Нина Артюхова - Мама

— Нет. Мне никто не рассказывал. Я очень люблю все видеть своими глазами. Во время физкультуры у меня свободный час. Из коридора все очень хорошо видно и слышно.

Теперь Лена краснела все гуще и гуще, как краснеют блондинки с нежной кожей. Кончики ушей, казалось, стали у нее совсем горячие.

Светлана притянула ее к себе:

— Сама-то как ты считаешь, хорошо занимаешься на уроках физкультуры или плохо?

— Какой же это урок — физкультура? — прошептала девочка. — У нас ее и за урок никто не считает.

— За урок не считаешь, а пятерки получать хочется? На каком же основании ты ждала пятерки? Думала — учительница не станет портить красивый табель? Думала — учительнице самой приятнее, когда у нее больше круглых отличников в классе?

В глазах мамы и бабушки — смятение и тревога. Право же, они встретили классную руководительницу с таким видом, будто она очень провинилась перед всей их семьей, а теперь пришла извиняться и налаживать отношения!

Светлана встала:

— А мне хочется, чтобы вы все честными росли, а сколько у меня будет отличников и на первом или на втором месте будет наш класс, для меня это не так важно!.. Так вот, Лена, — теперь Светлана говорила совсем спокойно и даже доверительно, — я думала, что лучшие ученики помогут нам с Валентиной Николаевной сделать так, чтобы это действительно были уроки… Я и вас, Елена Евгеньевна, тоже об этом хотела просить как члена родительского комитета. А то… ведь что же получается?.. Засучи, Лена, рукав, согни руку… Ну посмотрите сюда — кисель, а не мускулы!

— Она вообще болезненная у нас, — вставила бабушка.

— А вот посмотри-ка теперь у меня, пощупай!

Высоко закатив рукав, Светлана согнула небольшую смуглую руку.

— А можешь ты вот так сделать? Смотри сюда!

Светлана подняла обе руки и стала медленно изгибаться, как будто падать назад. Три Елены смотрели на нее с удивлением, даже страхом — ох и стукнется сейчас головой о гладкий паркет! — и с облегчением вздохнули все три, когда пальцы Светланы коснулись пола. Постояв так несколько секунд, Светлана легко выпрямилась.

— Ведь я и колесом на руках умею пройтись… Была бы комната попросторнее… До сих пор добрым словом поминаю нашего физкультурника. А главное — никаких гриппов, никаких ангин… Ты, Лена, на коньках, на лыжах умеешь?

— Да нет же, — совсем расстроенным голосом сказала Елена Евгеньевна. — Где уж ей на коньках — чуть наступают холода, у нее сейчас же…

— …грипп, ангина? — докончила Светлана. — Так поэтому ей и нужна физкультура! Не отметки хорошие по физкультуре, а сама, сама физкультура!..

Все три Елены провожали Светлану в переднюю.

— Что же вы так спешите? — говорила Елена Ивановна. — Посидели бы еще, у меня сейчас чайник поспеет!..

— Вы хоть попробуйте бабушкиного печенья. — Лена шагнула к буфету. — Ведь вам понравилось прошлый раз.

— Нет, нет, спасибо, мне пора.

Светлана вышла на лестницу, очень довольная собой.

«Интересно бы послушать, что они будут говорить сейчас, Елены мои Прекрасные».

С третьего этажа, бесшумно скользнув по перилам, съехал вниз и остановился перед Светланой круглоголовый мальчуган.

— Добрый вечер, Светлана Александровна!

— Добрый вечер, Толя.

— Светлана Александровна, а вы к нам зайдете?

— Нет, Толя, сегодня не успею. Ведь я была у вас недавно. А вот у Володи Шибаева тогда никого не застала, мне нужно сейчас к ним.

На лице Толи — горькое разочарование.

— Вы хоть на минуточку к нам зайдите.

— Мама твоя дома?

— Нет, еще не приходила с работы, скоро придет… Светлана Александровна, вы на одну минуточку!

Светлана заколебалась, взглянув на часы. Она поняла, почему Толя так зазывает ее именно сегодня. Должно быть, увидел из окна или тут, на лестнице, что учительница ходит по квартирам, и успел прибрать комнату, пока она сидела у Некрасовых.

В прошлый раз Толя и его мама, такая же веселая и подвижная, как сын, были очень смущены, принимая Светлану. В комнате был такой вид, будто жильцы куда-то собираются уезжать или, наоборот, только что переехали. Или можно было подумать, что несколько минут тому назад произошел подземный толчок, небольшое землетрясение, после которого штукатурка не обвалилась с потолка и стены не треснули, но все вещи сдвинулись с места да так и остались в расшатанном состоянии. Разговаривая со Светланой, и мать и сын суетливо передвигались по комнате, прикрывая дверцы шкафов, выпрямляя стопку книг, лежавших почему-то на валике дивана, подпихивая куда-то в угол полотенце, брошенное на письменный стол.

Ничего не поделаешь, придется зайти.

Да, так и есть. В комнате — следы торопливой уборки. На письменном столе порядок идеальный, учебники разложены, как на выставке. Кажется, даже Толя успел немножко натереть пол в самых проходных и более освещенных местах.

— Сам прибираешь комнату?

— Сам! — гордо ответил Толя.

— Молодец! И маме приятно будет с работы прийти. Не знаешь, у Шибаевых есть кто-нибудь дома?

— Отец, кажется, уже пришел с работы, а Володи нет, он у бабушки.

Уже в дверях Светлана пообещала зайти как-нибудь еще.

Толя тревожно спросил:

— Когда?

Светлана не уточнила.

Как будет удивлена Толина мама, вернувшись домой! Отца у Толи нет — этот мальчик из поколения осиротевших. Нелегко воспитывать одной такого сорванца.

Шибаевых, отца и мать, Светлана застала за ужином. На клеенке мрачноватых серых тонов — две тарелки, две вилки, рюмка, и на длинном узеньком блюде — симметрично распластанная селедка со взглядом, устремленным в потолок.

Володина мать предложила поужинать вместе с ними. Светлана отказалась.

Шибаева унесла свою тарелку в кухню, ступая прямыми, как будто деревянными ногами по чисто вымытому, ненатертому паркету. Ничего мягкого, закругленного в ее фигуре. В особенности это стало заметно, когда она повернулась спиной и лопатки задвигались под вязаной кофтой, как части какого-то деревянного механизма.

Володин отец продолжал жевать, положив по обе стороны тарелки выступающие из рукавов пиджака тяжелые руки, узкие в запястье, широкие в кисти.

— Я даже рада, что Володи нет дома, — начала Светлана. — Мне хотелось поговорить с вами о мальчике. К сожалению, вы не были на родительском собрании, но вы, конечно, видели Володин табель и знаете, что у него четверка по поведению.

Шибаев кивнул головой, продолжая медленно двигать челюстями.

— Не беспокойтесь. В тот же день, как Владимир табель принес, я его поучил. Теперь будет умный.

— Вы сами с ним занимаетесь? — не поняла Светлана. — Помогаете учить уроки?

Володин отец усмехнулся:

— Ученье мое короткое — снял ремень да и отодрал как сидорову козу.

Светлана, задохнувшись от ужаса, все еще не совсем понимая, молча смотрела на огромные руки, на медленно жующие челюсти.