Андрей Жвалевский - Шекспиру и не снилось!

А у самого глаза такие честные-честные. Тут даже эту дурочку пробило. Она, наверное, что-то просекла, пошла пятнами, выхватила у Рожко его изложение и выбежала из класса. Пацаны к Владику подскочили, стали по плечам его стучать:

— Круто! Прикол! Ты ее сделал!

И девчонки тоже влюбленными глазами смотрят. Они после того случая с 8 марта вообще к Рожко неровно дышат. А Владик стоит и улыбается как-то криво.

Наверное, он предчувствовал, чем это все кончится. Практикантка завучу настучала, та родителей вызвала. Пришла Рожковская мама, полчаса там сидела в компании с классной и практиканткой. Что они там говорили, никто не слышал. Только один раз Кислицына не удержалась и заглянула — типа классную искала. Но она услышала только окончание фразы мамы Владика:

— …я в его возрасте свой протест резче высказывала…

И Милку тут же погнали из кабинета. А потом оттуда вышли практикантка и классная. Причем практикантка уже не в пятнах, а вся сплошняком красная. Классная ее в сторонку отвела, что-то шепчет, явно успокаивает. А та отвечает громко, чуть не на всю школу:

— Это изложение, а не сочинение… Причем тут современная литература?.. Он не имеет права!..

И так далее в том же духе. Но вдруг классная прямо к уху практикантки наклонилась и что-то прошептала. Практикантка заткнулась и задумалась. На этом разговор и закончился.

Прошло пару дней. Мы уж решили, что учителя решили все на тормозах спустить, но когда литра закончилась (она опять последней была), училка спокойно так говорит:

— Все свободны, Рожко, останься.

Понятно, что после таких заяв полкласса никуда не пошла. Интересно же. И вообще — как бы протестуем. Тогда она объяснила:

— Изложение Рожко я принять не могу. В нем… — тут практикантка паузу сделала для эффекта, — не сто двадцать слов, а шестьдесят пять. Так что, Владимир, придется переписать.

Мы притихли. А что тут скажешь? Она права. Сказано было про сто двадцать — значит, сто двадцать. И тут училка нас снова удивила:

— Но, поскольку Рожко не любит изложения на… — тут она не для эффекта замолчала, а просто запнулась, — на… такие темы, пусть напишет сочинение.

— А на какую тему? — всунул нос Радомский.

— Вот ты и предложи!

По ходу, сегодня она была в ударе. Радомский принялся чесать в затылке, а потом выдал:

— Про то, как инопланетяне Землю захватывают!

У практикантки чуть-чуть лицо дрогнуло, но она сдержалась.

— Слышал, Рожко? Садись и пиши. Не менее ста двадцати слов. А остальных прошу выйти, чтобы не мешать.

И Владик написал! Реальный крутой фантастический рассказ. Учителя друг другу показывали и ржали. А практикантка ему пятерку поставила и посоветовала разместить в стенной газете.

Кстати, с практиканткой после того случая все стало налаживаться. Когда она ногу подвернула, ее полкласса ходило навещать. Похоже, поставили мы ее на правильные рельсы.

Мы вообще круты до невозможности, любого учителя воспитать можем.

Инопланетяне, оказывается, давно за нами из космоса подглядывали и подслушивали. Особенно они кино любили про то, как Землю надо захватывать. Не просто любили, а анализировали, что да как. И поняли главное — первым делом надо захватить и убить президента. В фильмах, правда, про американского президента говорилось, но инопланетяне решили не заморачиваться и приземлились в какой-то другой стране, поближе к их засекреченной орбите.

Выходят все такие в щупальцах и с бластерами. Народ увидал, попрятался. Где президент, кого убивать, непонятно. Тогда инопланетяне отловили одного заложника и говорят:

— Признавайся, где президент?

— Так это, — удивился тот, — в резиденции президента, где ж еще. Не среди народа же!

Инопланетяне удивились. Они почему-то думали, что президент где-то среди народа живет. Наверное, телевизор они тоже много смотрели.

— Веди, — говорят они заложнику, — будем президента вашего убивать!

А сами уже прикидывают, как заложник гордо отказываться начнет, а они его в зомби превратят и заставят все сделать, как им надо. Но заложник вдруг обрадовался и говорит:

— Это вам вон туда, по главному проспекту!

— Да где ж по главному! — говорит другой человек.

(Это пока инопланетяне по-доброму с заложником разговаривали, остальные осмелели и из домов выглядывать стали. Самый смелый даже близко подошел. Он и встрял в разговор).

— Где ж по главному, когда он перекрыт! Президент же на работу как раз едет! Надо по боковой улице. Пошли, я покажу!

Тут остальные люди подтянулись.

— Что ты покажешь, дурья твоя башка?! — говорят. — Раз он на работу поехал, зачем вам в резиденцию? Только время терять! Вам в президентский дворец надо!

А другие спорят:

— Да он не в дворец поехал! Он в аэропорт, другого президента встречать. Давайте туда, сразу двоих и накроете!

Все спорят, ругаются, руками размахивают. Инопланетяне ничего понять не могут. В фильмах все президента защищали, прямо умирали за него. И не зря — в конце концов он в самолет садился или еще как всех инопланетных захватчиков уничтожал. А тут все не так, как по фильмам, идет.

Стоят инопланетяне, со щупальца на щупальце переминаются, ничего решить не могут. Люди это заметили и возмутились:

— Так вы идете или нет?

— Мы это, — смутились инопланетяне, — мы лучше к себе, на секретную орбиту. Чего-то мы про вас неправильно поняли.

— Ну и летите отсюда! — обиделись люди и разошлись заниматься своим делом.

А инопланетяне улетели. Уже потом они вспомнили, что забыли стереть всем свидетелям память, но не возвращаться же. Тогда они себе память стерли, чтобы не так стыдно было.

P.S. Все-таки взрослые бывают очень странные. Вчера к нам в класс влетела завуч по воспитательной работе и захлебываясь словами начала кричать про то, что она не позволит что-то там, что это подрыв чего-то там, и вообще такого она от нас не ожидала. При этом она все время косилась на портрет президента и норовила встать по стойке «смирно». Честно говоря, мы ничего не поняли. Владик-то, ясно, про какую страну писал. Интересно, а она что подумала?

Я в женщинах еще в детстве стал неплохо разбираться. Мне сеструха помогла. Ну, как помогла… Короче, она с подружками в своей комнате запрется и шушукается. А дверь-то тоненькая, да и щель под ней — все классно слышно. Я стою и слушаю, как они пацанам своим косточки перемывают, кто на кого посмотрел, да кто кому чего сказал.

Прикольно! Я до того не знал, что девчонки не просто дуры, а… как бы это сказать… ну, типа мозги у них по-другому работают. Очень интересно было, я даже, чтобы ноги не уставали, табуретку с кухни приносил и садился возле двери. Один раз, правда, сеструха запалила — резко дверь открыла, а тут такой я… Ну, поскандалила, родителям заложила. Я больше не подслушивал, но к тому времени я и так про них все знал. В четвертом классе оно не сильно помогало, зато к седьмому я любую мог запросто в кино позвать, коленки не тряслись. Не то что Никитос! Вот не понимаю человека, у него же тоже старшая сестра, что, трудно было посоветоваться? Или хотя бы послушать, о чем она с подружками треплется.