Юрий Новиков - Необычайные приключения собаки Дульки с четверга до субботы в одно жаркое лето

Усевшийся на свое место среди одеяльных холмов бухгалтер Пал Ваныч, отряхивая ладони, сказал, что вообще собаки — это удивительные существа и что он читал про них очень много интересного. А мама сказала, что самое загадочное в том, каким образом Смелке удалось найти именно их грузовик — ведь на шоссе много других машин.

А Петя тут же прорыл в тюках с бельем рядом с собой уютное местечко для Смелки, и, когда она послушно улеглась, предварительно лизнув мальчика в нос в знак признательности, он еще прикрыл ее куском брезента, чтобы ей было теплее.

Но не так-то оказалось просто везти собаку в первый раз в ее жизни на грузовике. Смелке езда не нравилась, ее раздражал запах и это бесконечное рычание, доносившиеся откуда-то снизу, и потом очень трясло. Она то и дело вскакивала, и разрушала все Петины убежища и сбрасывала теплые накидки, скулила. Пете и его маме с трудом удавалось успокоить ее.

Однако самые главные испытания поджидали на окраине Москвы, когда въезжали в город. Еще только приближались к заставе, а Смелка уже снова вскочила, заволновалась и никак не хотела спокойно лежать, как ее Петя ни гладил и ни уговаривал. Кругом становилось все шумнее и оживленнее — был конец дня, и на улицах было много народу, люди шли с работы домой, ехали в автобусах и троллейбусах. Гудели машины, звенели трамваи…

Бедная Смелка попала в страшный, пугающий мир хлопков, звонков и тысячеголосого гула. Ведь она никогда не была в городе, ее чуткие уши привыкли к перекличке петухов и мычанию коров в стаде — это были самые громкие звуки в ее жизни. А тут дребезжат и заливаются звонки, трещат мотоциклы, в автобусах едут пионеры, возвращающиеся из лагеря, — трубит горн, ребята громко поют пионерский марш…

Не-е-ет, Смелка больше не могла выносить столько шума одновременно, это подавляло ее, ей казалось, что она сама уже разучилась рычать и лаять, и, чтобы проверить себя, она встала на четыре лапы и громко залаяла — сначала на желто-красный трамвай, что прошел совсем рядом с грузовиком, потом на горн, а потом на большую красную машину с лестницей, что, гремя колоколом, проехала прямо посреди улицы. Люди в трамвае и на тротуаре смеялись, качали головами, показывали на собаку пальцами…

А тут еще грузовик с детсадовскими вещами застрял на перекрестке (в моторе что-то разладилось), и к нему, остановив все движение, направлялся милиционер в плаще и белых перчатках.

Сердце у Пети упало. Он ждал, что милиционер, о чем-то говоривший с шофером, вот-вот заглянет в кузов и скажет: «Это по какому праву, граждане, вы везете собаку в открытой машине, да еще непривязанную?!»

Но Смелка, будто поняла, чем это грозит, вдруг сникла, подогнула хвост и прижалась к Петиному боку, а потом посмотрела на мальчика виновато, как бы извиняясь за доставленные огорчения: «Ты не бойся, я буду вести себя тихо, и хотя мне очень плохо сейчас, я уж как-нибудь дотерплю до самого детского сада…»

Но все обошлось благополучно. Милиционер так и не заглянул в машину — у него было много других важных дел, и он ушел, козырнув шоферу. Грузовик поехал дальше.

…Когда он въезжал в ворота детского сада, то все ребята — младшие в это время еще вставали, а старшие уже полдничали — высыпали во двор кто в чем был. Воспитательницы пробовали загнать их обратно в дом, но ничего не вышло. Все дети видели Смелку на узлах с бельем, дружелюбно махавшую хвостом, и подпрыгивали, и выкрикивали что-то, как дикари, и размахивали руками, и пели от радости. Это был гимн в честь Смелки.

Тут были и Квасов, и Солдатенкова, и новенький по фамилии Экземпляров, и многие другие ребята. Они выспались и отдохнули во время тихого часа, а теперь с удовольствием бесились. И ничегошеньки не знали они о том, какая опасность угрожала недавно их любимице Смелке, а вместе с ней — их пограничным заставам и санитарным отрядам, их командирским чинам и установленным дежурствам…

Маме пришлось пойти на крайние меры, чтобы гвалт прекратился. Она сказала, что, если сейчас же Квасов и другие дети не замолчат и не уйдут в дом, она сегодня же отдаст Смелку в другой детский сад. Это подействовало, и все тут же вернулись к своим делам и обязанностям. Но долго еще не могли заснуть вечером ребята в этом доме, что стоял на тихой безлюдной улочке, обсаженной липами и тополями.

Этот невысокий стог сена, единственный там, внизу, на противоположной стороне оврага, привлекал внимание всего отряда. Командир сразу оценил его выгодное расположение: со стога можно держать под наблюдением всю лощину, и в случае накопления здесь вражеских войск с него легко дать сигнал о скрытом подходе противника к обороняемой высоте.

Почесав правой сандалией левую ногу, искусанную комарами, командир в большой парусиновой фуражке со звездой внимательно посмотрел на Славика. И все бойцы, поигрывая бесшумными пистолетами, тоже посмотрели — и Леня, и Митька Храпов по прозвищу Храп, и военврач Клава, и остальные. Славик понял, что влип. Прощай теперь и КП, и Сенькин бинокль, и вообще проявление всякой инициативы…

— Гребешков, получай особое боевое задание! — сказал командир, почему-то взяв под козырек и чуть отставив назад ногу. — Пойдешь в разведку. До подхода противника из Щукино займешь пост на стогу, там жердь есть, я видел. Если будут подкрадываться по оврагу, махнешь своей майкой над головой, вот так. — Командир, забыв про серьезность, вдруг вытащил из кармана платок и лично показал, как Славик будет крутить. — Смотри не засни там! Боец Храп займет пост наблюдения за стогом.

— Да-а! — заныл Славик, не теряя надежды переубедить командира. — Будет тебе разведчик, что ли, на войне майкой махать, да?

— Вот чудак! Нет, конечно. Но ведь у нас радио нет, — рассудительно заметил ехидный Митька Храп, довольный, что не ему тащиться по жаре на ту сторону оврага. — Так твоя красная майка заместо рации будет, только зрительно. Понял?..

— Понял, понял… — ворчал Славик, обиженный тем, что ни командир, ни Сенька, его заместитель, даже не вмешиваются в разговор. Потом вдруг нашелся и просиял: — А меня как пить дать заметят и в плен возьмут!..

— Не заметят, — махнул рукой командир. План со стогом он считал уже делом решенным. — Снимешь майку и подберешься к стогу скрытно, по-пластунски…

— По стерне? Голым животом? — прошептала громко военврач Клава и зажмурилась. — А там, в овраге внизу — крапива…