Нина Артюхова - Мама

Светлана подсела к ней.

В буфете, кроме них, не было никого.

— Спасибо вам, вы очень хорошо говорили! — начала Светлана, развертывая конфету. — Юлия Владимировна, я теперь знаю, откуда директоров берут!

— Что, что?

Светлана, с вязкой конфетой во рту, быстро рассказала о недоумении маленькой внучки Евгения Федоровича.

— Пословица такая есть: «К старости человек либо умный, либо глупый бывает». Так вот, если к старости человек станет умным, его нужно сделать директором школы — в идеале, конечно!

«Язык» был ломкий и очень вкусный. Наконец и с «языком» и с чаем было покончено.

Обе встали. Светлана вдруг сделалась серьезной:

— Юлия Владимировна, мне хочется у вас спросить… одну вещь. Можно?

— Да спрашивайте, когда вам захочется! Вы же знаете, я всегда чем только могу…

— Это — не о школе.

Светлана быстро оглянулась на буфетчицу — та смирно сидела, отделенная пирожками и бутербродами от остального мира.

— Это очень… женский вопрос. Понимаете, у меня никого нет, с кем бы я могла… посоветоваться.

У Юлии Владимировны что-то появилось в глазах… сочувствие… любопытство… одобрение. Так, наверно, еще в каменном веке бывало, когда одна женщина другой женщине…

— Я, кажется, догадываюсь, о чем вы хотите спросить. Ну-ну!..

Когда Светлана звякнула ключом, желая открыть, дверь вдруг распахнулась сама. Костя стоял в шинели, видимо только что пришел. В передней было темно.

— Добрый вечер.

— Добрый вечер.

Он нечаянно дотронулся до ее плеча, как бы испуганно отдернул руку и зажег свет.

— Ужинать хочешь?

— Да, пожалуйста.

Поужинали в таком же стиле — будто он в гостях, а она не очень разговорчивая хозяйка. Потом Костя зажег лампу над диваном и взял книжку. А Светлана подсела к письменному столу.

Каждая тетрадь — как знакомое лицо. И почти уже знаешь, какое у какого лица будет выражение. Но сегодня и ошибки, и кляксы, и красивые буковки в тетрадях отличников — все какие-то неодушевленные. И отметки ставишь без радости и без негодования.

В комнате полутемно и тихо. Где-то очень далеко, через две двери, у соседей, чуть слышно пробили старые-престарые настенные часы. Сначала один раз, потом через бесконечно долгий промежуток времени — десять раз. Еще, казалось, несколько часов прошло — опять намек на звук: дин-дон! — половина одиннадцатого.

Да что же это такое!

Светлана отодвинула тетради и громко спросила:

— Костя, что случилось?

Он сейчас же ответил:

— Очень неприятная вещь случилась — я тебе стал отвратителен!

— Костя, пойди сюда!

Даже заплакать хотелось, так быстро он подошел и схватил ее руки.

— Костя, слушай! Мне нужно тебе сказать…

— Что сказать?

— Костя, понимаешь, у нас…

— Светланка, да что с тобой?

Ну и недогадливый народ эти мужчины! Юлия Владимировна небось с полуслова поняла! Светлана спросила:

— Костя, кого бы тебе хотелось — сына или дочку?

— Светланка! Ох! Умница ты моя! Только можно ли так пугать человека! Сына, конечно!

Есть такой отдел в универмаге: «Для самых маленьких».

Кофточки, платьица, распашонки, конверты… Розовое — и рядом голубое… сочетание, допустимое только в небольших дозах, для самых маленьких людей. Даже природа, видимо опасаясь быть сентиментальной, если и накладывает эти краски рядом, то ненадолго: перед восходом солнца, после заката — на какие-нибудь полчаса, не больше.

Может быть, рано еще покупать? Может быть, еще не полагается?

Около окна расковыряла бумагу, полюбовалась еще раз…

Но лучше купить байку и сшить самой. Юлия Владимировна говорит, что нужно даже сшить на руках, у покупных грубее швы. А шов нужно распластать на обе стороны. Нижние распашонки, говорит Юлия Владимировна, лучше всего сделать из старенького батиста. А где его возьмешь, старенький батист, когда все белье теперь трикотажное!

В игрушечном отделе среди румяных кукол (куклы-то еще ни к чему, да и неизвестно, пригодятся ли!) сидел заяц, целлулоидный, с двигающимися лапками, ушастый, обаятельный. Заяц — это и сыну и дочке пригодится, заяц — это нечто универсальное!..

— Костя, я не могла не купить! — виноватым голосом говорила Светлана, разворачивая дома объемистый, но легкий пакет.

Заяц сидит на комоде, рядом с часами, и ждет.

Между прочим, бывают очень точные выражения, в смысл которых как-то не заглядываешь, пока не представится к этому надобность.

Например, сколько раз слышала, как говорят: «Она ждет ребенка». И не вдумывалась. А ведь эти слова до предела точно выражают состояние будущей матери.

Вся жизнь теперь — ожидание, каждый отпавший листок календаря — приближение к таинственному, неизбежному, почти точно предсказанному за много месяцев вперед, тревожному и радостному — как еще назвать?

Костя хочет сына — отцовское честолюбие. А будущей маме все равно. Если будет несколько детей, пускай старший — мальчик. Если один ребенок, неважно, сын или дочка. И то и то хорошо.

Наряду с большими, серьезными чувствами и мыслями вдруг проскакивают, может быть, глупые, самолюбивые: вот и у меня будет ребенок, как у Нади! Или совсем уже практический, житейский расчет: в мае, говорят, еще не очень будет заметно. Хорошо бы! А то как же входить в класс?

В классе в третьей четверти наступил период успокоения. Ребята посерьезнели, стали поговаривать об экзаменах — ведь первый раз в жизни будут сдавать! Даже самые лодыри легкомысленные одумались и подтягиваются. Хромающие по русскому и по арифметике безропотно остаются на дополнительные занятия. На уроках чувствуешь себя хозяйкой положения.

Но, как всегда бывает, стоит только самодовольно подумать: «Ого, какая я стала опытная! До чего ж у меня все здорово получается, без сучка, без задоринки!» — тут же и кольнет тебя затаившийся незамеченный сучок, и споткнешься о непонятную задоринку.

В раздевалке за двумя рядами вешалок — негромкий, но вполне уловимый шепот:

— Соня, ты принесла деньги на подарок Светлане Александровне?

Это Лена Некрасова спросила. А Соня Ильина (злостный неплательщик!) стыдясь, но и немножко уже сердито отвечает:

— Мама сказала, что только после первого может дать!

Светлана так и застыла с рукой, протянутой к шубе. Затаилась в тени, выждала, пока уйдут девочки, — только бы не заметили! Побежала на автомат, позвонила Лениной матери:

— Елена Евгеньевна, мне очень нужно с вами поговорить! Нет, сегодня же! И очень вас прошу, чтобы Лена не знала о нашем разговоре!

Они встретились вечером на бульваре, пошли по крайней дорожке, где было темно и меньше людей. Ленина мать в тревоге.

— Я, кажется, напугала вас, — сказала Светлана, — но ничего не могу поделать, не могу ждать до завтра! Елена Евгеньевна, я сейчас услышала, что в классе собирают деньги на подарок мне к Восьмому марта. Ваша Леночка говорила с Соней Ильиной. Я не хочу обижать ребят, Елена Евгеньевна, вам это легче сделать, чем мне, вы член родительского комитета. Скажите — только, пожалуйста, сегодня же! — скажите вашей Леночке, кажется, она у них кассир, скажите, что это не нужно, нельзя, нехорошо, скажите, чтоб она вернула деньги, если кто уже внес, и больше ни с кого не требовала!