Энна Аленник - Журавленко и мы

На него все трое жадно накинулись с расспросами, а он жадно накинулся на еду.

Сергей Кудрявцев всё делал быстро и весело. Ел — тоже. Вначале он только мычал что-то с набитым ртом и подмигивал чёрным, как у цыгана, глазом. Мол, сейчас я вам всё доложу в два счёта. Дайте только сперва горячего поесть. Но сам не утерпел и пошёл, и поехал. Слова никому не дал вставить.

— В общем, считайте так, — начал рассказывать он, — день у меня сегодня выдающийся. Набился в помощники к одному человеку. Буду управлять его машиной. А знаете, что это будет за машина? Поставят её на поляну, на площадку, — одним словом, на пустое место. К одному боку этой машины будут подъезжать грузовики с материалом. И машина вам построит дом. И фундамент сама! И стены сама из кирпича построит! Дом, над которым столько корпим, она раз-раз и отщёлкает!

Сергей Кудрявцев покрутил над столом пальцем:

— Представляете, бегает такая машина вокруг — и на глазах подымаются стены! Варит котелок у человека, а?

Потом Сергей Кудрявцев рассказал, как он познакомился с изобретателем этой машины — Иваном Григорьевичем Журавленко.

Оказывается, каждый день Журавленко приходил на какую-нибудь стройку к каменщикам. Это, наверно, у него называлось «выйти в свет».

Он побывал на многих стройках. И сегодня пришёл на ту, где работали Михаил Шевелёв и Сергей Кудрявцев.

Оба друга заметили внизу незнакомого человека в чёрном пальто и чёрной шляпе. Человек этот подошёл к их начальнику, показал какое-то удостоверение, поговорил, а потом вместе с начальником поднялся на леса, как раз на границу делянок Шевелёва и Кудрявцева.

— Знакомьтесь, — сказал начальник. — Это наш лучший мастер, Михаил Шевелёв. Это — Сергей Кудрявцев, — тоже в грязь лицом не ударит. А это — архитектор Журавленко. Он изобрёл строительную машину.

Журавленко коротко объяснил какую.

И тут началось то, о чём Сергей Кудрявцев не рассказывал, о чём Лёва, Маринка и тётя Наташа узнают после, а вам лучше узнать сейчас.

Как только Кудрявцев услышал о машине, он забросал Журавленко вопросами и пригласил его на свою делянку.

Михаил Шевелёв, услышав о машине, помрачнел, ни слова не сказал Ивану Журавленко, повернулся и пошёл работать.

А Иван Журавленко пошёл за ним.

«Смотри, наблюдай, — думал Шевелёв. — Может, ясно тебе станет, что никакая машина не сложит стену так, как знающие дело руки».

Иван Журавленко не отрываясь следил за его работой, и ему стало ясно как раз обратное.

Он сказал Шевелёву:

— Машина сможет работать только так, как вы: точно и чётко. Как плохой мастер она работать не сможет.

Михаил Шевелёв не верил, посмеивался про себя и молча клал кирпич за кирпичом.

Журавленко, тоже молча, долго следил за его руками. Потом записал в свой блокнот какие-то цифры, стал их тут же умножать, и у него получались суммы в сотни тысяч.

Сергей Кудрявцев рассказал только о том, как он поглядывал на шевелёвскую делянку и возмущался своим другом.

К нему изобретатель такой машины пришёл, — хоть внимание бы выразил, хоть слово бы сказал. Нет, куда там! Смотрит сычом, молчит, как гора ледяная. Замёрзнешь рядом!

Наконец Журавленко перешёл на делянку Сергея Кудрявцева и сразу точно под горячий душ попал:

— Ну и штуку вы придумали! Что ж, всё у вас уже рассчитано, проверено и, выходит, это уже факт?

Журавленко ответил:

— Рассчитано всё. Проверено множество раз. И сегодня снова проверяю. Дела ещё много. Фактом же всё это станет тогда, когда машина построит первый дом.

— Сколько же народу этой машинищей управлять будет?

— Один человек, — сказал Журавленко.

— Эх, меня бы таким управляющим! — размечтался Сергей Кудрявцев. — Подучили бы, а? Хоть сейчас пойду в помощники. Что надо, — без отказа будет! Не пожалеете!

— Беру! — согласился Журавленко. — Для начала прошу вас остаться после работы и порубить со мною кирпичи. Надо найти такой способ, чтобы кирпич при рубке не крошился. Это очень важно.

И началась рубка, которую Лёва видел. А кончилась она тем, что Журавленко нашёл способ рубить кирпич так, что от него не отлетали куски.

— Ну, как ты считаешь, Наташа, правильно я сделал, что набился такому человеку в помощники? — спросил жену Кудрявцев.

Она быстро ответила:

— Ты скажи ему, Серёжа, что я работаю чертёжницей. Может быть, и я пригожусь.

Когда Сергей Кудрявцев в первый раз шёл к Ивану Журавленко, за ним увязались Маринка и Лёва.

Маринка уговаривала:

— Мы вам дорогу покажем!

— Без вас обойдусь, грамотный.

— Ну зачем вам искать, когда мы его окно знаем, в какую парадную, знаем. И мы не будем мешать, честное слово!

Лёва возмутился:

— Это девчонки в таких делах мешают. Я уже раз помог и ещё помогу!

— А я мешала, да? И, вообще, я не с тобой разговариваю. Видишь, даже на тебя не смотрю. Что ты здесь, что не здесь, — мне почти всё равно. Я с дядей Серёжей разговариваю!

— Знаете что? Марш-ка оба домой!

— Ну как домой, когда вот уже его ворота… Теперь сюда, налево, теперь в эту дверь…

И Маринкин палец уже потянулся к кнопке звонка.

Отворил Журавленко.

«Ух, какой стал, когда в костюме и светлой рубашке!» — удивилась Маринка. Она расстегнула воротник пальто, чтобы виден был красивый шарфик, и зачем-то взяла наперёд свои тёмные косы с белыми бантами. Потом сказала самым приятным голосом (потому что у неё, как почти у каждой девочки, было несколько голосов):

— Здравствуйте, Иван Григорьевич! Мы дядю Серёжу привели. Мы же вас раньше, чем он, знаем, — правда?

Журавленко заулыбался. А когда он улыбался, — у него улыбалось всё: и глаза, и брови, и щёки. Даже плечи, руки и ноги тоже как-то сразу менялись, будто им становилось легче, свободнее, и, казалось, что жить ему на свете легко и весело.

Вот так, улыбаясь, он смотрел на вошедших и говорил:

— Рад вас видеть. Очень рад.

Из комнаты слышался шум паяльной лампы. Маринка и Лёва юркнули в дверь… Но дальше шагу не могли ступить, застыли.

Прекрасная башня, которая в прошлый раз почти упиралась в потолок, теперь словно на корточки присела и стала похожа на гармонь или на баян. Лёва закричал:

— А как раньше, она уже не будет?

— Будет, — ответил Журавленко. — Понадобится — вырастет.

Сергей Кудрявцев подошёл к присевшей башне, оглядел её своими быстрыми глазами, потом оглядел комнату и даже притих: так говорило здесь всё об огромном, упорном труде человека.

Журавленко снял пиджак, повыше локтей закатал рукава рубахи, подтянул к башне лёгкую металлическую трубку, всю в отверстиях-глазках, и сказал Сергею Кудрявцеву: