Ганс Фаллада - Фридолин, нахальный барсучок

Вообще-то папа был уверен, что Ахим научится хорошо и метко бросать.

Наконец Ахим утихомирился, и все трое тронулись в обратный путь. И снова они прошли мимо коровы тётки Минны; корова мычала ещё требовательней — ведь она всё уже подчистую выщипала, а что не выщипала, затоптала. Но Дицены и теперь не переставили колышек — им никто не разрешал этого.

Потом они подошли к песчаной яме, и Ахим снова крикнул:

— Прыгать! Папа, я прыгать хочу! Ты обещал… — И малыш стал на самом краю ямы.

Но папа Дицен никак не мог решиться: уже настала обеденная пора, надо было спешить домой. Но обещал — выполняй! И папа Дицен подал Ахиму руку…

Это был опасный момент — вот-вот сон барсука Фридолина будет прерван…

Но тут со стороны деревни донёсся звон колокола, и папа Дицен, испугавшись, воскликнул:

— Поздно, дети! Мы же опаздываем к обеду. Полетели теперь с тобой, Ахим, до самого дома.

И папа и Мушка, подхватив Ахима за руки, понеслись вниз с холма. Раз, два, три — полетел Ахим.

Так они и бежали: вниз с холма, вверх на холм, а потом по ровной дороге мимо диценской пашни и влетели прямо на кухню, где мама как раз зачерпнула суп половником, наливая супницу.

— Вот мы и успели! — крикнули все трое разом.

А всегда готовая помочь Мушка добавила:

— Пойдём, я тебе руки вымою, Ахим, и причешу. И ни разу не дёрну. Всё сделаю, как Мумми.

А барсук всё так же мирно спал в песчаной яме.

Всю долгую вторую половину дня так ничего нового и не случилось на дороге от деревни к мосту и около песчаной ямы да и на самом Острове. Воздух прогрелся ещё больше, корова тётки Минны мычала всё чаще и громче, но это ничуть не мешало крепкому сну Фридолина. Птицы после полудня умолкли, зато рыбы на озере плескались одна за другой, и пчёлы дружно гудели над густо росшим здесь желтушником.

Лишь ближе к вечеру глухой этот уголок снова ожил. Первым объявился батрак и увёл корову тётки Минны — пора было доить. А корова, намычавшись до хрипоты, всё старалась сорвать слева и справа от дороги травинку посочней.

Когда начало смеркаться, на озере показалась лодка с двумя лесорубами — Гюльднером и Штудиром. Снова они прошли рядом с песчаной ямой, и Гюльднер даже посмотрел в ту сторону, но он уже забыл, что видел там следы когтей незнакомого животного, и так и не остановился.

Вот и получилось, что все опасности, грозившие покою, а быть может, и самой жизни Фридолина, он проспал. И проснулся, только когда на небе уже сверкали звёзды и ставший чуть пошире серп луны поднялся над Розовой горой.

Выбравшись из своей норки, Фридолин чихнул и подумал: «А места эти, сдаётся мне, тихие. Давно я так хорошо не спал! Дай-ка погляжу, как тут насчёт жилья. А поле с моим Сладеньким я позднее навещу».

С этими мыслями барсук и отправился на поиски, и надо признаться, что бегал он и искал себе дом весьма старательно. Правда, ничего подходящего так и не нашёл. То он выходил к воде, то натыкался на дома нашей деревни. А дело было в том, что Фридолин, удирая от Изолайна, попал на большой полуостров, вдававшийся длинным языком в Карвицкое озеро, и над этим полуостровом, словно точка над «i», сидел Остров. Весь полуостров был хорошо обработан, везде виднелись поля и луга, и пустовал только холм, на вершине которого находилась песчаная яма. Но она как постоянная квартира показалась Фридолину недостаточно безопасной.

Через деревню он ни за что не хотел больше идти. С ужасом вспомнил он обо всём, что там с ним произошло. А после того как он целый день спокойно проспал не потревоженный, всё пережитое накануне представлялось ему ещё страшней, чем было на самом деле. Но нелегко ему было и решиться перейти по мосту на Остров — мост был бетонный, а дикие животные не любят покидать почву доброй матушки-земли. К тому же, после того как днём на мостике веселились Дицены, здесь чересчур уж крепко пахло двуногими. Однако, перебравшись всё же в конце концов на Остров, Фридолин обрадовался — здесь запах двуногих уже улетучился, хотя и виднелись возделанные поля. Но, главное, он увидел здесь гору, почти такую же высокую, как Капитанская гора, через которую корова Роза перетащила его. Склон этой примерно стометровой горы спадал на юг, у подножия плескалось озеро, точь-в-точь как дома на родине Фридолина.

Правда, лес здесь не рос, но на небольшом крутом обрыве виднелась старая сосна, две-три берёзки, ольха и рябина, несколько кустиков. На этом-то обрыве Фридолин и обнаружил старую, неряшливо построенную нору. Сначала в ней жили кролики, но кролики все погибли в холодные зимы. Затем в ней почти целый год жила выдра — потому-то здесь до сих пор пахло тухлой рыбой. Но выдра запуталась в сетях рыбака Бруна Хааза, и он её убил веслом. С тех пор нора пустовала.

Барсук всё тщательно осмотрел, и хотя морщил при этом нос от вони, но в конце концов всё же решил здесь поселиться.

— Жалкая это, конечно, дыра, но поживу в ней покамест, может, потом и лучше что-нибудь приищу. — Он и не подозревал, что эта «жалкая дыра» будет служить ему приютом всю его барсучью жизнь.

Фридолин, конечно, сразу увидел, что работа ему предстоит немалая и что никогда ему не удастся построить здесь такую великолепную, просторную нору, как в Буковом лесу. Пологий склон, пахотные поля, подходившие к верхней его кромке, — всё это делало невозможным устройство настоящей современной квартиры с шестью или восемью запасными выходами и многочисленными отдушинами.

Сейчас же здесь вообще ничего не было — ни приличного котла, ни запасных выходов, ни кладовой, ни уборной, ни отдушин. Батюшки мои, в каких ужасных условиях жила тут выдра! И вообще как это грустно, что приличным животным или тем, которые считают себя вполне приличными, приходится ютиться в таких ужасных условиях.

И Фридолин принялся за работу. Надо сказать, что на этот раз он действительно работал, хотя, быть может, и единственный раз в своей барсучьей жизни. Он даже отказывал себе во сне, и спал не более четырнадцати часов, и целую неделю не перебирался через маленький мост, по которому вела дорожка прямо к полю, где росло его Сладенькое. Питался он кое-как, наспех — тут корешок перехватит, там ракушку разгрызёт или поймает лягушку на берегу. Лишь один-единственный раз дорогу ему перебежал жирный кусок в обличье чёрного крота.

Но по окончании этой трудовой и полной всяких лишений недели Фридолин мог с гордостью заявить, что стал обладателем самой прекрасной квартиры во всей карвицкой округе! Котёл тёплый и уютный, вентиляция через отдушины превосходная, и ко всему прочему у норы было три запасных выхода: один — совсем внизу, у самой воды, хорошо замаскированный камнями и прибрежными зарослями; второй — на середине склона, под кустом бузины, а третий, потребовавший наибольшего труда, — на самом верху, скрытый завалью тернового хвороста, годами гнившего здесь.