Р. Паласио - Чудо

Я решила с ним поговорить и постучала в дверь его комнаты.

— Привет, — сказала я.

— Привет.

Он не играл на приставке и не читал комиксов. Он лежал на кровати, уставившись в потолок. Дейзи, как всегда, растянулась рядом, положив голову ему на ноги. Костюм Кровавого Крика валялся на полу рядом с костюмом Бобы Фетта.

Я села на кровать.

— Как живот?

— Все еще болит.

— А может, хочешь сходить на хэллоуинский парад?

— Не хочу.

Это меня удивило. Вообще-то Август — стойкий оловянный солдатик: он катается на скейтборде спустя несколько дней после операции, спокойно втягивает еду через соломинку, когда рот обмотан проволокой и не открывается. К одиннадцати годам он вытерпел столько уколов, принял столько лекарств и вынес столько процедур, что большинству людей хватило бы и на десять жизней. И вдруг отказывается от любимого развлечения из-за пустячной тошноты!

— Ты не хочешь рассказать, что случилось? — спросила я. Прямо как наша мама, один в один.

— Нет.

— Школа?

— Да.

— Учителя? Домашняя работа? Друзья?

Он молчал.

— Кто-то что-то сказал? — спросила я.

— Люди всегда что-то говорят, — буркнул он. Я поняла, что он вот-вот заплачет.

— Расскажи, что случилось, — повторила я.

И он рассказал. Мальчишки над ним потешались, а он услышал. Он плевать на них хотел — на другое он и не рассчитывал, — но его ранило, что один из этих мальчишек был его «лучший друг» Джек Тот.

Я помню, что Август его пару раз упоминал. Помню, как мама и папа говорили, что Джек хороший мальчик, и радовались, что у Августа есть такой Друг.

Я взяла его за руку и попыталась утешить.

— Чего на дураков обижаться. Уверена, он не имел в виду ничего плохого.

— Тогда зачем он это говорил? Получается, он все время притворялся моим другом. Попкинс, наверное, подкупил его хорошими оценками или грамоту обещал выдать. Спорим, он его умолял: «Джек, приятель, если подружишься с этим уродом, за все контрольные получишь „отлично“».

— Ты знаешь, что это неправда. И не называй себя уродом.

— Да какая разница! И зачем я вообще пошел в школу!

— Мне казалось, в школе тебе нравится.

— Я ее ненавижу! — Он вдруг яростно замолотил кулаками по подушке. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — Он уже кричал во всю глотку.

Я ничего не ответила: не знала, что сказать. Ему было больно. Он злился.

Пусть побесится еще несколько минут. Дейзи принялась слизывать слезы с его лица.

— Ну-ну, Ави. — Я тихонько погладила его по спине. — Может, наденешь костюм Джанго Фетта и…

— Это костюм Бобы Фетта! Неужели нельзя запомнить?

— Бобы Фетта. — Я старалась говорить спокойно. Обняла его за плечи. — Идем на парад, хорошо?

— Если я пойду на парад, мама решит, что я уже выздоровел, и завтра отправит в школу.

— Мама никогда не отправит тебя в школу насильно, — ответила я. — Давай же, Ави. Идем. Будет весело, обещаю. И я отдам тебе все свои конфеты.

Спорить он не стал. Вылез из постели и принялся медленно натягивать костюм Бобы Фетта. Я помогла ему застегнуть все ремни, и к тому времени, как он надел свой шлем, ему уже стало получше.

Ha следующий день Август продолжал притворяться, что у него болит живот. Признаться, мне было стыдно перед мамой, которая искренне верила, что у него кишечный вирус, но я пообещала Августу хранить секрет.

В воскресенье он все еще отказывался возвращаться в школу.

— А что ты скажешь маме и папе? — спросила я.

— Они же сами пообещали, что я могу бросить, как только захочу. — Он глядел не на меня, а в комиксы.

— Но это на тебя не похоже. Ты никогда не бросал то, чем занимался. — И это была чистая правда.

— Не пойду в школу.

— Тебе придется объясниться с родителями, — заметила я и вынула у него из рук комиксы, чтобы он смотрел на меня. — И потом мама позвонит в школу и все узнают, что произошло.

— Джеку влетит?

— Думаю, да.

— Так ему и надо.

Август удивлял меня все больше и больше. Он достал с полки другой комикс и начал его листать.

— Ави, — не сдавалась я. — Что, ты действительно бросишь школу из-за какой-то парочки придурков? Я знаю, тебе в школе нравилось. Не ходи у них на поводу. Не доставляй им такого удовольствия.

— Они даже не в курсе, что я их подслушал.

— И что?

— Вия, все нормально. Я знаю, что делаю. Я уже все решил.

— Но это бред! — отрезала я и вырвала у него очередной комикс. — Тебе нужно вернуться в школу. Время от времени все ее ненавидят. И я иногда ненавижу школу. И своих друзей. Такова жизнь, Ави. Ты хочешь, чтобы с тобой обращались, как со всеми? Именно так со всеми и обращаются! Иногда всем нам приходится тащиться в школу, даже если у нас там не ладится, понимаешь?

— Вия, а перед тобой тоже расступаются, чтобы не дай бог до тебя не дотронуться? — ответил он, и тут мне нечего было ответить. — Ага, так я и думал. И не сравнивай твое «не ладится» и мое, понимаешь?

— Убедил, — сказала я. — Но мы же не соревнуемся, кому из нас хуже, Ави. Суть в том, что нам всем приходится терпеть. И если ты не хочешь, чтобы всю оставшуюся жизнь с тобой сюсюкали или носились, будто ты ребенок с особыми потребностями, — значит, ты должен смириться и идти в школу.

Он молчал, но, кажется, я его почти образумила.

— И ничего не говори этим мальчишкам, — продолжала я. — Август, ну сам подумай, это же так круто: ты знаешь, что они сказали, а они не знают, что ты знаешь, что они сказали, понимаешь?

— Чего-чего?

— Ты все прекрасно понял. Да ты вообще можешь с ними не разговаривать. И им будет невдомек почему. Видишь? Или можешь притвориться, что дружишь с ними, но в душе помнить, что они тебе не друзья.

— Как ты с Мирандой? — спросил он.

— Нет! — воскликнула я. — Миранде я никогда не врала.

— Так почему ты учишь врать меня?

— Ничего я не учу! Я говорю: как бы эти придурки ни донимали тебя, ты им не поддавайся. Вот и все.

— А Миранда тоже тебя донимала?

Я не выдержала и закричала:

— Тебя что, заело на Миранде? Я говорю с тобой о твоих друзьях. Пожалуйста, не приплетай сюда моих.

— Вы же с ней больше не дружите.

— Какое это имеет отношение к нашему разговору?

Август смотрел без всякого выражения, как кукла. Уставился на меня своими черными полуприкрытыми кукольными глазами.

— Она на днях звонила, — наконец произнес он.

Я не верила своим ушам.

— Что? И ты мне не сказал?

Он забрал у меня комиксы.

— Она звонила не тебе. А мне. Просто поздороваться. Спросить, как у меня дела. Она даже не знала, что я хожу в настоящую школу. Как ты могла ей не сказать? Она говорит, что вы с ней больше не общаетесь, как раньше. Но что она всегда будет меня любить как старшая сестра.

Я остолбенела. Потеряла дар речи. Наконец я смогла выдавить: