Лябиба Ихсанова - Держись, акробат

И вот по расписанию подошла очередь Новенькому на базу отправляться. А у нас такой порядок был: тот, чья очередь на базу, обязан выбрать себе попутчика, человека по душе, с которым ему в дороге будет веселей. При этом всегда старались делать по справедливости, чтобы каждый в попутчиках побывал.

Вечером начальник спрашивает у Новенького:

«Ну, кого в попутчики решил взять?»

«Хочу, чтобы Хайбуш со мной пошел, — говорит Новенький. — Он согласен».

«Шакиров, может, и согласен, — вмешался один из геологов. — Но он недавно был на базе, и сейчас очередь не его. Надо порядок соблюдать».

«Я знаю, что не его очередь, — вежливо отвечает Новенький, — но очень прошу уважить мою просьбу».

«Товарищи! Здесь какая-то тайна!» — со смехом выкрикнула я.

«Никакой тайны нет, — спокойно объяснил Новенький, — у Хайбуша в универмаге знакомый продавец есть, а я хочу достать себе хороший костюм».

Посмеялись и разрешили ему взять в попутчики твоего отца. А Хайбуш обрадовался неожиданному поводу побывать в городе.

Рано утром они отправились.

Выполнили все поручения, получили зарплату на весь отряд, отец и говорит:

«Теперь пошли в универмаг, достану тебе самый модный костюм!»

Но Новенький, оказывается, уже передумал, решил, что купит костюм позже, когда в отпуск поедет. Отец удивился, но долго раздумывать об этом не стал, через минуту и вовсе забыл… Я же говорила тебе, что он в те годы не любил ни над чем задумываться. Пообедали они в ресторане — и на поезд.

Когда сошли с поезда и углубились в тайгу, Новенький вдруг остановился. Посмотрел отцу в глаза и говорит:

«Хайбуш, давай разделим деньги и разбежимся в разные стороны». Отец решил, что он шутит, стал смеяться. А тот схватил его за руку и закричал со злостью:

«Не притворяйся дурачком! Такие деньги в руки плывут! Пока нас хватятся, мы уже на другом конце страны будем!»

Что между ними потом было, я точно не знаю. Отец никогда об этом не рассказывал. Только к ночи добрался он до нашей стоянки. Весь в крови, от одежды одни лохмотья, левая нога распухла, хромает. Отлеживался потом недели две…

— А деньги? — не вытерпел я.

— Принес все, до последней копеечки, — с гордостью сказала мама.

— Мама! — подскочил я. — Значит, наш отец — герой?!

— Выходит, так… Только этот герой совсем не радовался своей победе, а только приставал ко всем с одним вопросом: «Почему бандит в попутчики выбрал именно меня?» Товарищи ему объяснили, начальник отряда так и сказал: «Он понял, что ты человек легкий: в какую сторону тебя толкнут, туда и валишься!» Вот тут отец твой надолго задумался. А потом решил из экспедиции уехать, вернуться на родину, поступить на завод. — Мама вздохнула. — А теперь он переживает, что ты легким человеком растешь…

Она замолчала.

— Мама! Ты ему скажи, что теперь все по-другому будет, — тихо проговорил я.

— Ты сам ему это скажи… Вы должны стать друзьями! — Мама поцеловала меня на прощание и вышла из комнаты.

Мне было о чем подумать, и я долго лежал с открытыми глазами. Заснул только под утро.

И сразу увидел во сне воришку в вязаной шапочке. Держа в руках охапку каких-то тряпок, он убегал от меня и кричал: «Разделим пополам, разделим пополам!»

Я пускаюсь за ним в погоню, хочу поймать и доставить к дяде Хамиту. Хватаю его, а это оказывается не вор, а Савия. Она кричит мне в лицо: «Ты сам вор! Ты украл мою карточку!» — и изо всех сил толкает меня.

Я падаю в страшную пропасть, все глубже, глубже… На дне ямы торчат острые глыбы, я падаю прямо на них… Кричу от страха…

— Фаиль! Фаиль! — разбудила меня мама. — Тебе что-то приснилось? Ляг на другой бок, сынок.

Она поправила подушку, накрыла меня. Я взял ее руку:

— Мама, я отнесу в школу карточку Савии!

— Конечно, сынок, завтра и отдашь. А сейчас спи.

Утром я проснулся от стука в окно. Это уселась на раму синица и била клювом в стекло.

На улице вовсю светило солнце, сверкал снег. На душе было легко.

Скоро уже весна… Держись, Акробат!

Сабантуй — буквально праздник плуга, весенний народный праздник.