Виктор Голявкин - Повести и рассказы

— Ну что ж, пойдём, — сказал дядя Ага. —Давай руку.

До вышек было идти далеко. Мы в грузовик по дороге. сели. Дядя Ага стал про..нефть мне рассказывать, сколько всего из нефти делают: масла разные, кожу, капрон, каучук, спирт, бензин, краски и много другого.

Вдруг машина остановилась. Шофёр говорит:

— Мы должны вернуться. Я забыл машину заправить.

И мы обратно поехали.

Приехали на большую площадку. Ох, и много машин там стоит! Одни машины просто стоят. Возле других шофёры возятся.

Наш шофёр ушёл. Мы сидим ждём.

Дядя Ага говорит:

— Где он ходит? Мы бы пешком быстрей дошли.

А шофёра всё нет.

— Я сейчас приду, — сказал дядя Ага. — Сиди, жди. Никуда не ходи.

Только он отошёл, шофёр вернулся. Стал заправлять машину.

— Снимите меня отсюда, — попросил я. — Пожалуйста. Пока мы не едем, я тут постою, рядом с вами.

— Ну, иди, — сказал он. — Только рядом стой.

— Не беспокойтесь, — говорю.

Я постоял рядом с ним. Отошёл в сторонку. Ого, труба! Приложил к трубе ухо. Шумит. Нефть шумит. Я лёг на трубу животом и стал слушать.

— А ну–ка вставай, — говорит шофёр. — Покажись в новом виде.

— Как это в новом виде?

— Нефть делает чудеса!

— Знаю, —сказал я, —кожу, капрон…

— Вот именно, — говорит шофёр.

— Каучук, — говорю.

— Вот именно.

— Дальше забыл, — говорю.

— Не уследил за тобой. Вмиг нефтяником стал.

— Ой, рубашка моя! Вся в мазуте!

— И уши и нос. Попадёт нам с тобой. Лицо–то, пожалуй, можно отмыть, а вот рубашку навряд ли. Иди в машину.

Я как заору:

— Ой, смотрите, ко мне мячик катится!

Я схватил его и держу.

Потом дядька к нам подбежал. В трусах. Босиком. И весь мокрый–мокрый.

— Это ваш мячик? — спрашиваю.

А он быстро–быстро так говорит:

— Мой, мой, скорей, скорей!

Схватил мяч и помчался обратно.

— Каков футболист? — спросил шофёр.

— Он футболист?

— А ты погляди.

Где машин не было, — был футбол. Только совсем необычный футбол. Мяч летел часто в море. Кто в море ударит, тому в воду прыгать.

Я понял, зачем дядька так спешил. Он спешил гол забить. Забить гол очень трудно. Мяч всё время летит не в ту сторону.

Футболисты все были мокрые. Им вовсе не было жарко. Хотя солнце светило так сильно, что голова у меня стала тёплой. Я её рукой потрогал — совсем, совсем тёплая голова. А им ничего. В «аут» бьют и купаются. Кричат:

— Слава, прыгай!

— Алик, прыгай!

— Давай, прыгай!

Я так засмотрелся — про всё, забыл. Как вспомнил, — к машине вернулся. Не успел в кузов залезть, — мотор как зарычит, заработает!

И машина поехала.

Дядя Ага ведь ещё не пришёл! А машина выехала на эстакаду, и мы уже мчимся во весь дух. Только ветер свистит. Представляете?

— Стойте! — кричу. — Подождите! — стучу по кабине. Но всё напрасно. Не слышит шофёр.

Мимо люди идут. Я кричу, , чтоб остановили машину. В ответ мне помахали руками. Счастливого, мол, пути. До

свидания!

Я увидел двадцать или тридцать, а может быть, пятьдесят или сто домов,

сад, который рос в бочках,

пожарную машину и пожарную вышку с пожарником,

маленькие вагончики, которые ехали по рельсам,

киоски с мороженым и лимонадом, магазин с конфетами и печеньем, разные другие магазины, пароходы, лодки, баржи, катера; пять барж были с арбузами и две баржи без арбузов.

Я увидел кино без крыши с большим экраном, и жалко, что был не вечер и ничего не показывали.

И ещё я увидел скалы, — на одних люди лежали и загорали, а на других птицы сидели.

Я увидел машину, которая сама вбивала в дно моря железные столбы.

Я увидел заводы, которые дымили;

баки с нефтью, которые блестели на солнце, а вышек вокруг было намного больше, чем арбузов, барж, катеров и всего остального.

Никак не мог я увидеть, где кончается город. Как я ни вертел головой во все стороны.

Но вот грузовик стал медленнее ехать. Свернул к вышке и остановился.

Я опять стал стучать по кабине. Боялся, дальше поедем. Выходит шофёр, но совсем другой, не тот, который был раньше.

— Что за стук, — говорит он, — в чём дело?

Я вижу, это другой шофёр, понял, что это другая машина, но не понял, как всё получилось.

Шофёр говорит:

— Что за фокусы? Ты почему в моей машине?

Я отвечаю:

— Я сам не знаю. Но я почему–то в вашей машине. А почему — не знаю.

Шофёр говорит:

— Не морочь мне голову.

— Я совсем её не морочу.

— Почему же ты здесь?!

— Это вы повезли меня, и я поехал.

— Куда же ты ехал?

— С дядей Агой.

— С какой Агой?!

Нас окружили:

— Чумазый!

— Откуда он!

— Чей это?

Я всё рассказал, как было.

Значит, я влез в другую машину!

Шофер сказал:

— Ладно. Всё ясно. Управлюсь тут, и обратно двинем. А пока здесь побудь.

Кто–то сказал:

— Его же ищут! Ребёнка нужно срочно отправить.

Но шофёра уже рядом не было.

— Не понятно, — сказал один> рабочий, — зачем это тащат сюда детей!

— Меня не тащили, — сказал я. — Я сам хотел.

— А ремня не хотел? Ишь ты какой! Пойдём–ка со мной и во всём меня слушай.

— А мне не попадёт?

— Ну вот ещё! Это я так.

Я сначала подумал, что он очень злой. А потом вижу, совсем он не злой. Раз он всё просто так говорит.

Мы подошли совсем близко к вышке. Я видел вышки на берегу, только издали. А близко так никогда не видел.

Оказалось, вышка—целый завод! Столько там механизмов разных! Вокруг работа кипит, шум, грохот. Каждый свою работу делает. Возле вышки лежало много труб. Я спросил, для чего они.

— Они пойдут в землю. К другому морю.

— Как так к другому?

— Там, под землёй, тоже море есть.

— И пароходы, и лодки?

— Нет, море там нефтяное, особое.

— Значит, здесь, под дном моря, ещё море есть? А под нефтяным морем тоже есть море? А под третьим — четвёртое?

— Может быть.

— А под пятым — шестое?

— Всё может быть. Нужно будет проверить. А пока просверлят глубоко дно моря. Дойдут трубы до нефти, и нефть вверх пойдёт. В резервуары. Потом танкер подъедет. Пароход, в котором нефть возят. Перельют нефть в танкер. А танкер нефть на завод повезёт.