Джин Монтгомери - Ищи на диком берегу

Один из участников поездки на берег, пожилой, колченогий алеут, замешкался на палубе. Шкипер взмахнул кофель-нагелем, раздался глухой треск, как будто раскололся арбуз, и охотник осел на палубу.

Мертвая тишина воцарилась на палубе. Все застыли, немо глядя на неподвижную распростертую фигуру. Кровь сочилась на доски из проломленной головы. Слышались только хриплые крики чаек, да волны ударялись о борт корабля с чмокающим звуком.

Тайин метнулся к лежащему телу. Он упал на колени рядом с алеутом, приподнял его голову.

— Боже милостивый! — хрипло произнес Илья. — Вы его убили, капитан.

Не отводя взгляда от алеутов, Хардвик отдал какую-то команду. Помощник капитана и несколько матросов стали за его спиной.

Тайин припал к покойнику и тихо запричитал. Подошли остальные алеуты, сгрудились вокруг, затянули негромкую воющую песню. Поверх их голов Тайин глядел на капитана. На его широком лице была написана нескрываемая ненависть. Желтые раскосые глаза словно целились в капитана из невидимого ружья.

— Это убийство! — крикнул Захар.

Вспышка справедливого гнева стерла собственную его неприязнь к алеутам. Возмущенно выкрикивая что-то, он направился к шкиперу.

Хардвик стоял в своей привычной позе: широко расставив длинные ноги, подбоченясь, сжимая в кулаке грязный носовой платок. Его нос побелел от злости, только пунцовые ноздри пылали. Глядя в лицо Захару, он что-то процедил сквозь зубы.

Илья бросился к ним.

— Захар, ради бога, перестань! Он грозится заковать тебя в кандалы.

— Меня? Это его нужно связать, как бешеную собаку, — захлебывался Захар. — Он убил человека! Хладнокровно, ни за что ни про что!

Хардвик сказал что-то ровным голосом, но вид у него был угрожающий, ядовитый, как у гадюки.

— Захар, дьявол тебя возьми, перестань же! Он говорит, что закует тебя в кандалы и выдаст испанцам. Заткнись и убирайся в трюм!

Захар утих. Он взглянул на алеутов, сгрудившихся вокруг убитого: ни движения, ни слова протеста. Посмотрел на бостонцев, выстроившихся против него, на Илью, который, как всегда, стоял на стороне капитана. Повернулся и молча пошел вниз.

Несколько дней жизнь текла на «Елене» непривычно спокойно. Охотники уходили на промысел морского зверя, матросы делали свою повседневную работу — все происходило втихомолку. Разговоры велись вполголоса. Казалось, все ждали, что вот случится какая-то беда. Не раз Захар замечал, как Тайин смотрит на шкипера своими янтарными, полными лютой ненависти глазами. Шкипер тоже это видел.

Потом, дальше к югу, охотникам начало везти. Тушки драгоценного пушного зверя сотнями хлопались на палубу. То и дело звучал самодовольный смех Ильи. Алеуты перестали изводить Захара.

Удачная охота смягчила нрав капитана, и вспышки его беспричинного, безрассудного гнева прекратились. Захару казалось, что день злополучной вылазки за водой всеми забыт. Но в одно прекрасное июльское утро он понял, что заблуждался.

сным солнечным днем «Елена» резво шла вдоль убегающих береговых холмов. Дул легкий бриз. Округлые холмы, покрытые выжженной рыжевато-коричневой травой, мерцали в жарком мареве. Капитан Хардвик, не отрываясь, разглядывал берег в подзорную трубу. Когда цепь холмов оборвалась и показалась плоская, как стол, равнина, капитан велел убрать паруса и бросить якорь. Как только якорь плюхнулся в веду, стая морских птиц с криком поднялась в раскаленное добела небо.

Вытянув шею, Захар с удивлением глядел на берег. Ведь здесь негде было набрать воды, к тому же сейчас в воде недостатка не было. Выжженная солнцем равнина простиралась в глубину примерно на полмили, за ней опять начинались холмы. Под одним из холмов по правую руку от Захара виднелся темно-зеленый болотистый луг, на фоне рыжего склона он казался почти черным. На лугу, по брюхо в траве, паслось стадо. Несколько коров неторопливо брело вверх по склону в сторону леса, покрывавшего вершину холма. Не видно было ни домов, ни дыма, ни каких-либо других следов человеческого жилья.

Подзорная труба шкипера снова и снова ощупывала берег. Потом он стал отбирать людей для поездки на берег — точно так же, как в прошлый раз.

Илья стоял рядом и переводил его команды. Капитан отправлял на берег Захара, Тайина и еще десять алеутов, включая двоих из тех, что были в предыдущей поездке. Задание: заарканить и забить одну из коров, чтобы снабдить команду свежим мясом.

Те же матросы доставили их на берег. Захар был настороже. На этот раз он пошел безропотно, зная, что протестовать не только бесполезно, но и опасно. Он чуял какой-то подвох со стороны капитана. Но какой?

Как и прошлый раз, матросы остались охранять шлюпку, остальные подались гурьбой в сторону луга, на котором паслось стадо. Захар перекинул через плечо моток прочной веревки, он прихватил и нож, чтобы освежевать корову. Тайин шагал рядом с ним, помахивая топором. Остальные брели за ними по пустоши, поднимая пыль босыми ногами. Свежее дыхание бриза уже не доносилось сюда. Солнце обжигало непокрытые головы. В воздухе стоял запах сухой травы.

Захар взглянул на непроницаемое лицо алеута. Выражение лица Тайина менялось только в минуты опасности или гнева: тогда яркая краска проступала на его скулах. Сейчас у него был обычный бесстрастный, почти безмятежный вид. Захар решился:

— Слушай, Тайин, — начал он осторожно, — давай не будем убивать корову.

Алеут пожал плечами:

— Все одно. Наши люди не едят корову.

На палубе «Елены» поблескивала капитанская подзорная труба.

— Дэмбостон смотрит, — сказал Тайин. — Ты лучше делай, что он велит. Ты русский. Ты сейчас главный. Не делай нам беды.

— Помоги мне вспугнуть стадо. Пусть капитан думает, что они сами от нас убежали.

Когда они приблизились к лугу, коровы дружно повернули к ним головы, нервно втягивая ноздрями воздух. Стадо беспокойно задвигалось.

— Эй вы, пошли! — заорал Захар. — Кыш! Пошли отсюда!

Он с криком побежал к стаду. В отличие от коров, за которыми Захар присматривал на «Екатерине», здешний полудикий скот боялся людей и не подпускал их близко. Стадо галопом двинулось вверх по холму, к лесу.

Тайин трусил рядом с Захаром и смеялся. Он крикнул своим через плечо:

— Давайте, ребята, кричите, пугайте их! Ху-а! Ху-а!

Коровы неуклюже, но проворно неслись вверх по склону.