Галина Карпенко - Самый младший
- Название:Самый младший
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1964
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Галина Карпенко - Самый младший краткое содержание
ДОРОГИЕ РЕБЯТА!
Самый младший в этой книге — Алёша Бодров. Сероглазый, не очень-то шустрый, скорее робкий мальчик. Он так же, как и вы, учился в школе, бегал на каток и радовался каникулам.
Но вот в жизнь маленького Алёши пришло горе. На помощь ему поспешили простые, хорошие люди, окружили его лаской и вниманием. Они никогда не оставят его одного, и Алёша вырастет честным, добрым человеком.
Вы прочтёте эту книгу, ребята, и, может быть, увидите, что кому-то совсем рядом с вами тоже нужны помощь и участие. И будет хорошо, если вы не останетесь в стороне.
Напишите, понравилась ли вам книга, какие чувства и мысли она вызвала у вас.
Свои письма посылайте по адресу: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.
Для младшего школьного возраста
Самый младший - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ну, Лазебная, Лазебная моя фамилия, — сказала женщина таким тоном, будто говорила: «Отстаньте от меня, отстаньте».
— Вы к нам больше не приходите, товарищ Лазебная, — сказала тётя Маша.
— То есть? — удивилась женщина.
— Мы сами сходим в Совет к Василию Ивановичу, к председателю, — сказала тётя Маша и закрыла за Лазебной дверь.
— Ты что, мама, такая расстроенная? — спросил Генка, поглядев на тётю Машу. — Ну что ты такая? Я есть не буду, пока не скажешь!
— Не расстроенная, а сердитая.
— Если тебе на собрание — иди, я и сам пообедаю, — сказал Генка и стал снимать с огня кастрюлю.
— Уйди от плиты! Нет сегодня собрания.
Тётя Маша никак не могла успокоиться.
И она рассказала Геннадию про инспекторшу.
— Понимаешь, если бы Алёшка здесь был, что бы произошло?
— Нехорошо бы получилось, а ты пойди в Совет да выясни, — сказал Геннадий.
— Непременно пойду.
Тётя Маша не стала убирать посуду, а села у стола и задумалась. Генка примостился рядышком. Такая привычка у него с детства: если маме не по себе, он тут как тут. И тётя Маша, бывало, как ни сердита и то скажет: «Ну, замурлыкал!» — да и потреплет его по макушке. Значит, отошла, успокоилась.
Она и теперь положила Генке на голову свою тяжёлую руку и легко, чуть касаясь пальцами, стала перебирать его непослушные вихры. А Генка прижался к ней и ничего не сказал о том, что у него в кармане лежит призывная повестка, по которой он, Геннадий Тимохин, призывается во флот, на военную службу.
Татьяна Лукинична понимала, что Алёша на даче гостит, так же как и Макар. Мальчики теперь без её помощи находили дело и дома почти не бывали. Даже в дождливые дни ухитрялись совершать путешествия.
— Дождик, он тёплый, — успокаивал её Макар, когда они возвращались мокрые до нитки.
— Я за тебя спокойна, — говорила Татьяна Лукинична, — вот как бы Алёша не простудился.
— Алёшка? Да он здоровее меня. Вы смотрите, какие у него мускулы.
Алёша надувался, становился красный. И Татьяна Лукинична должна была щупать его руку чуть пониже плеча.
Татьяна Лукинична удивлялась тому, что Макар без её просьбы по утрам непременно приносил воды. Вместе с Алёшей они набрали для самовара мешок шишек. А как-то после сильного дождя Макар сам вымыл террасу. Мальчик делал всё ловко и просто. Он привык к тому, что в доме он делает то, что может.
Один раз мальчики принесли из лесу корзину грибов. Они разобрали их по кучкам, и Макар спросил:
— Татьяна Лукинична, что, если я свою половину посушу и увезу домой?
— И я тоже, — сказал Алёша и сдвинул свою кучку.
— Конечно, конечно, — сказала Татьяна Лукинична и сама помогла им нанизать грибы на суровую нитку.
Вечером она сказала Анатолию Павловичу:
— Мне очень тяжело, Толя, но я думаю, что Алёша от нас уйдёт.
— Как это, как это — уйдёт? — переспросил Анатолий Павлович. — Откуда ты взяла?
— Ты не понимаешь. Это очень сложно, это даже сказывается в мелочах.
— Вот именно, в мелочах, — повторил Анатолий Павлович. — Ты, Таня, просто стала мнительной, как и каждая мать. Это пройдёт.
Татьяна Лукинична не стала с ним спорить. Она уже знала: чтобы стать Алёше матерью, надо, чтобы и он почувствовал себя её сыном. А он этого не мог.
Ну, солдат, как живём?
Под выходной день Степан Егорович с соседом Фёдором собрались по грибы. Они уехали с вечера на дачу к Гуркиным.
— У них переночуем. А от них первым поездом на сорок второй километр. Там, брат, места! Нигде таких нет, — обещал Степан Егорович.
Уже темнело, когда они подошли к даче. Пахло табаком, настурциями, и тянуло дымом. У Гуркиных или где-то рядом ставили самовар.
Татьяна Лукинична узнала их, когда они ещё были за калиткой.
— Вот хорошо! Пожалуйте, пожалуйте! — И она пошла им навстречу.
— Просим! Просим! — кричал на террасе Анатолий Павлович. Он был в тёплых тапках и боялся идти по росе.
Вынырнули откуда-то Алёша и Макар и закричали:
— Ура!
— Погодите! Погодите! — Степан Егорович никак не мог поздороваться со старшими.

Макар прыгал перед ним, как чёртик на ниточке, и всё допытывался:
— А нас с Алёшкой берёте?
— Берём, берём, — сказал отец. — Дай в дом-то войти.
Увидев Степана Егоровича с корзинками, Гуркин всполошился.
— Пожалуй, и я с вами, — заявил он. — Таня, у нас есть лукошко?
Татьяна Лукинична не возражала. Правда, они с Макаром о чём-то пошептались, когда вместе накрывали на стол. А за столом, поглядев, как Анатолий Павлович сверяет свои часы с часами Тимохина, Татьяна Лукинична сказала:
— Толя, представь себе, что ты завтра встаёшь в четыре утра, надеваешь мои резиновые сапоги и шагаешь в них целый день, не отставая от Степана Егоровича. Дело не за лукошком, лукошко я тебе дам.
— Она мне не верит, — пожаловался Анатолий Павлович и, поглядев на гостей, добавил тихо: — Ноги меня подводят. Ничего, друзья, не поделаешь: ноги стали неважные.
После чая Фёдор присел рядом с Алёшей на ступеньки террасы.
— Ну, солдат, как живём? Лето кончается, скоро грамматика-математика, за парту надо садиться.
Алёша ковырял прутиком щель в половице и молчал.
— У тебя ранец-то есть?
— У меня не ранец, а портфель, — ответил Алёша. — Из свинячей кожи, непромокаемый, знаете, такой — пупырышками?
Фёдор поглядел на Алёшу. Тот продолжал баловаться и добрался прутиком до его сапога.
— И у меня тоже из свинячей кожи, видишь? — сказал Фёдор Александрович и вытянул ногу в рыжем сапоге. — Тоже непромокаемые.
— А если прямо по воде ходить? — спросил Алёша.
— Можно и по воде. Они, эти сапоги, и по воде ходили, и по снегу, и по камням. Всего им пришлось, а видишь, крепкие.
— Починенные, — сказал Алёша, обводя прутиком заплату.
— Это ничего, это они по шву разошлись, дратва не выдержала.
— Чего, чего не выдержала? — переспросил его Алёша.
— Дратва, чем сапоги шьют, нитка такая — толстая, смолёная, — ответил Фёдор Александрович. — Приедешь, я тебе покажу. У меня есть.
— А у вас есть пуля?
— А зачем она тебе?
— Как — зачем? — удивился Алёша. — Вы думаете, буду стрелять? Я спрячу. У меня уже одна есть. — И Алёша, пошарив в кармане, вынул пустую гильзу от патрона. — Вот!
Фёдор Александрович взял гильзу и сказал, как бы раздумывая:
— Вредная штука.
— Хорошая! — заступился Алёша. — Мы с Макаром нашли. Макар сказал, что безвредная.
— Где это вы всё находите?
— В лесу. Там, знаете, такие окопчики! — Алёша подвинулся поближе. — Там столько вооружения!
Фёдор Александрович отдал Алёше гильзу.
На террасу вышла Татьяна Лукинична. Алёша встал. Он знал, что она скажет: «Алёша, пора, голубчик, спать».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: