сказал!

— Так шепни мне на ухо.

И фрейлина шепнула.

— Вот нахал! — рассердилась Ляля-принцесса и пошла было прочь, но бубенчики зазвенели так заманчиво:

— Послушай, — сказала принцесса фрейлине, — пойди спроси, не возьмет, ли он десять поцелуев моих фрейлин? Тома снова направилась к свинопасу.

— Нет, спасибо, — ответил он. — Десять поцелуев принцессы, а иначе горшочек останется у меня.

— Как это неприятно! — проговорила принцесса. — Ну что ж, делать нечего! Придется вам окружить нас, чтобы никто не подсмотрел!

«Фрейлины обступили принцессу и загородили ее своими пышными юбками. Свинопас получил от принцессы десять поцелуев, а принцесса от свинопаса — горшочек. Весь вечер и весь следующий день горшочек не снимали с очага, и в городе не осталось ни одной кухни, от камергерской до сапожниковой, о которой не стало бы известно, какие кушанья в ней готовились».

Фрейлины прыгали и хлопали в ладоши.

— Мы знаем, у кого сегодня сладкий суп и блинчики…

— Мы знаем, у кого каша и свежие котлеты.

— Как интересно!..

— Да подержите язык за зубами, я ведь дочь императора! — погрозила им Ляля пальцем.

— Конечно, как же иначе! — воскликнули они.

А свинопас (то есть принц, но все его считали свинопасом) даром времени не терял и смастерил трещетку. Стоило этой трещеткой махнуть, как она начинала играть все вальсы и польки, какие существуют на белом свете…

Принц размахивал трещеткой, а Рая за сценой исполняла на пианино попурри из вальсов и полек.

— Какая прелесть! — воскликнула принцесса, проходя мимо. — Вот так попурри! В жизни я не слыхала ничего лучшего! Подите спросите, за сколько он отдаст этот инструмент? Но целоваться я больше не стану!

— Он требует сто поцелуев принцессы! — доложила фрейлина, побывав у свинопаса.

— Да что он, с ума сошел? — воскликнула принцесса и пошла своей дорогой, но шагнула раз, два и остановилась. — Надо поощрять искусство! — сказала она. — Ведь я дочь императора! — Скажите свинопасу, что я по-вчерашнему дам ему десять поцелуев, а остальные пусть дополучит с моих фрейлин.

— Да, но нам бы не хотелось, — заупрямились фрейлины.

— Вздор! — сказала принцесса. — Уж если я соглашаюсь поцеловать его, то Вы и подавно должны согласиться! Не забывайте, что я вас кормлю и плачу вам жалование.