Галина Черноголовина - Хрустальный лес

Вдруг на крышу, почти к ногам Тони, упали два нахохленных комочка — два воробья и, не обращая на людей никакого внимания, продолжали отчаянную драку. Тоня чуть не схватила одного воробья, но драчуны вспорхнули и скрылись в синеве неба.

Птицы знали: ещё час-другой, и солнце подымется, припечёт, прохладная синева неба сменится знойной мутью, и тогда пропадёт охота и петь и драться. Скворцы забьются в свои скворечники, воробьи — под застрехи, и даже гуси вернутся из котлована и будут сидеть вместе с курами где-нибудь в тени, под крыльцом, распустив крылья, раскрыв клювы, не обращая внимания на собак, лежащих тут же с высунутыми языками.

Тоня медленно обводила взглядом посёлок и вдруг увидела в противоположном конце, за крышами домов, высоко поднятый на шесте красный флаг.

— Айгуль! — разбудила она подругу. — Смотри!

Айгуль вскочила, протирая глаза.

— Студенты приехали! — обрадовалась она. — Стройотряд. Дома будут строить.

На пустыре, за совхозным стадионом, раскинулись палатки. Фундамент для новых домов был заложен уже в прошлом году, сейчас студенты возводили стены.

— Смотри, Гуля, они в защитном и в погонах, как солдаты, — сказала Тоня. — А на рукавах нашивки.

— А ещё на кубинцев похожи, — добавила Айгуль. — Особенно вон тот, с бородой, возле бетономешалки.

Девочки подошли поближе.

— Дядя, — обратилась Айгуль к бородатому студенту. — Дядя, скажите…

— Скажи-ка, дядя… — рассмеялись две студентки, как раз подоспевшие с носилками.

«Дядя» смущённо хмыкнул:

— Что вам сказать, племянницы?

— А вы скоро хоть один дом выстроите?

— За лето выстроим, — сказал студент. — И не один, а целых восемь. Только это будут не дома.

Тоня разочарованно взглянула на подругу.

— Ой… — сказала Айгуль. — А что же это будет?

— Это будут коттеджи!

— Не огорчайтесь, девочки, — успокоили их студентки. — Дядя шутит. Это будут двухэтажные и двухквартирные дома. Их ещё называют коттеджами. Понятно?

— А кто из вас собирается жить в новом доме? — допрашивал бородач. — Ты? — обратился он к Айгуль.

— Нет, у нас уже есть хороший дом, — ответила Айгуль. — А вот Тоне очень нужно.

— А кто у вас в семье? — спросил Тоню студент.

— Бабушка Ксеня, папа, мама, Илюшка и я…

— Ну что ж, Тоня, — сказал бородач. — Закрой глаза.

— Зачем?

— Закрой, закрой. Дай руку, сейчас мы пойдём в твою новую квартиру. Шагай смелее. Раз, два, три! Чимпа-пимпа! Итак, мы у дверей. Возьми этот волшебный ключик. Поверни в двери. Вот так! Чимпа-пимпа — ты уже в сенях. Осторожно, здесь справа дверь в погреб. Слышишь, как славно пахнет укропом? Это твоя бабушка только что засолила огурцы!

— Бабушка не солит, ей некогда, — возразила Тоня. — Это мама солит.

— Ну что ж, мама так мама. Открываем дверь в прихожую. Чимпа-пимпа! Оставь свои босоножки у дверей, надень комнатные тапки. В квартире надо соблюдать чистоту. Пройди в ванную комнату, вымой руки. Нет-нет, ковшика не надо, у вас же водопровод. И газовая плита. Слышишь, как аппетитно шкварчат котлеты? Ступай в столовую. Чимпа-пимпа! Смотри, какая светлая комната, три больших окна, а вот здесь, слева, выход на веранду. Ай-яй-яй, ты забыла полить цветы на окнах! Полей сейчас же! И те, что висят на перилах лестницы, тоже…

— Какой лестницы? — растерялась Тоня.

— Как — какой? Той самой, что ведёт на второй этаж. Чимпа-пимпа! Там у вас ещё три комнаты. Ну как, поместитесь?

— Ой, конечно, поместимся, — сказала Тоня, открывая глаза. — Просто как в сказке, даже голова закружилась. Чимпа-пимпа…

Тоня взяла Илюшку с собой в совхозный сад.

— Следи за ним, — наказывала мама. — К пруду не пускай. Маленький, утонет.

— Ну конечно, — сказала Тоня. — Когда мне было семь лет, ты говорила, что я уже большая. А Илюшка всё маленький.

Сад поливали. Прохладная вода текла по арыкам, разливалась по кольцевым бороздкам, сделанным вокруг каждого дерева, — на пруду тарахтел двигатель насоса. Несколько женщин, повязанных белыми косынками, ходили меж деревьев и поправляли мотыгами бороздки.

— Сразу видать, бабушкин внучек, — сказала одна из них, взглянув на Илюшку. — Дождалась Ксень Сергеевна. Иди-ка сюда, синеглазый, я тебе что покажу…

Тоне было некогда, она побежала к смородиннику, где ребята рыхлили землю под кустами.

— Из сада никуда! — крикнула она Илюшке.

— Куда он убежит! — засмеялась женщина. Сад был огорожен высокой, выше роста человека, густой проволочной сеткой.

Добрая тётенька привела Илюшку в конец сада, где росла земляника.

— Только поспевает, — сказала она. — Мы ребятишек сюда не пускаем, а тебе много ли надо. Пошарь под листьями, есть уже и красные ягодки. Вон одна и вон… — И, уходя, сказала: — Зелёные не ешь, живот заболит.

Твёрдые зеленовато-белые ягоды, мелкие и крупные, раскачивались на стебельках, а красные скрывались под листьями, словно играли с Илюшкой в прятки.

— Ага, попалась! — говорил он, отправляя очередную ягоду в рот.

И вдруг кто-то позвал тихо:

— Илюша, Илюш…

За проволочной сеткой стояли Мишка Рыбчик и его дружки, братцы Лоховы. Видно было, что они настроены дружелюбно.

Илюшка задохнулся. Мишка разыскал его, Мишка хочет с ним играть — какое счастье!

Илюшка не помнил зла, не помнил обид. Он метался, как зверёк в вольере, не зная, как ему побыстрей выбраться на волю.

— Жрёт — не подавится, дать не догадается, — почти ласково пробурчал Лохов-старший, бросая завистливые взгляды на землянику.

— Илюш, нарви ягод, — попросил Мишка.

Илюшка растерянно огляделся. Если бы он знал, что тут появится Мишка и захочет ягод, он сам не съел бы ни одной. А теперь красных и не осталось.

— Да не обязательно красные, — успокоил его Мишка. — Рви зелёные, только побольше.

Илюшка нарвал горсть и стал просовывать по ягодке сквозь сетку.

— Э, так дело не пойдёт, — сказал Лохов-старший. — Надо устроить подкоп.

Он нашёл железку, прорыл небольшую траншею под сеткой, и его испачканная ржавчиной ладонь протянулась к Илюшке, словно ковш экскаватора.

— Рви быстрее, масёня! Не бойся, прямо ветками, больше вырастет!

— Вот это да! — причмокнул Рыбчик, приняв от Илюшки целый букет с зелёными и розовыми ягодами. — Молодец, Илюшка!

Илюшка рад был стараться. Наконец-то, наконец-то Мишка разговаривает с ним по-доброму и даже похвалил его; и он теперь уже сам, без всяких понуканий, рвал и рвал ягоду, не замечая, что порой вырывает целые кусты, с цветами, с корнями.

И вдруг мальчишек по ту сторону сетки как ветром сдуло.

— Куда же вы? Постойте! Ещё есть! — кричал Илюшка, сжимая в обеих руках зелёные пучки.