Елена Соковенина - Волшебная палочка госпожи Тендер, или Приключения дорогой редакции

— Я не устраиваю скандала по поводу присутствия этого человека на страницах журнала для школьников, — говорю. — Я помню, что он чей-то знакомый, и если отказать ему в публикации, или урезать эту публикацию хотя бы немножко, у нас будут неприятности.

— Замолчи, — злится Медведь. — Что я могу поделать? Это неизбежно! Это реальность! Реальность нашей работы!

— Я ни слова не говорю о языке, которым написана статья, — продолжаю я, хотя знаю, как страдает Технический. — И не спрашиваю, какая муха укусила этого человека, и с чего он вообще решил, что должен писать. Медведь, посмотри на меня: я молчу.

— Оно и слышно.

— Но если я стану редактором, — я встаю и наклоняюсь над Медведем, — я уже никогда не смогу писать. У меня не останется времени. Всё, что я буду делать — это придумывать темы и править вот эти чудеса печатного слова (тут я потрясаю пачкой). Понимаешь?

— Понимаю, — говорит Медведь. — Но ты всё-таки подумай. Подумаешь?

— Подумаю.

— Нет, ты хорошо подумай.

— Я хорошо подумаю.

— Ты как следует подумай.

— Я как следует.

— М-да? — Медведь угрюмо шевелит на меня бровями.

— Давай, дорогая редакция закругляться. Второй час ночи.

Думать мне особенно некогда. У нас три дня до выпуска второго номера. И у нас новость: редактор более не редактор нам. И ещё госпожа Тендер велела мне съесть лимон. Потому что это мы редактора, можно сказать, убили и съели. В смысле, мы с Медведем отослали госпоже Тендер полный перечень ошибок из одной единственной статьи. Статью выбрали наугад — просто вынули из пачки первую попавшуюся. Статья написана редактором. Называется «Плыви, плыви, спина спасибо скажет!» Написано там, например, вот это: «…каждые полчаса плавания прибавляют вашему позвоночнику два с половиной сантиметра длины». Я думаю, что госпожа Тендер всего и не читала. Просто посчитала, какого роста станет после своего обычного двухчасового посещения бассейна.

Есть, правда, одно «но»: редактор нам не редактор, но номер, сделанный под её руководством, готов. Завтра он отправляется в типографию. Менять что-либо уже нет времени.

Если вы зайдёте ко мне в квартиру, то, скорее всего, подумаете, что что-то проспали и сегодня не двадцатое октября, а какое-нибудь двадцать второе декабря, не меньше. На полу громоздятся коробки. Из коробок свисает мишура и торчат перья. Сверху навалены книги типа «Рукоделие в начальных классах». Повсюду мотки шерсти, лоскутки, катушки ниток с воткнутой иголкой и прочие полезные штуки.

В центре комнаты возвышается игрушечный автотрек — сооружение как раз нужных размеров, чтобы заставить всех спотыкаться. Это гонорар сыну. Саша никак не хотел фотографироваться для статьи: «Надень шапку!» и несчастная мать пошла на подкуп. Потому на съёмку срочно был нужен мальчик. Мы к этой шапке, то есть, к этой статье, как раз рекламу нашли: магазин детских шапок.

Сама я шью — кого? — конечно, медведя: мастер-класс для новогоднего номера. Нормальный медведь шьётся из меха, но бегать за мехом нет времени, и я шью его из тряпочек. Всё, что второпях выйдет плохо, Технический доколдует при помощи фотошопа.

Правду, только правду и ничего, кроме правды? Но не я же виновата, что у нас нет времени! Номера журнала должны быть готовы заранее, срок сдачи новогоднего номера — завтра, а сегодня нужно ещё ехать в типографию.

Кто-то должен помочь госпоже Тендер ругаться: в типографии неудачно получился цвет обложки. Мы хотели один синий, а получается другой. Как раз сегодня Медведь страшно занят, а моё начальство, как выяснилось, неважно различает цвета. Но ни о первом, ни о втором никто не должен знать. Сегодня я изображаю технического редактора. Которого, к счастью, в типографии только слышали по телефону. И вот госпожа Тендер обращается ко мне «Ольга», а я мычу «хмы» и киваю с важным видом.

Медведь знает о типографии всё. Я — ничего. Поэтому я догадываюсь, о чём разговор, как могу, госпожа Тендер делает уместные замечания, чтобы мне было легче догадываться, а я шепчу ей на ухо, какие цвета нам показывают.

Мы побеждаем. Журнал выходит с нужной обложкой.

Надвигается зима. Госпожа Тендер представляет: новый редактор, Полина Андреевна Мракобесенко.

Выглядит редактор так: тётенька в возрасте, но при этом жестикулирует и причёсывается, как юная девушка, разговаривает бодрым, весёлым голосом, носит стразы и любит шифоновые шарфики. Редактор как редактор, ничего особенного.

Жаль только, что мы на работу опоздали: Медведь всю ночь верстал, я писала «На волю! В пампасы!» — свои воспоминания о начале самостоятельной жизни после школы, потом расшифровывала запись интервью с юной звездой оперы, и мы проспали. Хотя живём в разных концах города. Теперь до интервью осталось каких-нибудь полчаса, и мы пытаемся обсудить одновременно всё. И рассказать тоже всё. Чтобы редактор был в курсе.

— …Так вот, потом змеи. Оль, у нас ведь есть змеи?

— У нас уже нет змей. У нас есть клещи.

— Почему?

— Потому, что клещи, лучше, чем змеи. Они кусают чаще.

— Да? Ну, ладно. Значит, мама — зло у меня.

— Отлично. Пришлёшь зло вечером. Теперь фильтруй базар. Когда ты собираешься фильтровать базар?

— Завтра.

— Да? — робко спрашивает новый редактор.

— Видите ли, это вот что, — я мучительно соображаю, как быстро всё изложить. — Первое — небольшая инструкция ребёнку, у которого мама пришла с работы не в настроении. Это — зло, понимаете?

— Да, это зло, — соглашается редактор. — Ой, какое мы бываем зло! И что же, у вас есть инструкция для ребёнка, что ему делать в таких случаях?

— Есть. Мы её с Техническим вдвоём написали. На два голоса.

— Ой, это нужно! — восклицает редактор. — Ой, хорошо! А скажите, Лена, почему вам нужно фильтровать базар? И почему только завтра? Раньше никак?

— А, это другое. Вот мы, в смысле, взрослые, ругаем детей за выражансы. А, между прочим, сами…

— Да-да, поняла. Спасибо, — говорит редактор. — Так, значит, базар — завтра?

— Да, раньше никак, — Медведь поднимает палец. — Коллеги ещё вот это: Под кроватью чудовище.

— Ой, девочки, как интересно! — редактор пытается успеть за нашей мыслью. — А под чьей кроватью чудовище?

— Под моей, — отвечает Медведь. — Лена, у тебя лыжи в углу. Помнишь?

— А это ещё что? — спохватываюсь я.

— Я не знаю, что это, — огорошивает меня Медведь. — Ты просто просила напомнить.

— Ладно, разберусь, — бормочу я. — А! Помню, помню.

— Ну, и что это? — спрашивает редактор.

— Это лыжи в углу.

— И что эти лыжи? Спортивная тема? Или они какие-то особенные?

— Нет, это та же тема: ночные ужасы. Просто у меня за ними волк. У Технического под кроватью чудовище, а у меня кроме чудовища, ещё волк за лыжами.